<<
>>

Набег и его участники

Семантика термина «абрек» постепенно менялась вместе с переме­нами в условиях жизни горцев. Современное абречество возникло не на пустом месте, без соответствующих предпосылок никакие государ­ственные преобразования не могли бы вызвать его к жизни.

Какие же социальные институты лежат в основе профессиональ­ного разбоя на российском и советском Кавказе? На мой взгляд, это военные дружины молодежи и сельские ополчения, культ воина- джигита, обычаи кровной мести и гостеприимства.

Вплоть до включения Северного Кавказа в состав Российского государства в XIX в. военные силы мелких политических образова­ний сельских обшин, их союзов и ханств — формировались по принципу всенародного ополчения. Интересно отметить, что в ара­боязычных письмах, записях норм адата и прочих историко-правовых

Басхан-кала:

дом-крепость мужского союза в с. Кванада

текстах дореформенного времени горское общество каждого такого образования чаше всего называлось «войском» (джайш). По справедли­вому замечанию А.Р.Шихсаидова, привыкшие думать на родном язы­ке авторы этих текстов так передавали местное понятие, обозначав­шее одновременно и «общество» и «ополчение». У аварцев это слово бо, у даргинцев — хуребо, у разных андийских народов — игьа [иха], у ближайших соседей дагестанских горцев из горной Грузии — эри (Шихсаидов, Гаджиев, Давудов:1996, 324; Хашаев:1956, 70; Маго­медова, Халидова:2001, 154). Смысл этого термина, кажется, в том, что в любую минуту средневековое горское общество, община, могло превратиться в военный отряд, способный сокрушить любого врага. Основу таких военных отрядов составляли союзы неженатой молоде­жи горцев (дарг. ихтилат от араб, ихтила’ — «отдых за беседой, чаем, едой», кубач. батирте, руг. сехбат, цез. сидар 6axlpyи проч.), деталь­но изученные отечественными этнографами.

Юноши проводили зиму и раннюю весну в большом «общем доме- крепости» (авар, гьоркьо рукь, кубач. гулала-хъали, хевсур, сапехно), то упражняясь в воинском искусстве, то пируя (подробнее см.: Кар­пов: 1996а, 24-92). Дома эти обычно принадлежали отдельным туху- мам. Единичные постройки такого рода сохранились до наших дней. Во время поездок по Нагорному Дагестану мне довелось осмотреть

один такой «большой дом» в багвалинском селении Кванада. По име- ни недавнего владельца его называют Басхан-хъа/та (багв. Басханова крепость). Это одна из древнейших построек в селении. Она представ­ляет собой большой двухэтажный дом с плоской крышей, сложенный из крупных каменных блоков. Его размеры 14?8,7 м. Внешней, продольной стороной здание было обращено на околицу селения. С торца к нему прежде примыкали большие деревянные ворота. Обе продольные стороны снабжены узкими бойницами. Согласно местным преданиям, записанным в 1947 г. Е.М.Шиллингом, сидевшие в крепо­сти ополченцы стреляли из луков, а в более позднюю эпоху — из крем­невых ружей (Шиллинг:1993, 176-178). При отсутствии современ­ной военной техники взять такую крепость стоило немалого труда.

В некоторых горных селениях Северного и Южного Дагестана та­кие большие дома состояли из одной залы, которая поражала своей величиной (до 100 м2 и более при высоте часто более 4 м). По мне­нию архитектора Г.Я.Мовчана, изучавшего большие дома у аварцев, это были «тухумные фаланстеры», в которых прежде жили большие семьи горцев (Мовчан:1972, 131). Однако его концепция не находит подтверждения ни в архитектурном, ни в этнографическом материа­ле. По верному замечанию М.А.Агларова, не засвидетельствовано ни одного случая, чтобы в этих домах жили большие семьи (Агиаров: 1988, 106; см. также: Хан-Магомедов:1998, 33-36). Такие здания в прошлом служили не только местом собраний юношей, но и поме­щением, где всем тухумом справляли свадьбы и иные общественные и фамильно-родовые празднества.

Юноши и мужчины, входившие как в союзы молодежи, так и в сель­ские ополчения (араб, джайш, iacκap, риджал; авар, бо, дарг.

хуребо, багв. кьокьаби, груз, эри и проч.), не были ни профессиональными воинами, ни тем более разбойниками. Косвенно на это указывает тот факт, что ополчения союзов сельских обшин и отдельных ханств мог­ли включать до нескольких десятков тысяч человек, т.е. все боеспо­собное мужское население. Такие отряды (авар, кьапила) разбивались на «десятки» и «сотни». В знаменитом «Завещании Андуника», докумен­те XV в., перечисляющем владения аварского нуцала, говорится: «В области Дагестан двести десять тысяч мужей (риджал), в том числе шестьдесят тысяч в Табасаране, тридцать тысяч у Кайтага, сто тысяч мужей в войске (‘аскар) падишаха Газикумухского (Газикумух — араб, форма названия лакского селения Кази-Кумух, или Кумух.—В.Б.), двадцать тысяч в войске нуцала Аварского...» (Шихсаидов, Гаджиев, Давудов:1996, 322, 324).

Когда в апреле-мае сходили снега, ополчение одной или несколь­ких обшин могло совершать набеги на соседей. Раз в год члены муж­ского союза главного селения горской конфедерации или ханства объезжали подвластные им селения. Те обязаны были беспрекослов­

но принимать их как почетных гостей и подолгу содержать у себя. Этот обычай, носивший в Дагестане название пахты и удивительно напоминающий древнерусское «полюдье» (подробнее о нем см.: Ко- бишанов:1989, 42-54; Карпов: 1996а, 105—118), не раз приводил к серьезным межобщинным столкновениям и даже к распаду союзов обшин Нагорного Дагестана. В свою очередь, ополченцы должны бы* ли защищать общину от внешнего вторжения. По местным преданиям, кубачинские батирте обороняли селение от полчищ иранского завое­вателя XVIII в. Надир-шаха, а хевсурское ополчение с. Шаитли, засев в башнях, отбилось от осаждавших Шаитли войск Шамиля (Шиллинг: 1949, 174-175). Ополченцы выполняли также некоторые сельскохо­зяйственные (очистка полей от камней, косьба и проч.) и строитель­ные работы (см.: Шаманов:1972, 86-87; Мафедзев:1979, 37-52).

Подробное описание сборов ополчения тухума Дайитилал с. Хунзах на битву с Надир-шахом приведено в аварской балладе:

Как только узнали о беде из письма,

Хунзахские Дайитилал выступили в поход.

Взяв винтовки в чехлах из волчьих [шкур],

Зажав в руках крымские ружья (хъирмал, ед.ч. хъирим),

что и птице выбьют глаз,

Заткнув за пояс пистолеты,

Опоясавшись саблями, разрубающими всадника вместе с конем,

В стальных панцирях и шлемах,

Взяв прочные шиты для [зашиты от] ружей,

[Пристегнув] пороховницы, бьющиеся о спину [при езде], Надев на руки налокотники,

Вскочив на грызущих железные удила неудержимых коней, Догоняющих [дикого] зверя [одним] прыжком, Покрыв коней черкесскими седлами, Приторочив к [седлам] андийские бурки, [Пристегнув сумки] с общественной казной (байгулмал), бьющиеся о спину [при езде],

Подняв значки [на копьях], достающие до луны в небесах,

[Так] одним отрядом (кьокьа) они поднялись на газават.

(Надиршагь виххизавиялъул кеч1: 1942, 11-12;

пер. с авар. мой. — В.Б.)

В диалоге пленного казикумухского хана Сурхая и Надир-шаха, приведенном в песне, победитель, видя доблесть вновь подошедшего отряда противника, спрашивает у Сурхая:

— Долгой тебе жизни, безрукий Сурхай,

Чей сын там вот — скачет на черном коне?

Радостной тебе жизни, безрукий Сурхай,

Из чьих краев отряд, что подошел?

— Хунзахские Дайитилал — подошедший отряд, — Дымом ружей своих они сожгли весь свет, Разве ты не слышал про лучших храбрецов? На черном коне — сын мой Муртазали.

(Героические песни: 1971, 186, 202.)

По справедливому замечанию современного дагестанского этно­графа М.А.Агларова, тухум как воинское подразделение выступал только в экстраординарных ополчениях «вольных обществ». Обычно же для набега или отражения нападения неприятеля набирались ополченцы со всей сельской обшины {Агларов:1988, 128; ср.: Шил­линг:1993, 158-159).

Любопытно отметить, что как эпитеты, так и структура только что приведенных песен об отражении нашествия Надир-шаха ополчением горцев удивительно напоминают песни о набегах. На это обстоятель­ство уже обращали внимание дагестанские фольклористы (см., напри­мер: Ахлаков:1968, 180).

В справедливости этого замечания чита­тель может убедиться сам, сравнив процитированные выше отрывки с переводами аварских песен о набегах, которые разбираются в сле­дующем параграфе данной книги, посвященном культу горца-джигита. Тем самым фольклорные материалы косвенно указывают на то, что походы союзов горской молодежи и целых ополчений могли носить как наступательный, так и оборонительный характер. Их целью мог быть как грабеж соседей, так и возмездие за причиненное насилие.

Во главе военных отрядов независимых сельских общин Дагестана и Чечни стояли выборные предводители (тюрк, хан, иран. шах, авар. невехъан [цевекхан], кубач. бикт-халел). У адыгов до середины XVIII в. их роль играли князья-пши, реже дворяне-уздени. Важнейшей тради­ционной прерогативой предводителя (или князя) было право объяв­ления войны и мира и созыва дворянского ополчения; он же занимал­ся организацией военных походов. Причем уже упоминавшиеся выше набеги-зекве носили в основном не захватнический, а оборонитель­ный характер (АВПР, ф. 115. Кабардинские дела, on. 1 (1754 г.), д. 6, 243o6., 246o6., 248o6., 251; Кабардино-русские отношения: 1957, т. 2, 263, 274). Должность князя отнюдь не являлась синеку­рой. Адыгские пши не только предводительствовали войсками, но и первыми шли в бой, показывая на личном примере образцы доблести и рыцарского отношения к своему долгу.

Важно отметить, что у большинства кавказских горцев — народов Дагестана, вайнахов, части адыгов и осетин — не существовало жест­ких сословных рамок. «Быть удальцом в горах, — отмечал Н.Берзе- нов> значит быть аристократом» (Берзенов:1851). Это утвержде­ние, пожалуй, слишком категорично. На самом деле у горцев Север­ного Кавказа была и родовая аристократия. Чтобы войти в ее состав, мало было прославиться как лихой «наездник». Нужно было еще иметь

Мавзолей рутульского бека

знатных предков: на Северо-Западном Кавказе — из сословия кня- зей-пши или высшего горского дворянства (кабард.

д1акъуэльэщ [тлекотлеш], дыжьыныгъуэ [дыжиниго], известных в русских докумен­тах XVIII в. как «лутшие» или «старшие уздени»), в Дагестане — беков и ханов, некоторые из них возводили свой род к первым исламским миссионерам Кавказа из числа потомков сподвижников и родствен­ников самого пророка Мухаммеда.

В то же время участие в войне, тем более руководство походом, давало возможность достичь почета и власти. Примером для подра­жания каждому мужчине-горцу служил вырабатывавшийся веками образ удальца-джигита (чеч., ингуш. к1ант [кант]). Некоторые из отли­чившихся на поле брани джигитов сосредоточивали в своих руках огромную, хотя и временную власть. Известны случаи, когда они под­чиняли себе свои сельские общины, становясь их наследственными правителями (бек, хан). По полевым материалам, собранным Д.Б.Панек, рутульские беки Южного Дагестана вели свой род от «бывших пред­водителей набегов» (Панек-. РФ ИИАЭ, ф. 3, оп. 36, д. 2, л. 59). Существует одно любопытное аварское предание, записанное со слов Казанбия, внука знаменитого шамилевского наиба Хаджи-Мурата. В нем говорится, что после убийства имама Гамзат-бека (1834), неза­долго перед тем истребившего род ханов Хунзаха, власть над селением

перешла в руки «организованной из молодежи партии (шайки), име­новавшейся „абурикзаби“ (искаж. авар, апарагзаби, здесь: абреки.

В.Б.). Партия эта не составляла соединения членов какого-либо рода. „Абурики“ своевольничали, производили насилия, у кого хотели отби­рали быков, лошадей и ckop>.Сам Хаджи-Мурат не принадлежал к этой «партии», но в нее входил его двоюродный брат Хедарас Гасан-оглы (Дагестанский сборник: 1927, 15, 16). Эта история, воз­можно, засвидетельствовала начавшееся в то время превращение воен­ных дружин молодежи в профессиональных пореформенных разбой­ников — абреков.

Х.Стевен, наблюдавший в начале XIX в. одно из чеченских обществ, отмечал, что «предводителей своих выбирают они из семейства, ко­торое в течение веков давало им всегда отличных военачальников и потому у них в большом почтении» (Стевен:1824, 260). Нередко слу­чалось, что община расправлялась со слишком возвысившимся военным предводителем (Карпов: 1996а, 132). Дагестанские «вольные общест­ва» то призывали, то изгоняли беков и потомков от брачных союзов беков с дочерьми свободных обшинников — чанков. Обычай постоян­ной смены воинов в отрядах ополчения, по мнению Р.М.Магомедова, мешал появлению здесь военного сословия, способного захватить власть (Магомедов: 1979, 25).

4

<< | >>
Источник: Мусульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие : Очерки по истории и этнографии права Нагорного Дагестана /В.О. Боб­ровников. — М.: Вост, лит.,2002. — 368 с. : ил.. 2002

Еще по теме Набег и его участники:

  1. УЧАСТНИКИ АРБИТРАЖНОГО ПРОЦЕССА
  2. 7 Иные участники исполнительного производства.
  3. 3.2 Участники производства
  4. К ВОПРОСУ О «ПРАВЕ НА ЗАЩИТУ» И «ЗАЩИТЕ ПРАВА» УЧАСТНИКОВ КОНТРАКТНЫХ ОТНОШЕНИЙ
  5. 25 Иные формы защиты прав участников исполнительного производства.
  6. 10. Классификация и характеристика участников ВЭД России.
  7. ВЫСТУПЛЕНИЯ УЧАСТНИКОВ КОНФЕРЕНЦИИ
  8. 6. Участники производства по делам об административных правонарушениях.
  9. 6 Суд, как участник исполнительного производства.
  10. 12. Классификация зарубежных фирм и участников ВЭД.
  11. К ВОПРОСУ ОБ ИЗМЕНЕНИИ УСЛОВИЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО (МУНИЦИПАЛЬНОГО) КОНТРАКТА УЧАСТНИКАМИ КОНТРАКТНОЙ СИСТЕМЫ
  12. К ВОПРОСУ О ЗАЩИТЕ ПРАВ ГРАЖДАН-УЧАСТНИКОВ ДОЛЕВОГО СТРОИТЕЛЬСТВА МНОГОКВАРТИРНЫХ ДОМОВ
  13. 13. Посреднические фирмы, агенты и иные участники торговых и экономических сделок.
  14. 3. Производство по делам об административных правонарушениях. Участники производства
  15. § 3. Имущество КФХ и его раздел
  16. СЕКРЕТ ЕГО ПОПУЛЯРНОСТИ