<<
>>

6 Гомоархия как принцип социально- политической организации (постановка проблемы и введение понятия)

Д. М. Бондаренко

Центр цивилизационных и региональных исследований РАН, Москва I

Слово «гомоархия» было «изобретено» автором данной статьи и его кол­легой А. В. Коротаевым в ходе неформального обсуждения концепции гетерархии К.

Крамли (Crumley 1979; 1987; 1995; 2001). К. Крамли определяет гетерархию в прямом соответствии с содержанием этого понятия в биофизике, откуда она и перенесла этот термин в науку об обществе (см.: Crumley 1987: 156--157),- «...как взаимоотношение элементов, при котором они неранжированы или когда они обладают потенциалом для того, чтобы быть ранжированными несколькими различными способами» (Crumley 1995: 3; также см. 1979: 144; 1987: 158; 2001: 25). Соответственно гомоархия может быть определена как взаимоотношение элементов, при котором они жестко ранжированы единственным образом и не обладают (или обладают незначительным) потенциалом для того, чтобы стать неранжироваиными или ранжиро­ванными другим или несколькими другими способами, по крайней мере, без кардинального изменения всего общественно-политического устройства. Образы, используемые для разграничения гетерархии и иерархии в кибернетике, также подходят в данном случае: «гетерар­хия - это форма организации, напоминающая плетенку или рыболов­ную сеть», а «иерархия - это форма организации, напоминающая пи­рамиду» (Dictionary n.d.). |

Однако в обществоведении гомоархия не должна отождествляться с иерархией (как и гетерархия нс должна пониматься как эгалигар- ность в строгом смысле этого слова [Brumfιel 1995: 129]). Иерархия - атрибут любой социальной системы, притом что в любом обществе можно наблюдать и «вертикальные», и «горизонтальные» социальные связи (Berreman 1981; Smith 1985; Johnson, G. 1989; Ehrenreich et al. 1995: 1-5, 87-100, 116-120, 125-131; Blanton 1998; Бондаренко, Kopo-

Бондаренко Д. Μ. / Гомоархия как принцип социально-политической организации (постановка проблемы и введение понятия), с.

164 183

164

іаев 2002а; Бондаренко 2004). Истинность этого утверждения прямо подтверждают авторы немалого числа недавних конкретных иссле­дований самых различных культур, основанных на археологических (см., например: Small 1995; Wailes 1995; Kristiansen 1998: 54-56; An­derson, С. Е. 1999; Kuijt 2000: 312-315; Stein 2001; Scarborough et al. 2003), письменных (см., например: Reynolds 1990; Коротаев 1998; Зо­лотов 1999) и этнографических (см., например: Kelly 1993; Jolly, Мо- sko 1994; Kammerer 1998; Nangoro 1998: 47-48) источниках. Даже у гак называемых «эгалитарных охотников и собирателей» (Woodbum 1982) с присущими их обществам доминирующим этосом равенства и отсутствием социальной стратификации (хадза, Ікунг, пигмеев, бир- хор, палийан, шошонов и др.) тем не менее можно выявить признаки социальной дифференциации и неформального лидерства (см. недав­ние общие описания и рассуждения: Johnson, Earle 2000: 41 -89; Арте­мова 2004: 190-196). Как справедливо отмечает Π. II. Швейцер, необ­ходимо «уничтожить общий ярлык “эгалитарности” и превратить его в континуум реальных констелляций неравенства. ...Даже горячие сто­ронники “первобытного коммунизма” соглашаются, что “полного ра­венства” не существует...» (Schweitzer 2000: 129; см. также: inter alia, Dahrendorf 1970/1968; Rousseau 1985; Trigger 1985: 49-51; Гсллнер 1992; Artemova 2000; Артемова 2002). На противоположном же конце шкалы уровней сложности даже такие общества, как «архаические государства», обычно представляемые обществами с низкой социаль­ной мобильностью и высокой степенью забюрократизированности (Египет, Ур времени III династии, держава инков и др.), в действи­тельности «были и гетерархическими, и иерархическими (гомоархиче- скими)» (Marcus, Feinman 1998: 11; выделено авторами. - Д. Б.). Более того, иногда кажется невозможным обозначить общество как «гомоар- хическое» или «гетерархическое» даже на самом общем уровне анали­за, как в случаях с позднеантичными германцами (см., например: Гу­ревич 1999/1985: 45-57) и раннесредневековыми «варварскими коро­левствами», в которых монархия и достаточно жесткая социальная иерархия сочетались (по крайней мере поначалу) с демократическими институтами и процедурами (например выборами короля), нс менее значимыми для функционирования социально-политической системы как целого (см., например: Diesner 1966; Claude 1970; Дворецкая 1982; (.

laessen 1985; Санников 2003).

В самом деле, представляется нереальным измерить степень гомо- архичносги и гетерархичности того или иного общества с матема­тической точностью, например, в процентах. Сугубо количественный подход здесь также неприемлем: наличие в обществе, допустим, пяти иерархий не делает его более гетерархическим и менее гомоархиче- ским по сравнению с обществом с четырьмя иерархиями, если в пер­вом из них присутствует, а во втором отсутствует' одна доминирующая

166 Бондаренко Д. М. ∣

иерархия, организующая общественную систему в целом. Путь к опре­делению общества как гетерархического или гомоархического (в абсо­лютных ли, относительных ли категориях) лежит через анализ его как целого - как системы социальных иерархий, и целью этого анализа в русле теории систем (см., например: Hill 1977; Laszlo 1996: 95-126) должен быть не подсчет иерархий, а понимание характера и способа их взаимосвязи. I

Следовательно, вопросы, встающие при исследовании под данным углом зрения конкретного общества, - существует ли в нем единичная иерархия или множественная? и - в последнем случае - жестко или нет эти иерархии ранжированы: оказываются ли некие два индивида едино­образно ранжированными но отношению друг к другу в любом соци­альном контексте или нет? К примеру, в образцово гетерархическом обществе пуштунов долины Сват, каковым оно предстает в описании Ф. Барта (Barth 1959), человек мог занимать не одинаковое место в иерархиях трех пересекавшихся главных элементов социальной орга­низации: территориальных делений, каст и патрилинейных родствен­ных групп, дополнявшихся значительным количеством добровольных ассоциаций, основывавшихся на соседстве, браке и свойстве, полити­ческом и экономическом клиентелизме и т. д. Таким образом, индивид X мог быть выше своего соплеменника Yв одном социальном контек­сте, но ниже или равным ему в другом. Русский же крепостной кресть­янин ни при каких условиях не мог оказаться социально равным (а тем более выше) дворянина, как не может солдат не быть ниже офицера1.

В то же время на уровне теории нельзя не согласиться с Г. Фейнманом, что, хотя «антропологи долго дискутировали о спектре социальных механизмов, интегрирующих людей посредством и горизонтальных (более эгалитарных), и вертикальных (более иерархических) связей», только «продолжающиеся сравнительные исследования должны помочь поместить эти разнообразные социальные приспособления в более ши­рокий диахронный контекст» (Fcinnian 1996: 189). I

За каждой иерархией в обществе стоит специфическая система ценностей. Общество можно считать гомоархическим, когда в нем ут­верждается одна ценность, центральная для всех существующих в нем иерархий, не только интегрирующая, но и ранжирующая пирамидаль­ным образом все остальные, вторичные по отношению к ней, ценности и иерархии, за которыми они стоят. В таких условиях эта ценность «охватывает» все остальные и делает общество «холистическим» (Dumont 1980/1966; 1986/1983), то есть гомоархическим, когда целое безусловно доминирует над составляющими его частями как высшее выражение этой всеобъемлющей и всепроникающей ценности. Хотя взгляд Л. Дюмона на ритуальную чистоту как на ценность, или идею, «охватывающую» холистическое общество в Индии и мире индуизма в целом, ныне подвергается критике (Mosko 1994b: 24-50; Quigley 1999; 2002), значимость его теоретического вклада тем не менее подтвержда­

ется, например, тоталитарными обществами XX в., в которых, скажем, идея коммунизма явственно играла роль, приписываемую Л. Дюмоном ритуальной чистоте в Индии. Можно привести и примеры так назы­ваемых «традиционных» обществ: в частности, Б. Рэй (Ray 1991: 206) утверждает, что в явственно гомоархичсской доколониальной Буганде (см., например: 1 од ине р 1982; Wrigley 1996) «охватывающее» «...вели­чие института кабака (верховного правителя. - Д. Б.) было искусствен­но создано, а не родилось само собой. Институт кабака... был культур­ным творением, а не просто политическим продуктом...». Согласно обобщению другого африканиста, Я. Вансина, «королевства Тропиче­ской Африки...

являлись продуктами идеологии более чем любой дру­гой силы... Королевства Тропической Африки действительно сначала были созданы в умах и укоренены в вере» (Vansina 1992: 21, 24; анализ под тем же углом зрения «королевства» Экие на юге современной ДРК см.: Kopytoff 1987: 91-99). Даже в простых обществах гомоархизация могла произойти благодаря выдвижению на передний план идеологий, основанных на «охватывающей» идее фундаментального деления всех членов общества на тех, кто имеет и не имеет доступ к эзотерическим знаниям и право осуществлять связанную с ними деятельность, в том числе управленческую (Вет 1979; Artemova 2000; 2003; Artenτova, Ко- rotayev 2003).

Однако «охватывание» не всегда коренится непосредственно в об­ласти идей и ценностей; оно вполне может возникнуть как результат религиозно-идеологической концептуализации уже существующих социально-политических реалий, как это произошло в Полинезии с идеей «конического клана», или рэмиджа о том, что генеалогическое расстояние от старшей родственной линии есть единственный главный критерии социальной стратификации (Sahlins 1958: ΧΙ-ΧΠ, 139-180; Firth 1963; Goldman 1970; Claessen 1996; Классен 2005; Kirch 1997; Kirch, Green 2001). В данном случае следует отметить, что среди тео­ретиков вождества- наиболее известного и во многих концепциях единственного возможного типа гомоархического общества среднего уровня социокультурной сложности - проблема изначального (и даже сущностного) приоритета идеологического или социально-политиче­ского фактора в «охватывании» всех иерархий соответствующих со­циумов все еще весьма далека от своего решения и остается «полем битвы» для антропологов и археологов, представляющих различные теоретические лагеря (vide stricto Earle 1997; Kelekna 1998; Beliaev et al. 2001; Cameιro 2002).

В любом случае, в противоположность «холистическим» (гомоар­хическим) культурам, в условиях «множественности ‘ иерархических”, или асимметричных, оппозиций, ни одна из которых не сводима ни к одной другой или к единой всеподчиняющей оппозиции или идее», «ситуация немедленно отклоняется от формулировки Дюмона» (Mosko 1994а: 214)- общество не подходит под гомоаркическую (или

168 Бондаренко Д.

Μ.

иерархическую в смысле, вкладываемом в данное понятие Л. Дюмо­ном) модель. Во в целом гетерархическом обществе следует ожидать позитивной оценки индивидуализма в его интеллектуальной и соци­альной жизни («сфокусированной на эго социальной системы» [White 1995]), связанной с установленным в нем акцентом на личные честь и достоинство, как и важности общественного мнения, высокой степени социальной мобильности и, по крайней мере, численного превалиро­вания достигнутых статусов над изначально предопределенными. Это типично не только для таких парадигматических примеров гетерархи­ческих культур, как древние полис и цивитас, некоторые позднеан­тичные и раннесредневековые общества Европы или страны Запада начиная с эпохи Ренессанса, но и для многих других культур, возмож­но, менее знаменитых, но не менее важных для антропологического теоретизирования: «эгалитарных» охотников и собирателей (см., на­пример: Gardner 2000), «акефальпых сложных обществ» горных рай­онов, таких, как Гималаи (см., например: Furer-1 Iaimendorf 1962; Бе­резкин 1995а; 19956; Шинкарев 1997) или Кавказ (см., например: Ихи- лов 1967; Магометов 1978; Агларов 1988), наиболее сложные из кото­рых своей социально-политической моделью напоминают греческий полис (Коротаев 1995), племенных обществ Ближнего и Среднего Востока (см., например: Barth 1959; Irons 1975) и Северной Америки (см., например: Lowie 1935; Hoebel I960), или же для неклассифициру- емой социально-политической организации Исландии «эпохи демокра­тии» (930 -1267 гг.) (см., например: Tomasson 1980; Hastrup 1985; Вуоск 1988). Этот список можно было бы продолжат ь достаточно долго.

Б. Триггер постулирует, что роль гетерархических связей была выше в маленьких городах-государствах, чем в более крупных и чем в территориальных государствах (Trigger 2003: 196-197, 661, 665-666). Даже если Б. Триггер прав в отношении ранних цивилизаций, законо­мерность «меньше территория - больше гетерархии» явно не действу­ет в негосударственных и современных индустриальных обществах. Например, типичное племя, в целом гетерархическое, обычно занима­ет достаточно обширную территорию, тогда как вождество в целом гомоархичпо и, как правило, сравнительно компактно. Чго же касается современных обществ, то развитие принципов федерализма и народ­ного представительства (на местном и национальном уровнях власти) вкупе с совершенствованием средств коммуникации элиминировало роль размера территории страны как значимого предиктора типа об­щества. Однако в свете отмеченной Б. Триггером тенденции мы мо­жем рассматривать ранние цивилизации как культуры, в которых наи­более ярко проявилась очень важная переменная, ведущая к становле­нию гетерархии или гомоархии в обществах любых типов. Эта пере­менная проявляется в том, чТб, как правило, гетерархические связи и институты получают большее развитие в тех обществах, где значение

непосредственных межличностных отношений выше, или хотя бы не ниже, чем отношений деперсонализированных и формализованных.

Итак, я надеюсь, что идея гомоархии может стать полезной теоре- іпчсской инновацией, находящейся в отношениях дополнительности с идеей гетерархии (Bondarenko, Crumley 2004; также см.: Barry III 2004; < ook 2004; Keicher 2004).

Кроме того, — и это тоже чрезвычайно важный момент — я считаю правильным и даже необходимым применять оба понятия, гетерархии и гомоархии, не исключительно при изучении властных отношений (для чего К. Крамли предназначает первое из них ), но в более широких рамках социальных отношений и социальной структуры в целом. В рецензии на одну из недавних статей К. Крамли, посвященных гете­рархии, Р. Карнейро ставит вопрос: «Но, вводя это понятие в исследо­вание политической эволюции, действительно ли Крамли улучшает наше понимание [данного] процесса?» (2004: 163). Ответ, который дает сам патриарх культурного эволюционизма, абсолютно негативный. Я же осмелюсь не согласиться с Р. Карнейро и заявить, что в моем пони­мании концепция гетерархии представляет собой значительный вклад в антропологическую теорию (о чем может свидетельствовать и рост ее популярности [см., например: Ehrenreich et al.1995; Haggis et al. 2003; Scarborough et al. 2003; Alexeev et al. 2004: 5—17]) даже в нынешнем, в общем не столько процессуально, сколько типологически-ориенти- рованном виде. Одновременно я полагаю, что, во-первых, дополнение понятием «гомоархия» и, во-вторых, распространение на анализ всего многообразия отношений в обществе может сделать эвристическую ценность концепции гетерархии еще более высокой.

Справедливая неудовлетворенность «классическими» однолиней­ными типологическими схемами вроде «от локальной группы к госу­дарству» (Service 1971/1962) или «от эгалитарной организации к госу­дарственному обществу» (Fried 1967), особенно стремительно нарас­тающая со второй половины 1980-х гг. (vide stricto Mann 1986; Maisels 1987; Upham 1990; Yoffee 1993; Ehrenreich et al. 1995; Price, Feιn- ∣nan 1995; Arnold 1996; McIntosh 1999a; Bondarenko, Korotayev 2000a Бондаренко, Коротаев 20026]; Claessen 2000; Крадин и др. 2000; Kradin et al.2000; Guιdι 2002; Trigger 2003; Grinin et al. 2004), вы­лилась не только в новый виток отрицания идеи эволюции вообще (см.: Trigger 2003: 40 42), но и - в рамках эволюционизма - в обосно­ванный и перспективный с точки зрения развития антропологической теории отказ исследователей от рассмотрения обществ как изолиро­ванных сущностей в пользу взгляда на них как на элементы более об­ширных культурных сетей, что привело к смещению «центра тяжести» исследований с метафизических типов-стадий на динамические про­цессы трансформации. Эту (и не только) причину общей неудовлетво­ренности еще недавно доминировавшими подходами четко сформули-

170 БондаренкоД. Μ.

ровал Р. Дж. Венке: «Здесь важно то, что простые категории, такие, как “локальные группы”, “племена”, “вождества” и “государства” - статичные описательные типы, от которых не много пользы при ана­лизе происхождения и функций феноменов, обозначаемых этими рас­плывчатыми ярлыками» (Wenke 1999: 344). Справедливости ради, следует отметить, что это обвинение не столь уж и заслужено класси­ками неоэволюцнонистской политической антропологии - Э. Р. Сер­висом, Μ. X. Фридом и Р. Л. Карнейро с их знаменитыми интегратив­ной, (Service 1971/1962; 1975; Cohen, Service 1978), конфликтной (Fried 1970/1960; 1967) и ограничительной (Camciro 1970) теориями происхождения, но меньшей мере, вождества и государства, как и некоторыми учеными последующих поколений (см., например: Earle [1997]). С гораздо большим основанием обвинение в подмене анализа эволюционных процессов рассмотрением того или иного общества в статике во имя определения его «типа» можно предъявить многочис­ленным эпигонам, для которых простое развешивание на объектах исследования «табличек» вроде «эго вождество», «перед нами госу­дарство» и т. п. действительно стало исходным стимулом и конечной целью работы. В любом случае я убежден в конечной правоте Р. Кар­нейро, утверждающего, что дихотомия «процесс или стадии» - «лож­ная» (Cameiro 2000; 2003: 155-156): важно и то, и другое3. Главное здесь не го, что якобы не существует общественных типов или что в действительности их гораздо больше четырех, но то, что они не могут быть расставлены на «ступенях» единственной «лестницы» и что су­губо типологическое мышление, особенно однолинейное, не позволяет оцепить в должной мерс перемены, приводящие к радикальной транс­формации общества, однако не поднимающие его на следующую «ступень» той самой пресловутой «лестницы» типов.

В частности, по моему (и не только моему) мнению, новаторская «дуалыю-процессуальная теория», разработанная в последнее десяти­летие мезоамериканистами (vκ∕e stricto Blanton 1994; Feinman 1995; 2001; Blanton et al. 1996), преследует ту же цель, что и идея гетерар­хии- гомоархии: «...учесть вариативность обществ схожих уровня сложности и масштаба» (Blanton ez al. 1996: 1)4. Следует отметить, что дихотомия гомоархических и гетерархических обществ прослеживается на всех уровнях социокультурной сложности. Таким образом, вопреки однолинейным схемам Э. Р. Сервиса, Μ. X. Фрида и других, степень централизованности не должна являться критерием при определении общего уровня развития социума (см.: Бондаренко 1997: 10-15; 1998; 2000; Bondarenko 1998; Bondarenko et al. 2002; Бондаренко, Коротаев 1999; 2002а; Коротаев и др. 2000; Коротаев 2003: 45-91). Деление на гомоархические и гетерархические объективно возможно (и осущест­вляется - на «деспотические» и «эгалитарные») даже применительно к сообществам приматов, не относящихся к виду homo sapiensБутов­

ская, Файнберг 1993; Бутовская 1994; 2002; Butovskaya et al.2000; Де­рягина, Буговская 2004; Matsumura 1999), так что данная дихотомия, очевидно, уходит корнями в далекую предысторию человечества. Среди простейших культур, известных социальной антропологии: не­специализированных охотников и собирателей, - деление на гомоар- хические и гетерархические отражено в понятиях «неэгалитарных» (прежде всего, австралийские аборигены) и «эгалитарных» (хадза, !кунг и др.) обществ соответственно (см., например: Woodbum 1982; Артемова 1991). Для уровня простых земледельческих деревенских общин один из показательных примеров дает сопоставление двух ки­тайских деревень на Тайване, исследованных в середине прошлого века Б. Пастернаком (Pasternak 1972). Эти деревни имели общее про­исхождение, но в одной из них (Чунгше) в конце концов сложилась гомоархическая система корпоративных патрилиниджей при постоян­ном политическом доминировании одного из них, в то время как в друзой деревне (Татисх) развитие линиджей было рано пресечено вследствие формирования корпоративных объединений, пересекавших границы родственных групп, что привело к сложению гетерархиче­ской системы нслокапизованных агнати ых десцентных групп, каждая из которых могла выдвинуть кандидата на роль главы деревни.

Более того, по ходу истории общество может менять свою внут­реннюю организацию с гомоархической на гетерархическую или на­оборот (Crumley 1987: 164 -165; 1995: 4; Beliaev et al. 2001: 380-381; Бондаренко 2001: 255-256; 2004: 47; Бондаренко и др. 2002: 15-16; Bondarenko et al. 2002: 57), нередко без изменения общего уровня со­циокультурной сложности (некоторые из множества примеров этого: I.each 1954; Шкунаев 1988; Levy 1995; Korotaycv 1996; Kowalewskι 2000; Дождев 2002)5. І Іаконец, даже культуры одного уровня сложно­сти и организованные на основе одного и того же базового принципа могут принимать различные конкретные формы, то есть альтернатив­ность существует на уровне не только гомоарх и чес ко го и гетерархиче­ского типов обществ, но и внутри каждого из этих типов6. Например, нет никаких оснований утверждать, что раннее государство, гомоар- хическое по определению , было единственной возможной и истори­чески известной формой гомоархического доиндустриального сверх­сложного общества (в частности, см. коллективные монографии и сборники статей: Крадин и др. 2000; Kτadin et al.2000; Крадин, Бонда­ренко 2002; Бондаренко, Коротаев 20026; Gπnm et al. 2004): альтерна­тивами раннему государству являлись, в частности, социально- политические системы, основанные на глубоко разработанном жест­ком кастовом строе (Quigley 1999: 114-169; Kobishchanov 2000: 64), на воспроизведении родственной большесемейной социокультурной «матрицы» на многочисленных надобщинных уровнях (Бондаренко 1995а: 276-284; 19956; 1996; 2001: 230-263; Bondarenko 2004; 2005),

или же возникшие в результате трансформации сложного вождества нс в государство, а в суперсложное вождество (Крадин 2000а; 20006: 328 332; Kradin 2002). 1

Хотя было бы совершенно неверно утверждать, скажем, что селе­вая стратегия ведет к гетерархии, а корпоративная - к гомоархии пли наоборот, и хотя, как показывают африканские материалы (McIntosh 1999с: 17-19), оказывается проблематичным разделить и дихотомизи- ровать стратегии до той степени, которую предполагают создатели дуально-процессуальной теории (см. также: Cowgill 1996: 53; Demarest 1996: 56; Kolb 1996: 59) , я полагаю, что эти подходы могут плодо­творно дополнить друг друга в рамках общей объяснительной модели, призванной предложить «пригодную поведенческую теорию» (Blanton et al. 1996: 1) вариативности социокультурных типов, в особенности с учетом того, что они оба концентрируются на диалектике взаимоот­ношений индивида и группы, централизации и децентрализации и стремятся «...выйти за пределы типологического подхода...» (White 1995: 119; выделено автором. -Д. Б.}. При этом, по моему убеждению, в данном случае «выйти за пределы» должно значить «инкорпориро­вать», а нс «отвергнуть» - я согласен с одним из сторонников дуально­процессуальной теории, П. Уасоном (Wason, Baldia 2000), что «при должной осторожности типологический подход по-прежнему остается действенным...» (Wason 1995: 25). Однако установление связи между двумя подходами не входит в число целей данной, в общем типологи­ческой по характеру, статьи, а является задачей на будущее. 1

Задачами на будущее остаются и глубокое изучение общих пред­посылок и условий появления и исторической трансформации гомоар­хии, соотношения в общественной организации гомоархических и ге­терархических принципов, измерения этого соотношения и шкалиро­вания обществ по степени их общей гомоархичности - гетерархично- сти, как и многие, многие другие задачи, которые можно будет решить, если сам феномен гомоархии и отражающий его термин будут призна­ны заинтересованной частью антропологического сообщества. В этом случае, безусловно, важнейшей задачей окажется и изучение под соот­ветствующим углом зрения разнообразных конкретных обществ. J

ПРИМЕЧАНИЯ

* Исследование выполнено при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект 06-06-80459-а «Выявление закономерностей функционирова­ния и эволюции традиционных социально-политических систем Евразии»). ,J

Вообще регулярная армия представляется идеальным образом в целом гомо· архического общества и реальной моделью подобного сообщества. Жесткое вер­тикальное деление военнослужащих по воинским званиям — ее всеохватывающая основа и залог эффективности функционирования; положение человека в армии есть прямая производная от его позиции на единственной шкале званий, которой всецело определяются сферы чг границы его профессиональных обязанностей ответственности и прав. В то же время неформальные горизонтальные связи со­единяют военнослужащих одного и того же или близких званий, устанавливая

неформальные вторичные иерархии, например, придавая больший авторитет сре­ди сослуживцев храбрым солдатам, нежели трусливым, талантливым военачаль­никам, нежели бездарным.

I 2К. Крамли настаивает именно на «добавлении термина «гетерархия» в сло­варь отношений власти...»(Crumley 1995: 3; выделено .мной. - Д. Б.) и видит предпосылку гетерархической социально-политической организации в множест­венности источников власти, так как ее концепция направлена на изучение непо­средственно политической подсистемы общества. Разрабатывая проблематику «гетерархического государства», К. Крамли в этом отношении не отличается от бЬльщинства более традиционно мыслящих современных теоретиков, которые «утверждают, что эволюция социальной сложности должна пониматься, прежде всего, как политический процесс» (Earle 1994: 940), и в целом также склонна ви­деть в государстве лишь специфическую форму полит ической организации. Такое понимание государства приводит К. Крамли и се последователей к необоснован­ном)7 отождествлению гетерархии с демократическим политическим строем (Crumley 1995: 3; van der Vliet 2003), что, на наш взгляд, понижает эвристический потенциал се концепции. В то же время К. Крамли совершенно обоснованно под­ходит к отношениям власти (любого характера - нс только гетерархическим) не как к «вещам в себе», но строит свою теорию на исследовании их взаимодействия и во многом обусловленности социальными, ментальными (системоиенпостными) и экологическими факторами. 11ри этом следует отметить, что чрезмерный акцент на административную систему приводит некоторых ученых к отождествлению отсутствия «короля» с отсутствием в обществе каких-либо «иерархических черт» (McIntosh 1999b: 77), или же к отождествлению гетерархии с отсутствием авто­кратии вследствие разделения власти между сувереном и коллективными органа­ми, такими, как советы вождей и тайные союзы (McIntosh 1999с: 9-16, 23). Одна­ко, во-первых, подлинная автократия в этом смысле - исключительно редкое яв­ление в мировой истории; во-вторых, истинная степень демократичности полити­ческой системы не зависит всецело от се внешней формы (ср., например, США и СССР с де-юре демократическими системами политических институтов в обоих случаях); и, в-трегьих, во многих случаях реальная демократичност ь или не демо­кратичность политической системы может являться производной от демократиче­ского или нс демократического характера базовых социальных институтов- в ^индустриальных и современных незападных обществах, в первую очередь, се­мьи и обшнны (Bondarenko, Korotaycv 2000b; 2001; 2004; Korotayev, Bondarenko 2000; Коротаев, Бондаренко 2001; Бондаренко 2004; Barry III 2003).

При этом в данном случае я оставляю в стороне те аспекты подхода Р Карнейро, которые не могу принять в силу того, что я предпочел бы вести речь η многолинейном ключе — о «процессах», а не «процессе» и о «типах» не как си­нониме «стадий».

Р. Пирсон (Pearson 2001) не так давно уже предпринял попытку применить оба подхода - гетерархический (но не гетсрархичсски-гомоархический) и сетевой корпоративной стратегий - при исследовании процесса становления государства на Окинаве. При исследовании доколониальной Африки - другого региона, дале­кого от тех, на материалах которых в первую очередь создавались гетерархическая и дуально-процессуальная теории — соответственно позднеантичных и раннесрсд- невсковых кельтов и культур доколумбовой Мезоамерики, их принципиальная совместимость (хотя и с существенными оговорками), насколько мне известно, была впервые отмечена С. Макинтош (McIntosh 1999с: 14-19).

Примечательно, чю в теории биологической эволюции переход от более перархизировацной структуры к структуре менее иерархизи рован ной не рассмат­

ривается как деградация или регресс, если такой переход нс сопровождается по­нижением степени приспособленности организма к окружающей среде (см., на­пример: Futuyma 1997).

6Философское обоснование закономерности кардинальных общественных трансформаций, нс сопровождающихся изменением уровня социокультурной сложности, см.: Шемякин 1992: 18-19.

Раннее государство - «...централизованная социально-политическая органи- заиия для регулирования социальных отношений в сложном стратифицированном обществе, разделенном по крайней мере на две основные страты или на два возни­кающих социальных класса - управляющих и управляемых; отношения между ними характеризуются политическим господа вом первых и данническими обязан­ностями вторых; законность этих отношений освящена единой идеологией, основ­ным принципом которой является услугообмен» (Claessen, Skalnιk 1978: 640). I

8В вин) авторам дуально-процессуальной теории можно было бы поставить и сам ее дихотомический характер, конечно же, редуцирующий всего лишь до двух макровариантов многообразие реальных стратегий, известных истории. Однако, как верно отмечает Т. Инголд, дихогомичность заложена в самих основах антро­пологии как научной дисциплины и неизбежно проявляется в теоретических по­строениях даже тех ученых, которые сознательно стремя і ся ее избежать и пола­гают, что им это удалось (Ingold 1996: 1-2, 5). Автор данной статьи также не из­бежал (и не стремился избежать) дихотомичности подхода: идея гетерархии - гомоархии столь же дихотомична, сколь и дуально-процессуальная теория. 1

ЛИТЕРАТУРА 1

Аг ларов, М. А. 1988. Сельская община в нагорном Дагестане а XVII - начат· XIX в. (Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса). М.: Наука. 1

Артемова, О. IO. I

1991. Эгалитарные и неэгалитарные первобытные общества. В: Коротаев, А. В., Чубаров, В. В. (рея ), Архаическое общество: узловые проблемы социологии раз вития. Ч. 1: с. 44-91. М.: Институт истории СССР АН СССР. ■

2002. Начальные этапы политогенеза. В: Бондаренко, Коротаев 2002а: 54-70.

2004. Охотники / собиратели и теория первобытности. М.: Институт этно­логии и антропологии РАН. I

Березкин, 10. Е. 1

1995а. Вождества и аксфальные сложные общества: данные археологии и этно­графические параллели. В: Попов, В. А. (ред.), Ранние формы политической орга низации: от первобытности к государственности (с. 62—78). М.: Вост, лит-ра. 1

19956. Модели среднемасштабного общества: Америка и древнейший Ближ­ний Восток. В: Крадин, 11. Н., Лынша, В. А. (ред.), Альтернативные пути к ранней государственности (с. 75-83) Владивосток: Дальнаука. I

Бондаренко, Д. Μ. 1

1995а Бенин накануне первых контактов с европейцами: человек, общество, власть. М.: Институт Африки РАН. ■

19956. Мегаобщина как вариант сгруктуры и типа социума: доколониальный Бенин. В: Крадин, Н. Н., Лынша, В. А. (ред.), Альтернативные пути к ранней го сударственности (с. 139-150). Владивосток: Дальнаука. 1

1996. Мегаобщина как вариант структуры и типа социума: предпосылки сло­жения и функционирования. Восток3: 30-38. 1

1997. Теория цивилизаций и динамика исторического процесса в доколониаль­ной Тропической Африке. М.: Институт Африки РАН.

[ 1998. Мноюлинсйносгь социальной эволюции и альтернагивы государству,

мосток I: 195—202.

[ 2000. «Гомологические ряды» социальной эволюции и альтернативы государ­

ств} в мировой истории. В: Крадии, Коротаев, Бондаренко, Лынша 2000: 198-206.

I 2001. Доимперский Бенин: формирование и эволюция системы социально- яолитическіїх институтов.M.,. Институт Африки РАН.

I 2004, Социально-политическая эволюция: от равноположенносги типов об­щины к альтернативности форм надобщинной организации. В: Непомнии, О. Е. |рсд 1, Alaica. Сборник научных трудов российских востоковедов, подготовленный L семидесятилетнему юбилею профессора, доктора исторических наук JL Б. Алаева [с. 32-53). М.: Вост, лит-ра. v

І Бондаренко, Д. М., Коротаев, А. В.

I 1999. Политогенез, «гомологические ряды» и нелинейные модели социальной эволюции (К кросс-культурному тестированию некоторых политантроло.тогиче- гких гипотез). Общественные науки и современность5: 129-140.

■ 2002а. Введение. В: Бондаренко, Коротаев 20026: 5—31.

I 20026. (ред.) Цивилизационные модели политогенеза. М.: Центр цивилизаци­онных и региональных исследований РАН.

I Бондаренко, Д. М., Коротаев, А. В., Крадии, Н. И. 2002. Введение: социаль­ная эволюция, альтернативы и номадизм. В: Крадин, Бондаренко 2002: 9—36.

Бутовская, М. Л.

I 1994 Универсальные принципы организации социальных систем у приматов вклю- чая человека. Автореф. дне. ...д. и. н. М.: Институт этнологии и антропологии РАН.

2002. Биосоциальные предпосылки социально-политической альтернатнвно- сги В: Бондаренко, Коротаев 2002а: 35-53.

Вузовская, М. Л., Файнберг, Л. А. 1993 У истоков человеческого общест­ва Поведенческие аспекты эволюции человека. М.: Паука.

Геллнер, Э. 1992. Марксистская Книга Бытия. Этнографическое обозрение 2:35-51.

Гол и пер, Э. С. 1982. Возникновение и эволюция государства в Буганде. М.:

1 liivκa.

Гуревич, А. Я. 1999/1985. Древние германцы. В: Гхревич, А. Я. Избранные тру­ды. Т. I. Дретше германцы. Викинги (с. 23-78). М.; СПб.: Университетская книга.

Дворецкая, И. А. 1982. Возникновение раннефеодального государства в Се- серной Италии V1-VHIвеков. М.: Моск. гос. пед. ин-т.

Дерні ина, Μ. А., Бутовская, М. Л. 2004. Систематика и поведение прима­тов. М.: Энциклопедия российских деревень.

Дождев, Д. В. 2002. Рим (VIII—II вв. до н. э ). В: Бондаренко, Коротаев 20026: 249-279.

Золотов, В. И. 1999. Горизонтальные связи социальных общностей в средне­вековой Англии. В: Кузнецов, Е. В. (ред.), Проблемы английской и валлийской истории в позднее средневековье (с. 63-72). Арзамас: Арзамасский гос. пед. ин-т

Ихилов, ∣VL М. 1967. Народности лезгинской группы. Этнографическое ис­следование проиеюго и настоягцего лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров, агу­лов Махачкала: Ин-т истории, языка и лит-ры ДФ АН СССР.

Классен, X. Дж. М. 2005. Сакральное королевство в Полинезии. В: Бонда­ренко, Д. М. (ред ), Сакрализация власти в истории цивилизации. Ч. 1: 217-241. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН.

Коротаев, А. В.

1995 Горы и демократия: к постановке проблемы. Восток3: 18-26.

1998. Вождества и племена Страны Хамид и Бакил: общие тенденции и факторы эволюции социально-политических систем Северо-Восточного Йемена (А в. до н. э. -ЛХб. н. э.). М : Ин-т востоковедения РАН. ∣

2003. Социальная эволюция: факторы, закономерности, тенденции. М.: Вост лит-ра. j

Коротаев, А. В., Бондаренко, Д. И. 2001. Полигиния и демократия: кросс· культур нос исследование. Алгебра родства. Родство. Системы родства. Систе мы терминов родства7: 173-186. fl

Коротаев, А. В., Крадин, Н. II., Лынша, В. А. 2000 Альтернативы социаль· ной эволюции (вводные замечания). В: Крадин, Коротаев, Бондаренко, Лынша 2000:24-83. ■

Краднн, Η. Η. I

2000а. Имперская конфедерация хунну: социальная организация суперслож­ного вождества. В: Попов, В. А. (ред.), Ранние формы социальной организации генезис, функции, историческая динамика {c.195—223). СПб.: Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН.

20006. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. В: Крадин, Корота ев, Бондаренко, Лынша 2000: 314-336. д

Крадин, Η. Н., Бондаренко, Д. М. (ред.) 2002 Кочевая альтернатива соци ильной эволюции. М.: Центр цивилизационных и региональных исследований РАН.

Крадин, Η. Н., Коротаев, А. В., Бондаренко, Д. М., Лынша, В. А. (ред.)

2000. Альтернативные пути к цивилизации. М.: Логос. ■

Магометов, Λ. X. 1978. Политическое устройство у горских народов в первой половине XIX века. В: Магометов, А. X. (ред.), Социальные отношения народов Северного Кавказа (с. 47-64). Орджоникидзе: Североосетинский гос ун-т. |Г

Санников, С. В. 2003. Развитие ранних форм королевской власти у герман­ских народов: особенности политогенсза. В: Пиков, Г. А. (ред.), История и социо логия государства (с. 36 -54). Новосибирск· Новосибирский гос. ун-т. fl

Шемякин, Я. Г. 1992. Теоретические проблемы исследования феномена аль­тернативности. В: Мянекин, Р. В., Шемякин, Я. Г., Коротаев. А. В. (ред.), Альтер нативность истории (с. 12-75). Донецк: Донецкое отделение Советской ассоциа пии молодых историков.

Шинкарев, В. Н. 1997. Человек в традиционных представлениях тибето бирманских народов. М.: Ин-т этнологии и антропологии PAI I. 1

Шкунаев, С. В. 1988. Кельты в Западной Европе в V — I вв. В: Голубцо­ва, Е. С. (ред.), История Европы. Т. 1. Древняя Европа (с.492-503). Μ.: I layκa. I

Alexeev, I. L., Beliaev, D. D., Bondarenko, D. (eds.) 2004. Third International Conference «Hierarchy and Power in the History of Civilizations». Abstracts. Moscow: Center for Civilizational and Regional Studies Press and Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences. 1

Anderson, С. E. 1999. Formation and Resolution of Ideological Contrast in the Early History of Scandinavia Unpublished Ph D. dissertation. Cambridge: University of Cambridge. 1

Arnold, J. (ed.) 1996. Emergent Complexity: The Evolution of Intermediate Societies. Ann Arbor: International Monographs in Prehistory. I

\ΊΊ

I омоар.хия как принцип социально-политической организации Artemova, О. Yu.

Й 2000. Monopolization of Information and Social Inequality. In Kradin, Korotayev, hondarenko, de Munck, Wason 2000: 132-137.

2003. Monopolization of Knowledge, Social Inequality, and Female Status: A ross-Cultural Study. Cross-Cultural Research 37: 62- 80.

Artenκ>va, O. Yu., Korotayev, A. V. 2003. Monopolization of Information and sna!e Status: A Cross-Cultural T est. Cross-Cultural Research 37: 81 86.

Barry III, II.

2003. Community Customs Associated with Political Subordination. Social volution and History 2(1): I 16-130.

I 2004. Heterarchical or Homoarchιcal Leadership and Kinship in Communities. In Alexeev, Beliaev, Bondarenko 2004: 8-9.

I Barth, F. 1959. Political Leadership among Swat Pathans. London: Athloπe Press.

I Beliaev, D. D., Bondarenko, D. M., Korotayev, A. V. 2001. Origins and

Evolution of Chιefdoms. Reviews in Anthropology 30: 373—395.

Bern, J. 1979. Ideology and Domination: Toward a Reconstruction of Australian Aboriginal Social Formation. Oceania 50: 118-132.

Berrcman, G. D. 1981. Social Inequality: A Cross-Cultural Analysis. In Bcrre- ∣ħan, G. D. (ed.), Social Inequality:: Comparative and Developmental Approaches pρ. 3- 40). New York: Academic Press.

Blanton, R. E.

1994. Houses and Households: A Comparative Study. New York: Plenum Press.

1998. Beyond Centralization: Steps Toward a Theory of Egalitarian Behavior in 1rchaιc States. In Feιnman, G. M., Marcus, J. (eds.), Archaic States (pp. 135-172). anta Fe, NM: School of American Research Press.

Blanton, R. E., Feinman, G. M., Kowalewski, S. A., Peregrine, P. N. 1996. A hιal-Processual Theory foι the Evolution of Mesoamerican Civilization. Current Anthropology 37: 1-14.

Bondarenko, I). M.

1998. «Homologous Series» of Socia Evolution. In Butovskaya, M., Korotayev, A., Khristoforova1 O. (eds.), Sociobiology of Ritual and Group Identity: A Homology of Animal and Human Behaviour. Concepts of Humans and Behaviour Patterns in the (ιdtι

<< | >>
Источник: Раннее государство, его альтернативы и аналоги: Сборник статей / под ред. Л. Е. Гринина, Д. М. Бондаренко, Η. II. Крадина, А. В. Ко­ротаева. - Волгоград: Учитель, 2006. 2006

Еще по теме 6 Гомоархия как принцип социально- политической организации (постановка проблемы и введение понятия):

  1. Формальная постановка задачи диагностики проблемы
  2. 15. Понятие и значение принципов административного судопроизводства РФ. Система принципов и направление ее развития.
  3. 16. Принципы, определяющие независимость судебной власти и организацию суда (судоустройственные принципы)
  4. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО И ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО В ЛИЧНОСТИ ПРЕСТУПНИКА
  5. Развитие человека как научная проблема
  6. 1. Понятие договора социального найма и его характеристика
  7. Основные понятия и принципы системотехники моделирования
  8. ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ФОРМАЛЬНОГО И МАТЕРИАЛЬНОГО ОСНОВАНИЙ В ПОНЯТИИ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ПРЕЮДИЦИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ
  9. Теоретические проблемы формирования информационного права как отдельной комплексной отрасли права
  10. НОТАРИАЛЬНЫЙ АКТ КАК ЮРИДИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ: К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ
  11. Общие принципы организации, структура, полномочия членов и кадровый состав Особых присутствий Государственного Совета
  12. ОБ ОБЩИХ ПРИНЦИПАХ ОРГАНИЗАЦИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ (ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫХ) И ИСПОЛНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
  13. Осуществление денежных расчетов как форма взаимодействия организации с контрагентами
  14. 8.5. Расходы на социальное обеспечение и социальную защиту населения
  15. Постановка задач моделирования и оценивания свойств
  16. 4. Предмет доказывания. Доказательства. Подводные камни оценки доказательств. Проблемы составления протокола о правонарушении в присутствии лица, не являющегося представителем организации.
  17. Обоснование необходимости применения принципов СИСТЕМЫ "директ-костинг" в военно­строительных организациях
  18. 7. Понятие административного процесса как вида юридического процесса
  19. Процесс по политическим делам