6 Гомоархия как принцип социально- политической организации (постановка проблемы и введение понятия)
Д. М. Бондаренко
Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, Москва I
Слово «гомоархия» было «изобретено» автором данной статьи и его коллегой А. В. Коротаевым в ходе неформального обсуждения концепции гетерархии К.
Крамли (Crumley 1979; 1987; 1995; 2001). К. Крамли определяет гетерархию в прямом соответствии с содержанием этого понятия в биофизике, откуда она и перенесла этот термин в науку об обществе (см.: Crumley 1987: 156--157),- «...как взаимоотношение элементов, при котором они неранжированы или когда они обладают потенциалом для того, чтобы быть ранжированными несколькими различными способами» (Crumley 1995: 3; также см. 1979: 144; 1987: 158; 2001: 25). Соответственно гомоархия может быть определена как взаимоотношение элементов, при котором они жестко ранжированы единственным образом и не обладают (или обладают незначительным) потенциалом для того, чтобы стать неранжироваиными или ранжированными другим или несколькими другими способами, по крайней мере, без кардинального изменения всего общественно-политического устройства. Образы, используемые для разграничения гетерархии и иерархии в кибернетике, также подходят в данном случае: «гетерархия - это форма организации, напоминающая плетенку или рыболовную сеть», а «иерархия - это форма организации, напоминающая пирамиду» (Dictionary n.d.). |Однако в обществоведении гомоархия не должна отождествляться с иерархией (как и гетерархия нс должна пониматься как эгалигар- ность в строгом смысле этого слова [Brumfιel 1995: 129]). Иерархия - атрибут любой социальной системы, притом что в любом обществе можно наблюдать и «вертикальные», и «горизонтальные» социальные связи (Berreman 1981; Smith 1985; Johnson, G. 1989; Ehrenreich et al. 1995: 1-5, 87-100, 116-120, 125-131; Blanton 1998; Бондаренко, Kopo-
Бондаренко Д. Μ. / Гомоархия как принцип социально-политической организации (постановка проблемы и введение понятия), с.
164 183164
іаев 2002а; Бондаренко 2004). Истинность этого утверждения прямо подтверждают авторы немалого числа недавних конкретных исследований самых различных культур, основанных на археологических (см., например: Small 1995; Wailes 1995; Kristiansen 1998: 54-56; Anderson, С. Е. 1999; Kuijt 2000: 312-315; Stein 2001; Scarborough et al. 2003), письменных (см., например: Reynolds 1990; Коротаев 1998; Золотов 1999) и этнографических (см., например: Kelly 1993; Jolly, Мо- sko 1994; Kammerer 1998; Nangoro 1998: 47-48) источниках. Даже у гак называемых «эгалитарных охотников и собирателей» (Woodbum 1982) с присущими их обществам доминирующим этосом равенства и отсутствием социальной стратификации (хадза, Ікунг, пигмеев, бир- хор, палийан, шошонов и др.) тем не менее можно выявить признаки социальной дифференциации и неформального лидерства (см. недавние общие описания и рассуждения: Johnson, Earle 2000: 41 -89; Артемова 2004: 190-196). Как справедливо отмечает Π. II. Швейцер, необходимо «уничтожить общий ярлык “эгалитарности” и превратить его в континуум реальных констелляций неравенства. ...Даже горячие сторонники “первобытного коммунизма” соглашаются, что “полного равенства” не существует...» (Schweitzer 2000: 129; см. также: inter alia, Dahrendorf 1970/1968; Rousseau 1985; Trigger 1985: 49-51; Гсллнер 1992; Artemova 2000; Артемова 2002). На противоположном же конце шкалы уровней сложности даже такие общества, как «архаические государства», обычно представляемые обществами с низкой социальной мобильностью и высокой степенью забюрократизированности (Египет, Ур времени III династии, держава инков и др.), в действительности «были и гетерархическими, и иерархическими (гомоархиче- скими)» (Marcus, Feinman 1998: 11; выделено авторами. - Д. Б.). Более того, иногда кажется невозможным обозначить общество как «гомоар- хическое» или «гетерархическое» даже на самом общем уровне анализа, как в случаях с позднеантичными германцами (см., например: Гуревич 1999/1985: 45-57) и раннесредневековыми «варварскими королевствами», в которых монархия и достаточно жесткая социальная иерархия сочетались (по крайней мере поначалу) с демократическими институтами и процедурами (например выборами короля), нс менее значимыми для функционирования социально-политической системы как целого (см., например: Diesner 1966; Claude 1970; Дворецкая 1982; (.
laessen 1985; Санников 2003).В самом деле, представляется нереальным измерить степень гомо- архичносги и гетерархичности того или иного общества с математической точностью, например, в процентах. Сугубо количественный подход здесь также неприемлем: наличие в обществе, допустим, пяти иерархий не делает его более гетерархическим и менее гомоархиче- ским по сравнению с обществом с четырьмя иерархиями, если в первом из них присутствует, а во втором отсутствует' одна доминирующая
166 Бондаренко Д. М. ∣
иерархия, организующая общественную систему в целом. Путь к определению общества как гетерархического или гомоархического (в абсолютных ли, относительных ли категориях) лежит через анализ его как целого - как системы социальных иерархий, и целью этого анализа в русле теории систем (см., например: Hill 1977; Laszlo 1996: 95-126) должен быть не подсчет иерархий, а понимание характера и способа их взаимосвязи. I
Следовательно, вопросы, встающие при исследовании под данным углом зрения конкретного общества, - существует ли в нем единичная иерархия или множественная? и - в последнем случае - жестко или нет эти иерархии ранжированы: оказываются ли некие два индивида единообразно ранжированными но отношению друг к другу в любом социальном контексте или нет? К примеру, в образцово гетерархическом обществе пуштунов долины Сват, каковым оно предстает в описании Ф. Барта (Barth 1959), человек мог занимать не одинаковое место в иерархиях трех пересекавшихся главных элементов социальной организации: территориальных делений, каст и патрилинейных родственных групп, дополнявшихся значительным количеством добровольных ассоциаций, основывавшихся на соседстве, браке и свойстве, политическом и экономическом клиентелизме и т. д. Таким образом, индивид X мог быть выше своего соплеменника Yв одном социальном контексте, но ниже или равным ему в другом. Русский же крепостной крестьянин ни при каких условиях не мог оказаться социально равным (а тем более выше) дворянина, как не может солдат не быть ниже офицера1.
В то же время на уровне теории нельзя не согласиться с Г. Фейнманом, что, хотя «антропологи долго дискутировали о спектре социальных механизмов, интегрирующих людей посредством и горизонтальных (более эгалитарных), и вертикальных (более иерархических) связей», только «продолжающиеся сравнительные исследования должны помочь поместить эти разнообразные социальные приспособления в более широкий диахронный контекст» (Fcinnian 1996: 189). IЗа каждой иерархией в обществе стоит специфическая система ценностей. Общество можно считать гомоархическим, когда в нем утверждается одна ценность, центральная для всех существующих в нем иерархий, не только интегрирующая, но и ранжирующая пирамидальным образом все остальные, вторичные по отношению к ней, ценности и иерархии, за которыми они стоят. В таких условиях эта ценность «охватывает» все остальные и делает общество «холистическим» (Dumont 1980/1966; 1986/1983), то есть гомоархическим, когда целое безусловно доминирует над составляющими его частями как высшее выражение этой всеобъемлющей и всепроникающей ценности. Хотя взгляд Л. Дюмона на ритуальную чистоту как на ценность, или идею, «охватывающую» холистическое общество в Индии и мире индуизма в целом, ныне подвергается критике (Mosko 1994b: 24-50; Quigley 1999; 2002), значимость его теоретического вклада тем не менее подтвержда
ется, например, тоталитарными обществами XX в., в которых, скажем, идея коммунизма явственно играла роль, приписываемую Л. Дюмоном ритуальной чистоте в Индии. Можно привести и примеры так называемых «традиционных» обществ: в частности, Б. Рэй (Ray 1991: 206) утверждает, что в явственно гомоархичсской доколониальной Буганде (см., например: 1 од ине р 1982; Wrigley 1996) «охватывающее» «...величие института кабака (верховного правителя. - Д. Б.) было искусственно создано, а не родилось само собой. Институт кабака... был культурным творением, а не просто политическим продуктом...». Согласно обобщению другого африканиста, Я. Вансина, «королевства Тропической Африки...
являлись продуктами идеологии более чем любой другой силы... Королевства Тропической Африки действительно сначала были созданы в умах и укоренены в вере» (Vansina 1992: 21, 24; анализ под тем же углом зрения «королевства» Экие на юге современной ДРК см.: Kopytoff 1987: 91-99). Даже в простых обществах гомоархизация могла произойти благодаря выдвижению на передний план идеологий, основанных на «охватывающей» идее фундаментального деления всех членов общества на тех, кто имеет и не имеет доступ к эзотерическим знаниям и право осуществлять связанную с ними деятельность, в том числе управленческую (Вет 1979; Artemova 2000; 2003; Artenτova, Ко- rotayev 2003).Однако «охватывание» не всегда коренится непосредственно в области идей и ценностей; оно вполне может возникнуть как результат религиозно-идеологической концептуализации уже существующих социально-политических реалий, как это произошло в Полинезии с идеей «конического клана», или рэмиджа о том, что генеалогическое расстояние от старшей родственной линии есть единственный главный критерии социальной стратификации (Sahlins 1958: ΧΙ-ΧΠ, 139-180; Firth 1963; Goldman 1970; Claessen 1996; Классен 2005; Kirch 1997; Kirch, Green 2001). В данном случае следует отметить, что среди теоретиков вождества- наиболее известного и во многих концепциях единственного возможного типа гомоархического общества среднего уровня социокультурной сложности - проблема изначального (и даже сущностного) приоритета идеологического или социально-политического фактора в «охватывании» всех иерархий соответствующих социумов все еще весьма далека от своего решения и остается «полем битвы» для антропологов и археологов, представляющих различные теоретические лагеря (vide stricto Earle 1997; Kelekna 1998; Beliaev et al. 2001; Cameιro 2002).
В любом случае, в противоположность «холистическим» (гомоархическим) культурам, в условиях «множественности ‘ иерархических”, или асимметричных, оппозиций, ни одна из которых не сводима ни к одной другой или к единой всеподчиняющей оппозиции или идее», «ситуация немедленно отклоняется от формулировки Дюмона» (Mosko 1994а: 214)- общество не подходит под гомоаркическую (или
168 Бондаренко Д.
Μ.иерархическую в смысле, вкладываемом в данное понятие Л. Дюмоном) модель. Во в целом гетерархическом обществе следует ожидать позитивной оценки индивидуализма в его интеллектуальной и социальной жизни («сфокусированной на эго социальной системы» [White 1995]), связанной с установленным в нем акцентом на личные честь и достоинство, как и важности общественного мнения, высокой степени социальной мобильности и, по крайней мере, численного превалирования достигнутых статусов над изначально предопределенными. Это типично не только для таких парадигматических примеров гетерархических культур, как древние полис и цивитас, некоторые позднеантичные и раннесредневековые общества Европы или страны Запада начиная с эпохи Ренессанса, но и для многих других культур, возможно, менее знаменитых, но не менее важных для антропологического теоретизирования: «эгалитарных» охотников и собирателей (см., например: Gardner 2000), «акефальпых сложных обществ» горных районов, таких, как Гималаи (см., например: Furer-1 Iaimendorf 1962; Березкин 1995а; 19956; Шинкарев 1997) или Кавказ (см., например: Ихи- лов 1967; Магометов 1978; Агларов 1988), наиболее сложные из которых своей социально-политической моделью напоминают греческий полис (Коротаев 1995), племенных обществ Ближнего и Среднего Востока (см., например: Barth 1959; Irons 1975) и Северной Америки (см., например: Lowie 1935; Hoebel I960), или же для неклассифициру- емой социально-политической организации Исландии «эпохи демократии» (930 -1267 гг.) (см., например: Tomasson 1980; Hastrup 1985; Вуоск 1988). Этот список можно было бы продолжат ь достаточно долго.
Б. Триггер постулирует, что роль гетерархических связей была выше в маленьких городах-государствах, чем в более крупных и чем в территориальных государствах (Trigger 2003: 196-197, 661, 665-666). Даже если Б. Триггер прав в отношении ранних цивилизаций, закономерность «меньше территория - больше гетерархии» явно не действует в негосударственных и современных индустриальных обществах. Например, типичное племя, в целом гетерархическое, обычно занимает достаточно обширную территорию, тогда как вождество в целом гомоархичпо и, как правило, сравнительно компактно. Чго же касается современных обществ, то развитие принципов федерализма и народного представительства (на местном и национальном уровнях власти) вкупе с совершенствованием средств коммуникации элиминировало роль размера территории страны как значимого предиктора типа общества. Однако в свете отмеченной Б. Триггером тенденции мы можем рассматривать ранние цивилизации как культуры, в которых наиболее ярко проявилась очень важная переменная, ведущая к становлению гетерархии или гомоархии в обществах любых типов. Эта переменная проявляется в том, чТб, как правило, гетерархические связи и институты получают большее развитие в тех обществах, где значение
непосредственных межличностных отношений выше, или хотя бы не ниже, чем отношений деперсонализированных и формализованных.
Итак, я надеюсь, что идея гомоархии может стать полезной теоре- іпчсской инновацией, находящейся в отношениях дополнительности с идеей гетерархии (Bondarenko, Crumley 2004; также см.: Barry III 2004; < ook 2004; Keicher 2004).
Кроме того, — и это тоже чрезвычайно важный момент — я считаю правильным и даже необходимым применять оба понятия, гетерархии и гомоархии, не исключительно при изучении властных отношений (для чего К. Крамли предназначает первое из них ), но в более широких рамках социальных отношений и социальной структуры в целом. В рецензии на одну из недавних статей К. Крамли, посвященных гетерархии, Р. Карнейро ставит вопрос: «Но, вводя это понятие в исследование политической эволюции, действительно ли Крамли улучшает наше понимание [данного] процесса?» (2004: 163). Ответ, который дает сам патриарх культурного эволюционизма, абсолютно негативный. Я же осмелюсь не согласиться с Р. Карнейро и заявить, что в моем понимании концепция гетерархии представляет собой значительный вклад в антропологическую теорию (о чем может свидетельствовать и рост ее популярности [см., например: Ehrenreich et al.1995; Haggis et al. 2003; Scarborough et al. 2003; Alexeev et al. 2004: 5—17]) даже в нынешнем, в общем не столько процессуально, сколько типологически-ориенти- рованном виде. Одновременно я полагаю, что, во-первых, дополнение понятием «гомоархия» и, во-вторых, распространение на анализ всего многообразия отношений в обществе может сделать эвристическую ценность концепции гетерархии еще более высокой.
Справедливая неудовлетворенность «классическими» однолинейными типологическими схемами вроде «от локальной группы к государству» (Service 1971/1962) или «от эгалитарной организации к государственному обществу» (Fried 1967), особенно стремительно нарастающая со второй половины 1980-х гг. (vide stricto Mann 1986; Maisels 1987; Upham 1990; Yoffee 1993; Ehrenreich et al. 1995; Price, Feιn- ∣nan 1995; Arnold 1996; McIntosh 1999a; Bondarenko, Korotayev 2000a Бондаренко, Коротаев 20026]; Claessen 2000; Крадин и др. 2000; Kradin et al.2000; Guιdι 2002; Trigger 2003; Grinin et al. 2004), вылилась не только в новый виток отрицания идеи эволюции вообще (см.: Trigger 2003: 40 42), но и - в рамках эволюционизма - в обоснованный и перспективный с точки зрения развития антропологической теории отказ исследователей от рассмотрения обществ как изолированных сущностей в пользу взгляда на них как на элементы более обширных культурных сетей, что привело к смещению «центра тяжести» исследований с метафизических типов-стадий на динамические процессы трансформации. Эту (и не только) причину общей неудовлетворенности еще недавно доминировавшими подходами четко сформули-
170 БондаренкоД. Μ.
ровал Р. Дж. Венке: «Здесь важно то, что простые категории, такие, как “локальные группы”, “племена”, “вождества” и “государства” - статичные описательные типы, от которых не много пользы при анализе происхождения и функций феноменов, обозначаемых этими расплывчатыми ярлыками» (Wenke 1999: 344). Справедливости ради, следует отметить, что это обвинение не столь уж и заслужено классиками неоэволюцнонистской политической антропологии - Э. Р. Сервисом, Μ. X. Фридом и Р. Л. Карнейро с их знаменитыми интегративной, (Service 1971/1962; 1975; Cohen, Service 1978), конфликтной (Fried 1970/1960; 1967) и ограничительной (Camciro 1970) теориями происхождения, но меньшей мере, вождества и государства, как и некоторыми учеными последующих поколений (см., например: Earle [1997]). С гораздо большим основанием обвинение в подмене анализа эволюционных процессов рассмотрением того или иного общества в статике во имя определения его «типа» можно предъявить многочисленным эпигонам, для которых простое развешивание на объектах исследования «табличек» вроде «эго вождество», «перед нами государство» и т. п. действительно стало исходным стимулом и конечной целью работы. В любом случае я убежден в конечной правоте Р. Карнейро, утверждающего, что дихотомия «процесс или стадии» - «ложная» (Cameiro 2000; 2003: 155-156): важно и то, и другое3. Главное здесь не го, что якобы не существует общественных типов или что в действительности их гораздо больше четырех, но то, что они не могут быть расставлены на «ступенях» единственной «лестницы» и что сугубо типологическое мышление, особенно однолинейное, не позволяет оцепить в должной мерс перемены, приводящие к радикальной трансформации общества, однако не поднимающие его на следующую «ступень» той самой пресловутой «лестницы» типов.
В частности, по моему (и не только моему) мнению, новаторская «дуалыю-процессуальная теория», разработанная в последнее десятилетие мезоамериканистами (vκ∕e stricto Blanton 1994; Feinman 1995; 2001; Blanton et al. 1996), преследует ту же цель, что и идея гетерархии- гомоархии: «...учесть вариативность обществ схожих уровня сложности и масштаба» (Blanton ez al. 1996: 1)4. Следует отметить, что дихотомия гомоархических и гетерархических обществ прослеживается на всех уровнях социокультурной сложности. Таким образом, вопреки однолинейным схемам Э. Р. Сервиса, Μ. X. Фрида и других, степень централизованности не должна являться критерием при определении общего уровня развития социума (см.: Бондаренко 1997: 10-15; 1998; 2000; Bondarenko 1998; Bondarenko et al. 2002; Бондаренко, Коротаев 1999; 2002а; Коротаев и др. 2000; Коротаев 2003: 45-91). Деление на гомоархические и гетерархические объективно возможно (и осуществляется - на «деспотические» и «эгалитарные») даже применительно к сообществам приматов, не относящихся к виду homo sapiensБутов
ская, Файнберг 1993; Бутовская 1994; 2002; Butovskaya et al.2000; Дерягина, Буговская 2004; Matsumura 1999), так что данная дихотомия, очевидно, уходит корнями в далекую предысторию человечества. Среди простейших культур, известных социальной антропологии: неспециализированных охотников и собирателей, - деление на гомоар- хические и гетерархические отражено в понятиях «неэгалитарных» (прежде всего, австралийские аборигены) и «эгалитарных» (хадза, !кунг и др.) обществ соответственно (см., например: Woodbum 1982; Артемова 1991). Для уровня простых земледельческих деревенских общин один из показательных примеров дает сопоставление двух китайских деревень на Тайване, исследованных в середине прошлого века Б. Пастернаком (Pasternak 1972). Эти деревни имели общее происхождение, но в одной из них (Чунгше) в конце концов сложилась гомоархическая система корпоративных патрилиниджей при постоянном политическом доминировании одного из них, в то время как в друзой деревне (Татисх) развитие линиджей было рано пресечено вследствие формирования корпоративных объединений, пересекавших границы родственных групп, что привело к сложению гетерархической системы нслокапизованных агнати ых десцентных групп, каждая из которых могла выдвинуть кандидата на роль главы деревни.
Более того, по ходу истории общество может менять свою внутреннюю организацию с гомоархической на гетерархическую или наоборот (Crumley 1987: 164 -165; 1995: 4; Beliaev et al. 2001: 380-381; Бондаренко 2001: 255-256; 2004: 47; Бондаренко и др. 2002: 15-16; Bondarenko et al. 2002: 57), нередко без изменения общего уровня социокультурной сложности (некоторые из множества примеров этого: I.each 1954; Шкунаев 1988; Levy 1995; Korotaycv 1996; Kowalewskι 2000; Дождев 2002)5. І Іаконец, даже культуры одного уровня сложности и организованные на основе одного и того же базового принципа могут принимать различные конкретные формы, то есть альтернативность существует на уровне не только гомоарх и чес ко го и гетерархического типов обществ, но и внутри каждого из этих типов6. Например, нет никаких оснований утверждать, что раннее государство, гомоар- хическое по определению , было единственной возможной и исторически известной формой гомоархического доиндустриального сверхсложного общества (в частности, см. коллективные монографии и сборники статей: Крадин и др. 2000; Kτadin et al.2000; Крадин, Бондаренко 2002; Бондаренко, Коротаев 20026; Gπnm et al. 2004): альтернативами раннему государству являлись, в частности, социально- политические системы, основанные на глубоко разработанном жестком кастовом строе (Quigley 1999: 114-169; Kobishchanov 2000: 64), на воспроизведении родственной большесемейной социокультурной «матрицы» на многочисленных надобщинных уровнях (Бондаренко 1995а: 276-284; 19956; 1996; 2001: 230-263; Bondarenko 2004; 2005),
или же возникшие в результате трансформации сложного вождества нс в государство, а в суперсложное вождество (Крадин 2000а; 20006: 328 332; Kradin 2002). 1
Хотя было бы совершенно неверно утверждать, скажем, что селевая стратегия ведет к гетерархии, а корпоративная - к гомоархии пли наоборот, и хотя, как показывают африканские материалы (McIntosh 1999с: 17-19), оказывается проблематичным разделить и дихотомизи- ровать стратегии до той степени, которую предполагают создатели дуально-процессуальной теории (см. также: Cowgill 1996: 53; Demarest 1996: 56; Kolb 1996: 59) , я полагаю, что эти подходы могут плодотворно дополнить друг друга в рамках общей объяснительной модели, призванной предложить «пригодную поведенческую теорию» (Blanton et al. 1996: 1) вариативности социокультурных типов, в особенности с учетом того, что они оба концентрируются на диалектике взаимоотношений индивида и группы, централизации и децентрализации и стремятся «...выйти за пределы типологического подхода...» (White 1995: 119; выделено автором. -Д. Б.}. При этом, по моему убеждению, в данном случае «выйти за пределы» должно значить «инкорпорировать», а нс «отвергнуть» - я согласен с одним из сторонников дуальнопроцессуальной теории, П. Уасоном (Wason, Baldia 2000), что «при должной осторожности типологический подход по-прежнему остается действенным...» (Wason 1995: 25). Однако установление связи между двумя подходами не входит в число целей данной, в общем типологической по характеру, статьи, а является задачей на будущее. 1
Задачами на будущее остаются и глубокое изучение общих предпосылок и условий появления и исторической трансформации гомоархии, соотношения в общественной организации гомоархических и гетерархических принципов, измерения этого соотношения и шкалирования обществ по степени их общей гомоархичности - гетерархично- сти, как и многие, многие другие задачи, которые можно будет решить, если сам феномен гомоархии и отражающий его термин будут признаны заинтересованной частью антропологического сообщества. В этом случае, безусловно, важнейшей задачей окажется и изучение под соответствующим углом зрения разнообразных конкретных обществ. J
ПРИМЕЧАНИЯ
* Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект 06-06-80459-а «Выявление закономерностей функционирования и эволюции традиционных социально-политических систем Евразии»). ,J
Вообще регулярная армия представляется идеальным образом в целом гомо· архического общества и реальной моделью подобного сообщества. Жесткое вертикальное деление военнослужащих по воинским званиям — ее всеохватывающая основа и залог эффективности функционирования; положение человека в армии есть прямая производная от его позиции на единственной шкале званий, которой всецело определяются сферы чг границы его профессиональных обязанностей ответственности и прав. В то же время неформальные горизонтальные связи соединяют военнослужащих одного и того же или близких званий, устанавливая
неформальные вторичные иерархии, например, придавая больший авторитет среди сослуживцев храбрым солдатам, нежели трусливым, талантливым военачальникам, нежели бездарным.
I 2К. Крамли настаивает именно на «добавлении термина «гетерархия» в словарь отношений власти...»(Crumley 1995: 3; выделено .мной. - Д. Б.) и видит предпосылку гетерархической социально-политической организации в множественности источников власти, так как ее концепция направлена на изучение непосредственно политической подсистемы общества. Разрабатывая проблематику «гетерархического государства», К. Крамли в этом отношении не отличается от бЬльщинства более традиционно мыслящих современных теоретиков, которые «утверждают, что эволюция социальной сложности должна пониматься, прежде всего, как политический процесс» (Earle 1994: 940), и в целом также склонна видеть в государстве лишь специфическую форму полит ической организации. Такое понимание государства приводит К. Крамли и се последователей к необоснованном)7 отождествлению гетерархии с демократическим политическим строем (Crumley 1995: 3; van der Vliet 2003), что, на наш взгляд, понижает эвристический потенциал се концепции. В то же время К. Крамли совершенно обоснованно подходит к отношениям власти (любого характера - нс только гетерархическим) не как к «вещам в себе», но строит свою теорию на исследовании их взаимодействия и во многом обусловленности социальными, ментальными (системоиенпостными) и экологическими факторами. 11ри этом следует отметить, что чрезмерный акцент на административную систему приводит некоторых ученых к отождествлению отсутствия «короля» с отсутствием в обществе каких-либо «иерархических черт» (McIntosh 1999b: 77), или же к отождествлению гетерархии с отсутствием автократии вследствие разделения власти между сувереном и коллективными органами, такими, как советы вождей и тайные союзы (McIntosh 1999с: 9-16, 23). Однако, во-первых, подлинная автократия в этом смысле - исключительно редкое явление в мировой истории; во-вторых, истинная степень демократичности политической системы не зависит всецело от се внешней формы (ср., например, США и СССР с де-юре демократическими системами политических институтов в обоих случаях); и, в-трегьих, во многих случаях реальная демократичност ь или не демократичность политической системы может являться производной от демократического или нс демократического характера базовых социальных институтов- в ^индустриальных и современных незападных обществах, в первую очередь, семьи и обшнны (Bondarenko, Korotaycv 2000b; 2001; 2004; Korotayev, Bondarenko 2000; Коротаев, Бондаренко 2001; Бондаренко 2004; Barry III 2003).
При этом в данном случае я оставляю в стороне те аспекты подхода Р Карнейро, которые не могу принять в силу того, что я предпочел бы вести речь η многолинейном ключе — о «процессах», а не «процессе» и о «типах» не как синониме «стадий».
Р. Пирсон (Pearson 2001) не так давно уже предпринял попытку применить оба подхода - гетерархический (но не гетсрархичсски-гомоархический) и сетевой корпоративной стратегий - при исследовании процесса становления государства на Окинаве. При исследовании доколониальной Африки - другого региона, далекого от тех, на материалах которых в первую очередь создавались гетерархическая и дуально-процессуальная теории — соответственно позднеантичных и раннесрсд- невсковых кельтов и культур доколумбовой Мезоамерики, их принципиальная совместимость (хотя и с существенными оговорками), насколько мне известно, была впервые отмечена С. Макинтош (McIntosh 1999с: 14-19).
Примечательно, чю в теории биологической эволюции переход от более перархизировацной структуры к структуре менее иерархизи рован ной не рассмат
ривается как деградация или регресс, если такой переход нс сопровождается понижением степени приспособленности организма к окружающей среде (см., например: Futuyma 1997).
6Философское обоснование закономерности кардинальных общественных трансформаций, нс сопровождающихся изменением уровня социокультурной сложности, см.: Шемякин 1992: 18-19.
Раннее государство - «...централизованная социально-политическая органи- заиия для регулирования социальных отношений в сложном стратифицированном обществе, разделенном по крайней мере на две основные страты или на два возникающих социальных класса - управляющих и управляемых; отношения между ними характеризуются политическим господа вом первых и данническими обязанностями вторых; законность этих отношений освящена единой идеологией, основным принципом которой является услугообмен» (Claessen, Skalnιk 1978: 640). I
8В вин) авторам дуально-процессуальной теории можно было бы поставить и сам ее дихотомический характер, конечно же, редуцирующий всего лишь до двух макровариантов многообразие реальных стратегий, известных истории. Однако, как верно отмечает Т. Инголд, дихогомичность заложена в самих основах антропологии как научной дисциплины и неизбежно проявляется в теоретических построениях даже тех ученых, которые сознательно стремя і ся ее избежать и полагают, что им это удалось (Ingold 1996: 1-2, 5). Автор данной статьи также не избежал (и не стремился избежать) дихотомичности подхода: идея гетерархии - гомоархии столь же дихотомична, сколь и дуально-процессуальная теория. 1
ЛИТЕРАТУРА 1
Аг ларов, М. А. 1988. Сельская община в нагорном Дагестане а XVII - начат· XIX в. (Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса). М.: Наука. 1
Артемова, О. IO. I
1991. Эгалитарные и неэгалитарные первобытные общества. В: Коротаев, А. В., Чубаров, В. В. (рея ), Архаическое общество: узловые проблемы социологии раз вития. Ч. 1: с. 44-91. М.: Институт истории СССР АН СССР. ■
2002. Начальные этапы политогенеза. В: Бондаренко, Коротаев 2002а: 54-70.
2004. Охотники / собиратели и теория первобытности. М.: Институт этнологии и антропологии РАН. I
Березкин, 10. Е. 1
1995а. Вождества и аксфальные сложные общества: данные археологии и этнографические параллели. В: Попов, В. А. (ред.), Ранние формы политической орга низации: от первобытности к государственности (с. 62—78). М.: Вост, лит-ра. 1
19956. Модели среднемасштабного общества: Америка и древнейший Ближний Восток. В: Крадин, 11. Н., Лынша, В. А. (ред.), Альтернативные пути к ранней государственности (с. 75-83) Владивосток: Дальнаука. I
Бондаренко, Д. Μ. 1
1995а Бенин накануне первых контактов с европейцами: человек, общество, власть. М.: Институт Африки РАН. ■
19956. Мегаобщина как вариант сгруктуры и типа социума: доколониальный Бенин. В: Крадин, Н. Н., Лынша, В. А. (ред.), Альтернативные пути к ранней го сударственности (с. 139-150). Владивосток: Дальнаука. 1
1996. Мегаобщина как вариант структуры и типа социума: предпосылки сложения и функционирования. Восток3: 30-38. 1
1997. Теория цивилизаций и динамика исторического процесса в доколониальной Тропической Африке. М.: Институт Африки РАН.
[ 1998. Мноюлинсйносгь социальной эволюции и альтернагивы государству,
мосток I: 195—202.
[ 2000. «Гомологические ряды» социальной эволюции и альтернативы государ
ств} в мировой истории. В: Крадии, Коротаев, Бондаренко, Лынша 2000: 198-206.
I 2001. Доимперский Бенин: формирование и эволюция системы социально- яолитическіїх институтов.M.,. Институт Африки РАН.
I 2004, Социально-политическая эволюция: от равноположенносги типов общины к альтернативности форм надобщинной организации. В: Непомнии, О. Е. |рсд 1, Alaica. Сборник научных трудов российских востоковедов, подготовленный L семидесятилетнему юбилею профессора, доктора исторических наук JL Б. Алаева [с. 32-53). М.: Вост, лит-ра. v
І Бондаренко, Д. М., Коротаев, А. В.
I 1999. Политогенез, «гомологические ряды» и нелинейные модели социальной эволюции (К кросс-культурному тестированию некоторых политантроло.тогиче- гких гипотез). Общественные науки и современность5: 129-140.
■ 2002а. Введение. В: Бондаренко, Коротаев 20026: 5—31.
I 20026. (ред.) Цивилизационные модели политогенеза. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН.
I Бондаренко, Д. М., Коротаев, А. В., Крадии, Н. И. 2002. Введение: социальная эволюция, альтернативы и номадизм. В: Крадин, Бондаренко 2002: 9—36.
Бутовская, М. Л.
I 1994 Универсальные принципы организации социальных систем у приматов вклю- чая человека. Автореф. дне. ...д. и. н. М.: Институт этнологии и антропологии РАН.
2002. Биосоциальные предпосылки социально-политической альтернатнвно- сги В: Бондаренко, Коротаев 2002а: 35-53.
Вузовская, М. Л., Файнберг, Л. А. 1993 У истоков человеческого общества Поведенческие аспекты эволюции человека. М.: Паука.
Геллнер, Э. 1992. Марксистская Книга Бытия. Этнографическое обозрение 2:35-51.
Гол и пер, Э. С. 1982. Возникновение и эволюция государства в Буганде. М.:
1 liivκa.
Гуревич, А. Я. 1999/1985. Древние германцы. В: Гхревич, А. Я. Избранные труды. Т. I. Дретше германцы. Викинги (с. 23-78). М.; СПб.: Университетская книга.
Дворецкая, И. А. 1982. Возникновение раннефеодального государства в Се- серной Италии V1-VHIвеков. М.: Моск. гос. пед. ин-т.
Дерні ина, Μ. А., Бутовская, М. Л. 2004. Систематика и поведение приматов. М.: Энциклопедия российских деревень.
Дождев, Д. В. 2002. Рим (VIII—II вв. до н. э ). В: Бондаренко, Коротаев 20026: 249-279.
Золотов, В. И. 1999. Горизонтальные связи социальных общностей в средневековой Англии. В: Кузнецов, Е. В. (ред.), Проблемы английской и валлийской истории в позднее средневековье (с. 63-72). Арзамас: Арзамасский гос. пед. ин-т
Ихилов, ∣VL М. 1967. Народности лезгинской группы. Этнографическое исследование проиеюго и настоягцего лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров, агулов Махачкала: Ин-т истории, языка и лит-ры ДФ АН СССР.
Классен, X. Дж. М. 2005. Сакральное королевство в Полинезии. В: Бондаренко, Д. М. (ред ), Сакрализация власти в истории цивилизации. Ч. 1: 217-241. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН.
Коротаев, А. В.
1995 Горы и демократия: к постановке проблемы. Восток3: 18-26.
1998. Вождества и племена Страны Хамид и Бакил: общие тенденции и факторы эволюции социально-политических систем Северо-Восточного Йемена (А в. до н. э. -ЛХб. н. э.). М : Ин-т востоковедения РАН. ∣
2003. Социальная эволюция: факторы, закономерности, тенденции. М.: Вост лит-ра. j
Коротаев, А. В., Бондаренко, Д. И. 2001. Полигиния и демократия: кросс· культур нос исследование. Алгебра родства. Родство. Системы родства. Систе мы терминов родства7: 173-186. fl
Коротаев, А. В., Крадин, Н. II., Лынша, В. А. 2000 Альтернативы социаль· ной эволюции (вводные замечания). В: Крадин, Коротаев, Бондаренко, Лынша 2000:24-83. ■
Краднн, Η. Η. I
2000а. Имперская конфедерация хунну: социальная организация суперсложного вождества. В: Попов, В. А. (ред.), Ранние формы социальной организации генезис, функции, историческая динамика {c.195—223). СПб.: Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН.
20006. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. В: Крадин, Корота ев, Бондаренко, Лынша 2000: 314-336. д
Крадин, Η. Н., Бондаренко, Д. М. (ред.) 2002 Кочевая альтернатива соци ильной эволюции. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН.
Крадин, Η. Н., Коротаев, А. В., Бондаренко, Д. М., Лынша, В. А. (ред.)
2000. Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос. ■
Магометов, Λ. X. 1978. Политическое устройство у горских народов в первой половине XIX века. В: Магометов, А. X. (ред.), Социальные отношения народов Северного Кавказа (с. 47-64). Орджоникидзе: Североосетинский гос ун-т. |Г
Санников, С. В. 2003. Развитие ранних форм королевской власти у германских народов: особенности политогенсза. В: Пиков, Г. А. (ред.), История и социо логия государства (с. 36 -54). Новосибирск· Новосибирский гос. ун-т. fl
Шемякин, Я. Г. 1992. Теоретические проблемы исследования феномена альтернативности. В: Мянекин, Р. В., Шемякин, Я. Г., Коротаев. А. В. (ред.), Альтер нативность истории (с. 12-75). Донецк: Донецкое отделение Советской ассоциа пии молодых историков.
Шинкарев, В. Н. 1997. Человек в традиционных представлениях тибето бирманских народов. М.: Ин-т этнологии и антропологии PAI I. 1
Шкунаев, С. В. 1988. Кельты в Западной Европе в V — I вв. В: Голубцова, Е. С. (ред.), История Европы. Т. 1. Древняя Европа (с.492-503). Μ.: I layκa. I
Alexeev, I. L., Beliaev, D. D., Bondarenko, D. (eds.) 2004. Third International Conference «Hierarchy and Power in the History of Civilizations». Abstracts. Moscow: Center for Civilizational and Regional Studies Press and Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences. 1
Anderson, С. E. 1999. Formation and Resolution of Ideological Contrast in the Early History of Scandinavia Unpublished Ph D. dissertation. Cambridge: University of Cambridge. 1
Arnold, J. (ed.) 1996. Emergent Complexity: The Evolution of Intermediate Societies. Ann Arbor: International Monographs in Prehistory. I
\ΊΊ
I омоар.хия как принцип социально-политической организации Artemova, О. Yu.
Й 2000. Monopolization of Information and Social Inequality. In Kradin, Korotayev, hondarenko, de Munck, Wason 2000: 132-137.
2003. Monopolization of Knowledge, Social Inequality, and Female Status: A ross-Cultural Study. Cross-Cultural Research 37: 62- 80.
Artenκ>va, O. Yu., Korotayev, A. V. 2003. Monopolization of Information and sna!e Status: A Cross-Cultural T est. Cross-Cultural Research 37: 81 86.
Barry III, II.
2003. Community Customs Associated with Political Subordination. Social volution and History 2(1): I 16-130.
I 2004. Heterarchical or Homoarchιcal Leadership and Kinship in Communities. In Alexeev, Beliaev, Bondarenko 2004: 8-9.
I Barth, F. 1959. Political Leadership among Swat Pathans. London: Athloπe Press.
I Beliaev, D. D., Bondarenko, D. M., Korotayev, A. V. 2001. Origins and
Evolution of Chιefdoms. Reviews in Anthropology 30: 373—395.
Bern, J. 1979. Ideology and Domination: Toward a Reconstruction of Australian Aboriginal Social Formation. Oceania 50: 118-132.
Berrcman, G. D. 1981. Social Inequality: A Cross-Cultural Analysis. In Bcrre- ∣ħan, G. D. (ed.), Social Inequality:: Comparative and Developmental Approaches pρ. 3- 40). New York: Academic Press.
Blanton, R. E.
1994. Houses and Households: A Comparative Study. New York: Plenum Press.
1998. Beyond Centralization: Steps Toward a Theory of Egalitarian Behavior in 1rchaιc States. In Feιnman, G. M., Marcus, J. (eds.), Archaic States (pp. 135-172). anta Fe, NM: School of American Research Press.
Blanton, R. E., Feinman, G. M., Kowalewski, S. A., Peregrine, P. N. 1996. A hιal-Processual Theory foι the Evolution of Mesoamerican Civilization. Current Anthropology 37: 1-14.
Bondarenko, I). M.
1998. «Homologous Series» of Socia Evolution. In Butovskaya, M., Korotayev, A., Khristoforova1 O. (eds.), Sociobiology of Ritual and Group Identity: A Homology of Animal and Human Behaviour. Concepts of Humans and Behaviour Patterns in the (ιdtι
Еще по теме 6 Гомоархия как принцип социально- политической организации (постановка проблемы и введение понятия):
- Формальная постановка задачи диагностики проблемы
- 15. Понятие и значение принципов административного судопроизводства РФ. Система принципов и направление ее развития.
- 16. Принципы, определяющие независимость судебной власти и организацию суда (судоустройственные принципы)
- ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО И ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО В ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА
- Развитие человека как научная проблема
- 1. Понятие договора социального найма и его характеристика
- Основные понятия и принципы системотехники моделирования
- ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ФОРМАЛЬНОГО И МАТЕРИАЛЬНОГО ОСНОВАНИЙ В ПОНЯТИИ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРЕЮДИЦИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
- Теоретические проблемы формирования информационного права как отдельной комплексной отрасли права
- НОТАРИАЛЬНЫЙ АКТ КАК ЮРИДИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ: К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ
- Общие принципы организации, структура, полномочия членов и кадровый состав Особых присутствий Государственного Совета
- ОБ ОБЩИХ ПРИНЦИПАХ ОРГАНИЗАЦИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ (ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫХ) И ИСПОЛНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
- Осуществление денежных расчетов как форма взаимодействия организации с контрагентами
- 8.5. Расходы на социальное обеспечение и социальную защиту населения
- Постановка задач моделирования и оценивания свойств
- 4. Предмет доказывания. Доказательства. Подводные камни оценки доказательств. Проблемы составления протокола о правонарушении в присутствии лица, не являющегося представителем организации.
- Обоснование необходимости применения принципов СИСТЕМЫ "директ-костинг" в военностроительных организациях
- 7. Понятие административного процесса как вида юридического процесса
- Процесс по политическим делам