<<
>>

Правительствующій Сенатъ

Ближняя Канцелярія, какъ учреж­деніе, пред­шествовав­шее образо­ванію Пр.

Сената.

Верховнымъ учрежденіемъ, смѣнившимъ Бояр­скую Думу Московскаго періода исторіи нашей, былъ Правительствующій Сенатъ.

Сенатъ, по мнѣ­нію, какъ людей XVIII вѣка[386][387]), такъ и большинства современныхъ историковъ нашего права, несмотря на свое иностранное названіе, не былъ учре­жденіемъ откуда-либо заимствованнымъ, а прямо былъ вызванъ къ дѣятельности условіями государственной жизни при Петрѣ.

Конечно, Петру В. было вообще извѣстно о существованіи въ европейскихъ государствахъ учрежденій, носившихъ наимено­ваніе „Сената". Имъ велась съ ними переписка, а также, по его приказанію, производились сношенія съ Сенатомъ „вѳнецый- скимъ“, „стѳкольмскимъ" (стокгольмскимъ), польскимъ и въ

одной грамотѣ его читаемъ, напр., что „всему Сенату Вене- цыйскому“, вмѣстѣ съ дожемъ, посылается имъ „Царскаго Ве­личества благопривѣтственное поздравленіе" и пр. Однако, по­ложеніе Сената въ каждомъ изъ этихъ государствъ было такъ своеобразно, что о какомъ-либо прямомъ переносѣ ихъ устройства къ намъ нечего было и думать. Въ частности, меньше всего нашъ Сенатъ можно считать заимствованнымъ изъ Швеціи, какъ это утверждаютъ донынѣ нѣкоторые изъ изслѣдователей[388][389]), такъ какъ шведскій государственный Совѣтъ (Ricksrodet), — нерѣдко называвшійся неоффиціально Сенатомъ, — былъ учреж­деніемъ ограничительнаго характера и уже по тому одному не могъ быть образцомъ для учрежденія, созданнаго Петромъ для управленія государствомъ, при самодержавномъ монархѣ. Но, если между нашимъ Сенатомъ и его якобы прототипомъ не было ничего общаго въ основномъ вопросѣ, а именно — въ вопросѣ объ отношеніи этого учрежденія къ монарху, если при томъ первоначальное устройство новаго учрежденія, какъ мы это отмѣтимъ ниже, представлялось настолько мало­опредѣленнымъ, что являло собою лишь очень слабый силуэтъ будущаго грандіознаго установленія, если, наконецъ, нѣтъ пря­мыхъ указаній на заимствованіе, подобныхъ тѣмъ, какія имѣ­ются о другихъ реформахъ Петра Великаго, то совершенно не­возможно утверждать, что нашъ Сенатъ былъ созданъ „по об­разцу нодобнаго-же учрежденія, существовавшаго въ Швеціи".

При томъ Петръ, образуя „первое правительство подъ собою", вовсе не имѣлъ нужды брать за образецъ его устройства какой- либо изъ существовавшихъ на Западѣ сенатовъ; ему достаточно было для созданія такого правительства лишь усвоенія той идеи западно-европейскихъ государствъ, что мо­нархъ долженъ править не только съ помощью людей, но и съ помощью закономѣрныхъ учрежденій. Воспрі­ятіе этой идеи было, конечно, чрезвычайно-плодотворно для усовершенствованія нашего государственнаго строя впредь, и этой идеѣ мы обязаны появленіемъ позднѣе „должностей", „рег­ламентовъ" и другихъ законодательныхъ актовъ, болѣе или

менѣе опредѣленно устанавливавшихъ составъ, устройство, ком­петенцію нашихъ учрежденій. Но такое установленіе было, однако, еще задачею далекаго будущаго, оно создалось несразу, почему первоначальный Петровскій Сенатъ, по своей неопре­дѣленной структурѣ, выливаясь въ рядъ порученій, болѣе походилъ, этою своею стороною, на Московскіе Приказы, чѣмъ на учрежденіе въ западно-европейскомъ смыслѣ. Онъ, поэтому, представлялъ собою нестолько строго-законченную организацію верховнаго учрежденія при монархѣ, сколько идею о край­ней необходимости созданія такой организаціи. Но, такъ какъ эта организація создавалась очень медленно, на основаніи опыта, исходила изъ реальныхъ условій тогдашней дѣйствительности, то уже по одному этому нельзя искать прототипа Сената Петра въ какомъ-либо опредѣленномъ западно-европейскомъ образцѣ. Еслибъ такой прототипъ существовалъ, его устройство такъ или иначе о т р а з и л о с ь - б ы на Сенатѣ въ моментъ его уч­режденія, чего, однако, нѳ было вовсе. Взято было только иноземное имя для создавшагося учрежденія, но не самое учрежденіе.

Необходимость организаціи новаго учрежденія объясняется прежде всего тѣмъ обстоятельствомъ, что Боярская Дума Мо­сковскаго государства уже въ концѣ XVII в. перестала почти собираться въ полномъ своемъ составѣ, а въ это время, по замѣчанію проф.

С. Ѳ. Платонова, дѣятельность думскихъ ко­миссій получила особенное развитіе, въ ущербъ старой формѣ, совѣщанія „бояръ всѣхъ" (т. е. Боярской Думы). Реформа высшаго управленія при Петрѣ Великомъ должна была счи­таться съ общимъ собраніемъ Думы гораздо менѣе, чѣмъ съ комиссіями — „Приказами" „полномочныхъ бояръ". Въ концѣ XVII и началѣ XVIII в., въ сущности, дѣйствовала н е Бояр екая Дума, какъ общее собраніе бояръ, а особый боярскій совѣтъ, который и былъ непосредственнымъ пред­шественникомъ Сената. Этотъ боярскій совѣтъ собирался очень часто въ „Ближней Канцеляріи, а „Ближняя Канцелярія" была (какъ ясно уже изъ названія), ничѣмъ инымъ, какъ канцеляріею государя, его Приказомъ, вѣдавшимъ тѣ дѣла, какія государь указывалъ. Уже съ первыхъ лѣтъ XVIII столѣтія встрѣчаются въ актахъ указанія на нее, причемъ говорится, что бояре, — члены Б. Думы, еще продолжавшей существовать, но уже не собирав­шейся— съѣзжаются въ нее „въ консилію", т. е. для совѣщанія съ довѣренными лицами царя. Такъ, напр., въ одномъ актѣ отъ 1706 г. говорится: „по указу в. гос. ц. и в. кн. . . . бояре, будучи въ его великаго государя Ближней Канцеляріи, слушавъ выписки . . . приговорили" . . . Изслѣдователь „Ближней Канцеляріи", Н. Я. Токаревъ, разсматривая исторію ея

учрежденія, говоритъ, что „разницу между тремя послѣдова­тельно смѣнявшими другъ друга учрежденіями можно выразить вкратцѣ такъ: Боярская Дума была учрежденіемъ, дѣйство­вавшимъ при государѣ ивмѣстѣ съ нимъ; Ближняя Канцеля­рія дѣйствовала уже вдали отъ государя, но по его предна­чертаніямъ и руководству, а Сенатъ могъ уже замѣщать самого государя, будучи установленъ „вмѣсто присутствія Его Цар­скаго Величества собственной персоны". На это утвержденіе надо возразить слѣдующее. Несомнѣнно, конечно, что Сенатъ былъ установленъ для управленія государствомъ „вмѣсто при­сутствія" Государя и это составляло существенное отличіе его отъ боярскаго совѣта (или по терминологіи автора — отъ Ближней Канцеляріи), имѣвшаго, дѣйствительно, видъ случай­ной временной комиссіи, съ непостояннымъ составомъ, съ не­опредѣленною- компетенціей) и т.

д. Но между Сенатомъ и этимъ совѣтомъ не было того противоположенія, какое, устанавливаетъ авторъ, такъ какъ подобно боярскому совѣту, собиравшемуся въ Ближней канцеляріи (такъ и въ другихъ мѣстахъ), Сенатъ также дѣйствовалъ, если и вдали отъ Государя, то тоже „по его предначертаніямъ и руководству". Кромѣ того, тотъ же авторъ утверждаетъ, что „Ближняя Канце­лярія является непосредственною преемницею Боярской Думы, представляетъ собою, какъ-бы промежуточное звено между этой послѣдней и Сенатомъ[390])". Вѣрнѣе, однако, будетъ сказать, что непосредственнымъ учрежденіемъ меледу Боярскою Думою и Сенатомъ была не Ближняя Канцелярія, а названный выше боярскій совѣтъ, боярская — или какъ еще иногда говорятъ — министерская консилія, собиравша­яся, какъ въ означенной Канцеляріи, такъ и на Генеральномъ дворѣ въ Преображенскомъ и въ другихъ мѣстахъ. Вѣроятно, вслѣдствіе того, что указанный совѣтъ собирался чаще всего въ Ближней Канцеляріи, онъ и назывался именемъ послѣдней. Но, однако, эта Канцелярія, явившаяся уже въ 1699 г., имѣла свое особое назначеніе, которое одинъ изъ современниковъ, кн. Б. И. Куракинъ, описывалъ такъ: „сдѣлана Ближняя Канце­лярія подъ судомъ (т. е. завѣдываніемъ) думнаго дворянина Никиты Зотова. Вельми то умно и похвально: ото всѣхъ дѣлъ . . . что со всѣхъ Приказовъ, по вся недѣли (вносится) вѣдомость, что гдѣ чего въ приходѣ, въ расходѣ и кому что должно на что расходъ держать, и всего государства весь

расходъ, съ оклады и приходы и всѣ расходы съ оклады и безъ окладовъ*[391].

Пр. Сенатъ при Петрѣ ; его ос­нованіе и устройство; губернскіе комиссары и фискалы.

В.;

Нужда въ деньгахъ для сооружаемаго флота и арміи, равно какъ и необходимость создать строгую отчетность въ ихъ расходованіи, заставила Петра Великаго придать Ближ­ней Канцеляріи значеніе органа „государственнаго контроля14, какъ ее вѣрно характеризуетъ П.

Н. Милюковъ1). И, въ этомъ своемъ качествѣ, ’Бл. Канцелярія существуетъ нѣкоторое время и послѣ учрежденія Пр. Сената, чего, конечно, не могло- бы быть, еслибъ она была только промежуточнымъ звеномъ между Боярскою Думою и Сенатомъ. Съ указанною оговоркою, можно говорить о Бл. Канцеляріи, какъ учрежденіи, предшест­вовавшемъ Пр. Сенату, такъ какъ въ ней по большей частп, собирался тотъ боярскій совѣтъ (или консилія), который въ пер­вое десятилѣтіе XVIII вѣка замѣнялъ прежнюю Боярскую Думу. Извѣстно, что Петръ былъ недоволенъ дѣйстві­ями указаннаго боярскаго совѣта, собиравшагося въ Ближней Канцеляріи, а именно медленностью его работъ, отсутствіемъ иниціативы въ рѣшеніи дѣлъ, частою неявкою на засѣданіи его членовъ, отговари­вавшихся многочисленностью своихъ занятій, и т. д., при чемъ, вѣроятно, самъ сознавалъ, что вина всего этого частію лежитъ въ неопредѣленности состава, компетенціи и невыработанности устройства самого учрежденія. Постоянныя войны п продолжительныя отлучки изъ государства требовали созданія учрежденія прочнаго и опредѣленнаго по своему составу и компетенціи. И вотъ, объявляя 22 февраля 1711 г. о войнѣ съ Турціей, Петръ В. въ тотъ-же день создаетъ и Сенатъ. Учредительный актъ Сената, знаменитый указъ отъ 22 февраля 1711 г., собственноручно писанный Государемъ и данный имъ „въ Преображенскомъ гласилъ слѣдующее: „указъ объявить послѣдующій — опредѣлили быть, для отлучекъ Нашихъ, Правительствующій Сенатъ для управленія: г. графъ Мусинъ-Пушкинъ, г. Стрѣшневъ, г. кн. Петръ Голицынъ, г. кн. Михайло Долгорукой, г. Племянниковъ, г. кн. Григорій Волконскій, г. Самаринъ, г. Василій Апухтинъ, г. Мельницкой; оберъ-секретарь сего Сената Анисимъ Щукинъ. Московскую губернію управлять и доносить Сенату Василыо Ершову. На князь Петрова мѣсто Голицына г. Курбатовъ. Вмѣсто Приказа разряднаго быть столу разрядному при вышепомянутомъ Сенатѣ.
Такожъ со всѣхъ губерній въ

вышеписанномъ суду, для спроса и приниманія указовъ, быть по два комиссара съ губерній".

Какъ ни многознаменательны, — въ смыслѣ врученія упра­вленія государствомъ особому учрежденію — краткія слова этого учредительнаго акта, они, однако, даютъ мало ма­теріала для сужденія объ устройствѣ Сената. То же надо, въ общемъ, сказать и о трехъ указахъ Петра, данныхъ 2 марта и касающихся Сената. Указы эти, будучи чрезвычайно важны для опредѣленія власти и отвѣтственности членовъ новаго учрежденія, а равно и его первоначальныхъ задачъ, ничего не говорятъ объ устройствѣ Сената. Такъ, одинъ изъ этихъ указовъ, категорически объявлявшій („всѣмъ кому о томъ вѣдати надлежитъ") объ учрежденіи „Уп р ав ит е л ьн а г о Се­ната" гласилъ, что Сенату „всякъ, и ихъ указамъ, да будетъ послушенъ такъ, какъ Намъ Самимъ, подъ жестокимъ наказаніемъ, или и смертію, по винѣ смотря", а, ссылаясь на присягу (которую долженъ былъ принести, при своемъ вступле­ніи въ должность, каждый сенаторъ), грозитъ сенаторамъ же­стокимъ наказаніемъ за ея нарушеніе, но откладываетъ, однако, выполненіе этой угрозы до возвращенія государя, желая тѣмъ создать сенаторамъ твердую почву для непререкаемаго и непрерывнаго дѣйствія. Два другихъ указа (отъ того-же 2 марта) устанавливаютъ, въ своихъ 12-ти пунктахъ, примѣрную программу дѣятельности Сената, на первыхъ порахъ. (О нихъ мы скажемъ при обзорѣ компетенціи Сената). Немного нахо­димъ данныхъ по устройству Сената и въ указѣ отъ 5 марта, состоящемъ изъ 3-хъ пунктовъ. Такъ первый пунктъ этого указа повелѣваетъ „всѣмъ, въ Сенатѣ пребывающимъ, мѣста имѣть по списку, кто послѣ кого написанъ въ опредѣли­тельномъ указѣ" (т. е. въ указѣ 22 февраля), а во второмъ — устанавливается, что „сенаторы должны голоса имѣть равные и у всякихъ указовъ подписывать всѣмъ своими руками, и что хотя одинъ не подпишетъ, засвидѣтельствуетъ неправу тому быти приговору, то и прочіе недѣйственны суть, однакожъ, надлежитъ тому, кто не споритъ, тое протестацію дать за своею рукою на письмѣ"; третій — говоритъ объ учрежденіи фиска- ловъ и ихъ отношеніи къ Сенату.

Таковы несложныя постановленія о Сенатѣ, данныя при его учрежденіи, и такъ скромно начинало свое историческое поприще знаменитое установленіе, игравшее затѣмъ столь важ­ную роль среди высшихъ центральныхъ органовъ управленія Россіи въ новой ея исторіи. Если такое случайное обстоятель­ство, какъ отъѣздъ Петра на войну съ Турціею, создавало на время „Управительный Сенатъ", то цѣлый рядъ другихъ — укрѣпилъ его значеніе въ послѣдующіе годы. Во первыхъ „от­

лучки" государя изъ отечества, или изъ своихъ столицъ, посто­янно повторялись и были весьма продолжительны, а, во вторыхъ, съ теченіемъ времени все болѣе и болѣе сказывалась необходи­мость имѣть единое центральное учрежденіе, сосредоточи­вающее въ себѣ все высшее управленіе государствомъ, его контролирующее и само, въ свою очередь, находящееся подъ постояннымъ контролемъ монарха и его управомоченныхъ. Правда, съ учрежденіемъ коллегій, отъ Сената отошло не­посредственное управленіе государствомъ, но нужда для монарха въ высшемъ исполнительномъ органѣ, наблю­дающемъ за закономѣрностью и цѣлесообразностью дѣйствій центральныхъ и мѣстныхъ органовъ, продолжала постоянно сказываться. Поэтому самъ Петръ очень скоро перестаетъ смотрѣть на Сенатъ, какъ на учрежденіе временное, но, наоборотъ, все болѣе и болѣе настоятельно требуетъ, чтобъ сенаторы „гораздо смотрѣли" за дѣломъ управленія государ­ствомъ, быстро выполняли указы царя и назначенныхъ отъ него персонъ, при чемъ, по своему обычаю, грозитъ сенато­рамъ всяческими карами за упущеніе, нерадѣніе и пр. Ростъ государственныхъ потребностей и развитій задачъ управленія все болѣе и болѣе осложняютъ затѣмъ обязанности Сената: оставаться при той примитивной организаціи, какую получилъ первоначально Сенатъ, было невозможно, и вотъ, хотя медленно и постепенно, но Сенатъ преобразуется, его устройство болѣе и болѣе совершенствуется, и частію въ составѣ Сената, или его канцеляріи, частію рядомъ съ нимъ, создаются новыя установле­нія и должностныя лица, выполняющія тѣ или иныя функціи, при чемъ Сенатъ, въ концѣ царствованія, получаетъ свои „Должности" (въ 1718 и 1722 гг.), или уставы, кои уже болѣе точно и обстоятельно, чѣмъ отдѣльные пункты и указы, опредѣ­ляютъ его юридическое положеніе[392]). Резюмируя-же въ не­

многихъ словахъ, то, что относилось въ указахъ къ первона­чальному устройству Сената, надо сказать, что составъ Се­ната былъ обозначенъ въ учредительномъ (или, какъ говорилъ самъ Петръ, въ „опредѣлительномъ11) указѣ 22 февраля 1711 г., при чемъ первоначально Сенатъ состоялъ изъ 9-ти сенаторовъ; позднѣе число сенаторовъ то уменьшалось, то увеличилось. Въ томъ-жѳ указѣ было упомянуто и объ оберъ-секретарѣ Сената. Въ этомъ упоминаніи можно было видѣть, конечно, лишь слабый намекъ на то, что въ составѣ Сената необходимо будетъ впредь строго различать такъ наз. присутствіе отъ его канце­ляріи. Намекъ, однако, былъ отлично понятъ Сенатомъ, и канцелярія Сената является уже съ первыхъ дней существованія его, хотя учредительный актъ и не упоминаетъ о ней. Канце­лярія эта играла первоначально огромную роль, далеко выхо­дящую за предѣлы ея прямаго назначенія, она долгое время была, вмѣстѣ съ губернскими комиссарами, единственнымъ по­стояннымъ исполнительнымъ органомъ при Сенатѣ. Для лучшаго установленія правильныхъ сношеній Сената съ гу­берніями утверждаются комиссары, по два отъ каждой губерніи. Эти губернскіе комиссары являются по­средниками между высшимъ центральнымъ учрежденіемъ и мѣстными властями. Они принимаютъ отъ Сената указы, пе­ресылаютъ ихъ губернаторамъ и сообщаютъ Сенату всѣ свѣ­дѣнія о губерніяхъ, какія онъ у нихъ можетъ потребовать.

Такъ какъ, Сенатъ, правя государствомъ, долженъ былъ, по смыслу Петровскихъ указовъ, инадзиратьза дѣйствіями всѣхъ органовъ правительственной власти, то для достиженія этого, между прочимъ, устанавливаются такъ наз. ф и с к а л ы, съ оберъ- фискаломъ во главѣ, состоящимъ при Сенатѣ и имѣющимъ това­рищей въ губерніяхъ, провинціяхъ и городахъ. Объ утвержденіи должности фискаловъ данъ указъ уже 2 марта 1711 г., а 5 марта подробно опредѣлена и сущность должности: „долженъ онъ“, говоритъ указъ о фискалѣ, „надъ всѣми дѣлами тайно надсма­тривать и провѣдывать про неправый судъ, тако-жъ въ сборѣ казны и прочаго, и кто неправду учинить, то долженъ фискалъ позвать его предъ Сенатъ (какой высокой степени ни есть) и тамо его уличить"; всѣ „фискалы имѣютъ во всемъ такую-же силу и свободность, какъ и оберъ-фискалъ, кромѣ одного, что вышняго судью или генеральнаго штаба на судъ безъ оберъ-фи­скала позвать не могутъ". Впрочемъ, тайный надзоръ фискаловъ [393]

былъ лишь первоначально особенностью ихъ должности; позднѣе фискалы и явно слѣдили за дѣятельностью админи­стративныхъ лицъ. (Должность фискаловъ продолжала затѣмъ опредѣляться рядомъ указовъ, изъ коихъ важнѣйшимъ былъ указъ 17 марта 1714 г., гдѣ устраняется возможность лживыхъ доносовъ отъ фискаловъ и яснѣе опредѣляется кругъ ихъ дѣя­тельности, состоящей „въ провѣдываніи, донесеніи суду о про­вѣданномъ и обличеніи на судѣ" и пр.). Должность фискаловъ была вызвана настоятельной необходимостью прямого надзора за администраціею, злоупотребленія которой и до Петра, и при немъ были очень велики. Казнокрадство, взяточничество, воло­кита, всякаго рода насилія, неисполненіе указовъ отличали управленіе и особенно (вслѣдствіе невозможности строгаго над­зора) — провинціальную администрацію. Потребность надзора была ясна, надо было только организовать его. Петръ В. орга­низуетъ его, ввидѣ фискалата, но прусскому образцу; на фиска­ловъ указывалъ Петру извѣстный въ то время выходецъ изъ Голштиніи Генрихъ Фикъ (подавшій государю, между прочимъ, также проектъ объ устройствѣ Коллегій). Такъ какъ въ царствова­ніе Петра В. фискалы, ■— несмотря на то, что организація ихъ должности была очень несовершенна и что въ числѣ ихъ попа­дались люди именно съ такими пороками, какіе фискалы, по должности, должны были обличать въ другихъ, — были сдер­живаемы въ своемъ своевольствѣ энергіею Петра, то они и при­несли нѣкоторую пользу; въ послѣдующія же царствованія (до учрежденія о губерніяхъ Екатерины II, когда фискалы были уничтожены), оііи, служа нерѣдко произволу, приносили немало вреда. Нельзя не сказать также, что сама система какъ тай­наго, такъ и явнаго надзора, а равно постоянныхъ, часто без­доказательныхъ, доносовъ рѣшительно не могла возбуждать довѣрія къ должности, особенно, когда послѣдняя попадала въ дурныя руки, почему вполнѣ понятно, что должность фискаловъ скоро стала совершенно ненавистною, причемъ въ особенности эта ненависть была сильна въ правящемъ классѣ. Какъ относился къ фискаламъ самъ Сенатъ, видно изъ одного доношенія, подан­наго Петру 3 фискалами съ оберъ-фискаломъ во главѣ: „когда", говорятъ они, „приходимъ въ Сенатъ, и отъ князей Якова Ѳедо­ровича (Долгорукаго), да отъ Григорія Племянникова, безо всякой нашей вины, бываетъ къ намъ, съ непорядочнымъ гордымъ гнѣ­вомъ, всякое немилосердіе, еще съ непотребными укоризны и поношеніемъ позорнымъ, зачѣмъ (т. е. вслѣдствіе чего) намъ, рабамъ твоимъ, къ нимъ входить опасно. Племянниковъ на­зываетъ насъ уличными судьями, а князь Яковъ Ѳедоровичъ — антихристами и плутами". Петръ позднѣе долженъ былъ ска­зать, что „земскаго фискала чинъ тяжелъ и ненавидимъ".

42

Компетенція

Пр. Сената въ области законо­дательства.

Обращаясь къ вопросу о компетенція Пр. Сената, надо сказать, что и она слагалась постепенно, не на основаніи какой-либо теоріи, а въ силу необхо­димости такъ или иначе разрѣшать наиболѣе на­стоятельныя нужды практической жизни. Создава­лась эта компетенція путемъ любимыхъ Петромъ пунктовъ, по­сылая которыя онъ кратко объяснялъ, что въ данный моментъ должно было дѣлать то или другое учрежденіе. Такихъ пунктовъ первоначально (а именно еще 2 марта 1711 г.) Сенатъ получилъ 12[394]). На основаніи ихъ можно сказать, что Сенатъ являлся высшимъ судебно-военно - финансовымъ учрежде­ніемъ, имѣющимъ обширный надзоръ за всѣмъ ходомъ го­сударственнаго управленія и суда, что подтверждалось и послѣ­дующими приказами и указами. „Пункты", даваемые Сенату для исполненія, время отъ времени пополнялись и видоизмѣ­нялись; болѣе опредѣленности кругъ вѣдомства Сената полу­чилъ со времени учрежденія Коллегій, къ которымъ отошло не­посредственное управленіе государствомъ.

Обращаясь, послѣ этихъ замѣчаній, къ вопросу о компе­тенціи Сената въ области законодательства, надо сказать, что первый изслѣдователь по исторіи Сената при Петрѣ С. А. Петровскій пришелъ къ тому выводу, что „Сенатъ до Ништад- скаго мира (т, е. до второй половины 1721 г.) дѣйствуетъ, какъ учрежденіе,имѣющее з аконодателънуювласть". Этотъ выводъ раздѣляется и другими учеными. Намъ, однако, кажется, что во все царствованіе Петра Сенатъ обладалъ распорядительною, а не законодательною властью, такъ, какъ, по справедливому за­мѣчанію Н. М. Коркунова „постановленіе, издаваемое подъ усло­віемъ послѣдующаго одобренія со стороны высшей и подъ страхомъ отвѣтственности передъ нею, никакъ подвести подъ понятіе закопа, какъ выраженія воли верховной, ни передъ кѣмъ неотвѣтственной". Петръ внимательно слѣдилъ за Сенатомъ, а сенаторы были ственны передъ нимъ за каждое свое распоряженіе. Весьма нерѣдко распоряженія свои Сенатъ дѣлалъ вполнѣ самосто­ятельно, поскольку дѣло шло о выборѣ тѣхъ или иныхъ м ѣ р ъ , цѣлесообразность коихъ долженъ былъ обсудить самъ Сенатъ. Но предметъ этихъ мѣръ почти всегда былъ намѣченъ тѣмъ или инымъ Петровскимъ „пунктомъ", или указомъ, а сама мѣра получила свою исполнительную силу лишь постольку, поскольку за нее было, молчаливое или гласное, признаніе монарха. Говорить, при такихъ обстоятельствахъ, о законо­дательной власти Сената совершенно невозможно. Законъ, съ формальной точки зрѣнія, есть норма, исходящая исключительно отъ верховной власти, а таковая власть при­надлежала, конечно, только Петру, какъ неограниченному госу­дарю. Конечно, распорядительная власть Сената была об­ширнѣе, когда Петръ былъ вдали отъ Сената и когда, по экстренности случавшихся мѣръ, нельзя было ждать отвѣта государя на эти мѣры. Это подтверждается, между прочимъ текстомъ указа отъ 17 апрѣля 1722 г. „о храненіи нравъ граж­данскихъ". ІІо этому указу Сенатъ долженъ былъ, — если въ регламентахъ „покажется что темно, или такое дѣло, что на оное рѣшенія не положено", а Сенату сдѣлается это извѣстно — созвать всѣ коллегіи, обдумать вмѣстѣ съ ними данный во­просъ и представить, по дѣлу, общее мнѣніе государю, которое, конечно, получаетъ силу закона лишь но утвержденіи имъ. Но указъ при этомъ добавляетъ слѣдующее: „буде когда от­лучимся въ даль, а дѣло нужное, то учшія, какъ выше писано, и подписавъ всѣмъ, ч и н и т ь (рѣшеніе), но не печатать, ниже утверждать вовсе, но тѣхъ мѣстъ, пока отъ Насъ оной апробаванъ, напечатанъ и къ регламентамъ присовокупленъ будетъ". Сенатъ можетъ, такимъ образомъ, „чинить рѣшеніе" по дѣламъ, нетерпящимъ отлагательства; но эти рѣшенія, чтобъ получить значеніе общей, а не частной, примѣняемой лишь ad 11 о с, мѣры, заслуживающей затѣмъ напечатанія и при­соединенія къ регламентамъ, должны быть позднѣе утверж- ден ы государемъ ; въ дѣлахъ же, которыя могутъ быть отложены,

власти нельзя власти весьма отвѣт-

суть артеріею войны; 4) дворянъ собрать молодыхъ для запасу въ офицеры, а наипаче тѣхъ, которые кроются, сыскать; такожъ тысячу человѣкъ людей боярскихъ грамотныхъ для того-же; 5) векселп исправить и держать въ одномъ мѣстѣ; 6) товары, которые на от­купахъ, или по канцеляріямъ и губерніямъ, осмотрѣть и поевидѣтель- ствовать; 7) о соли стараться отдать на откупъ и попещися прибыли въ оной; 8) торгъ китайской, сдѣлавъ компанію добрую, отдать; 9) персидской торгъ умножить, и армянъ, какъ возможно, приласкать и облегчить, въ чемъ пристойно, дабы тѣмъ подать охоту для боль­шаго ихъ пріѣзда. Учинить ф и с к а л о в ъ во всякихъ дѣлахъ, а какъ быть имъ, пришлется извѣстіе".

42*

Сенатъ подаетъ лишь свое мнѣніе государю, но ни въ какомъ случаѣ не приводитъ его въ исполненіе[395]).

Но, если Сенатъ не обладалъ законодательною властью, то его распорядительная власть распространялась не­только на приведеніе въ дѣйствіе уже существующихъ-законовъ, но и на изданіе такихъ указовъ, которые бы нормировали но­выя отношенія, возникавшія въ практикѣ тогдашней кипучей жизни, отмѣняли дѣйствіе устарѣвшихъ и т. п. Поэтому, въ сферѣ государственнаго управленія Сенатъ издавалъ указы о рекрут­скомъ наборѣ, о новыхъ денежныхъ сборахъ и натуральныхъ по­винностяхъ, измѣнялъ личный составъ учрежденій, уничтожалъ, для сокращенія расходовъ и введенія большаго порядка въ управ­леніе, прежніе Приказы, установлялъ новые (напр., Купецкую Палату для скупки металловъ для монетнаго дѣла); проводилъ до­роги, учреждалъ почты, заботился о торговлѣ, пріостанавливалъ, при нуждѣ, даже дѣйствіе государевыхъ указовъ и т. д. Однимъ словомъ, онъ вѣдалъ, то, что вѣдалъ-бы государь, котораго онъ былъ „двойникъ" („Сенатъ собирается вмѣсто Собственной Его Величества персоны" говорится въ одномъ изъ указовъ Петра В.). Конечно, все это дѣлалось только по порученію самаго государя, и, преимущественно, въ отсутствіе государя, подъ условіемъ послѣдующаго одобренія рѣшеній Сената. Поэтому, кажется, нѣтъ основаній утверждать, что государь уполномочи­валъ Сенатъ на изданіе законовъ въ его отсутствіе; вопросъ шелъ не о законахъ, а о чрезвычайныхъ мѣрахъ, которыя Сенатъ могъ принимать „до апробаціи" монарха.

Если Сенатъ не имѣлъ законодательной власти, а лишь власть исполнительную и распорядительную, при чемъ размѣры послѣдней, естественно, были шире въ отсутствіе государя,

чѣмъ во время его пребыванія въ столицахъ, то, несомнѣнно, онъ принималъ весьма дѣятельное и плодотворное участіе въ различныхъ моментахъ прохожденія какъ законопроектовъ, такъ и самихъ законовъ. Такъ онъ участвовалъ въ составленіи зако­нопроектовъ въ однихъ случаяхъ, въ обсужденіи ихъ въ дру­гихъ ; при этомъ, Сенатъ долженъ былъ высказывать, по обсужде­ніи, свое мнѣніе и представить его на усмотрѣніе государя; при составленіи законопроекта — онъ долженъ былъ подать по во­просу особый докладъ. Лишь по утвержденіи того или дру­гого, законопроектъ превращался въ закопъ и затѣмъ обна- родывался, или съ поправками Сената, или въ своемъ первона­чальномъ видѣ[396]). Комиссіи о кодификаціи законовъ, созывав­шіяся при Петрѣ, также находились подъ вѣдомствомъ Сената[397]).

Если, однако, Сенатъ раздѣлялъ съ цѣлымъ рядомъ учре­жденій и лицъ труды по составленію и обсужденію законопроек­товъ, а равно и по вопросу о кодификаціи нашихъ законовъ, то былъ одинъ видъ участія Сената въ движеніе законодатель­ныхъ актовъ, принадлежавшій ему почти исключительно. Полу­чая именные указы, составляя приговоры по многочисленнымъ и разнороднымъ дѣламъ, входившимъ въ его компетенцію, Сенатъ, конечно, долженъ былъ принимать рядъ мѣръ къ тому, чтобы, какъ именные указы, такъ и указы, состоявшіеся въ силу его собственныхъ приговоровъ, дѣлались извѣстны, либо всѣмъ, — буде указы эти предназначались, говоря языкомъ того вре­мени, „для всенароднаго объявленія", — либо тѣмъ учрежде­ніямъ и лицамъ, до которыхъ они спеціально относились. За­дача эта была не изъ легкихъ, по тогдашнимъ обстоятельствамъ. Первоначально Сенатъ практикуетъ прибитіе печатныхъ лис­товъ для перваго рода указовъ, и разсылку — для второго. Въ 1714 году послѣдовалъ именной указъ, который можно разсматривать, какъ первую общую мѣру. По этому указу, Се­нату повелѣло было именные указы, сенатскіе приговоры, со­стоявшіеся „о всякихъ государственныхъ генеральныхъ дѣлахъ" и подлежащіе, вмѣстѣ „съ объявленными письмами", „ко все­народному объявленію", нетолько посылать „по прежнему" во всѣ учрежденія, центральныя и губернскія, но „печатать и продавать всѣмъ, дабы были о томъ свѣдомы". „Освѣдомлен­ность" населенія объ указахъ, даже всенародно публикованныхъ, во все царствованіе Петра была, — какъ, впрочемъ, и позднѣе — весьма незначительна, прежде всего, конечно, по безграмотности

населенія. Петру, и самому, и черезъ Сенатъ, приходилось не- разъ напоминать объ обязательномъ знаніи указовъ, объявлен­ныхъ и напечатанныхъ, причемъ при немъ впервые (по указу 9 февраля 1720 г.) выставлено требованіе „чтобъ впредь невѣ­дѣніемъ законовъ никто не отговоривался" .... По разсылкѣ законовъ въ однихъ случаяхъ, но опубликованіи ихъ „во все­народное извѣстіе" — въ другихъ, Сенатъ выступалъ въ роли хранителя и толкователя законовъ, въ роли, которая остается за нимъ и доселѣ. Выполняя эту высокую миссію, онъ заботился о правильномъ приложеніи ихъ на практикѣ, разъ­яснялъ ихъ истинный смыслъ, вообще разрѣшалъ всѣ затрудне­нія и сомнѣнія, являвшіяся при примѣненіи законовъ въ жизни. Такъ, напр., хотя указы объ образованіи Коллегій, а еще болѣе ихъ регламенты, опредѣляли съ достаточною полно­тою кругъ вѣдомства каждой Коллегіи, многіе предметы, вѣда­вшіеся многочисленными, нерѣдко случайными и временными, учрежденіями, нелегко поддавались, однако, отнесенію ихъ, безъ дальнихъ разсужденій, въ ту или иную Коллегію. Нечего го­воритъ, что, до учрежденія Коллегій, царившая на практикѣ путаница въ предметахъ вѣдомства Приказовъ еще болѣе да­вала о себѣ знать, и, конечно, никто, какъ Сенатъ, не могъ разрѣшать всѣ возникавшія здѣсь сомнѣнія.

Р >п авная Обращаемся къ кругу дѣятельности Сената въ

Палата. Ре- Другихъ вѣдомствахъ. Уже одинъ изъ пунктовъ, кетмейстеръ данныхъ Сенату 2 марта 1711 г., предписывалъ и герольд- новому учрежденію „судъ имѣть нелицепріятный мейстеръ. и неправедныхъ судей наказывать отнятіемъ чести и всего имѣнія, т. е. повелѣвалъ Сенату быть высшей судеб­ной инстанціею, разсматривавшей, по жалобѣ сторонъ, приговоръ „неправедныхъ судей". Сенатъ, обремененный массою админи­стративныхъ дѣлъ и порученій, вынужденный, кромѣ того, раз­сматривать доношенія фискаловъ и челобитныя „о судейской неправости", скоро самъ замѣтилъ всю трудность своего поло­женія, тѣмъ болѣе, что рядомъ съ „дѣлами вершеными", имъ изъ губерній и Приказовъ еще брались нерѣдко къ разсмотрѣ­нію и „дѣла невершеныя". Все это вмѣстѣ и заставило Сенатъ вспомнить о существованіи еще при Боярской Думѣ особаго судебнаго учрежденія — Расправной палаты, которую онъ и возстановилъ въ концѣ 1712 г. Въ данномъ случаѣ, какъ и во многихъ другихъ, Сенатъ проявилъ свою распорядитель­ную власть, не спрашиваясь государя. Расправная Палата со­стояла изъ назначенныхъ Сенатомъ „расправныхъ дѣлъ судей", которые судили вмѣстѣ съ однимъ или двумя сенаторами. Она должна была принимать къ своему разсмотрѣнію липть „д ѣла вершеныя" („невершеныхъ дѣлъ изъ губерній и изъ При­

Казовъ отнюдь не пмать"), при чемъ, если челобитчикъ, по­казывалъ, что судья вершилъ его дѣло, „недѣлыю и противно его величества указамъ л Уложенью", у него должно было „взять за рукою сказку, чтобъ онъ объявилъ именно, какая въ томъ дѣлѣ судейская неправность и противность государеву указу и Уложеныо“. Признавъ, затѣмъ, челобитную заслужи­вающею уваженія, Раснравная Палата брала къ своему раз­смотрѣнію „вершеное дѣло" и постановляла по немъ приговоръ. При жалобахъ на волокиту, Палата посылала въ соотвѣт­ствующее учрежденіе указъ о немедленномъ рѣшеніи даннаго Дѣла и, въ случаѣ неисполненія указа, подтверждала свое требо­ваніе „вторыми и третьими указами, подъ взятьемъ штрафовъ" и уже затѣмъ подавала сама объ этомъ доношеніе Сенату. Палата эта должна была также разсматривать фискальскія до­ношенія, сообщая въ Сенатъ ежемѣсячно и подробно, „коликое число фискальскихъ доношеній будетъ въ мѣсяцъ, и что по нихъ будетъ учинено". Она была какъ-бы департаментомъ Сената. Затѣмъ, когда была въ 1718 г. „на разнимательство неправыхъ вершеныхъ дѣлъ и расправы" устроена Юстицъ-Коллегія, отъ Сената и его Расправноп Палаты отошли всѣ судебныя дѣла, при чемъ Сенатъ остался высшей аппеляціонной инстан­ціею. Жалобы на медленность рѣшеніи Сената допускаются; („а бѵде и въ Сенатѣ такожъ учинять", т. е. не рѣшатъ дѣла въ положенный срокъ, „тогда оптъ челомъ самому его царскому величеству", говоритъ указъ 1714 г.), но на неправильныя рѣшенія онѣ недопустимы. Такъ, въ указѣ 1718 г. жалобы на Сенатъ запрещены подъ страхомъ смертной казни на томъ основаніи, что „тотъ высшій Сенатъ отъ его царскаго величе­ства высокоповѣреннымъ есть, и въ особахъ честныхъ и знатныхъ состоитъ, которымъ нетокмо чѳлобитчиковы дѣла, но н правленіе государства повѣрено есть". Дѣлая Сенатъ высшей аппеляціонной инстанціей, Петръ В. заботился о томъ, чтобы не обременять Сенатъ разсмотрѣніемъ челобитій и не превратить его въ простое судебное мѣсто. Въ Сенатѣ во 1-хъ идутъ жалобы только на Юстицъ-Коллегію и Помѣстный Приказъ, да и то не непосредственно, а чрезъ секретаря Се­ната, который докладывалъ дѣло государю, и затѣмъ въ Се­натъ поступаютъ только челобитныя, подписанныя государемъ.

Кромѣ Р. Палаты при Сенатѣ было образовано двѣ долж­ности — рекетмейстера и герольдмейстера. Хотя долж­ность рекетмепстра (или — генералъ-рекетмейстера) появляется подъ этимъ наименованіемъ впервые лишь въ указѣ 12 января 1722 г., причемъ 5 февраля дается и „Наказъ" только что на­значенному рекетмейстеру, — т. е. иначе говоря, для законодателя только къ этому времени выясняется окончательно имя и обязан­

ности этого новаго магистрата, состоящаго при Сенатѣ, а равно и находится лицо, которое могло-бы ихъ выполнятъ успѣшно,— однако, потребность въ должности остро сказывается задолго до ея учрежденія. А именно уже 9 апрѣля 1720 г. Петръ, будучи въ Сенатѣ" указалъ „опредѣлить особаго человѣка, персону знатную, а съ нимъ быть секретарю Ивану Молчанову — ради пріема челобитенъ такихъ, въ которыхъ объявлять будутъ челобитчики на Коллегіи, или на которую Канцелярію, во многовременныхъ (отъ тѣхъ Коллегій и Канцелярій) челобитчикамъ волокитахъ"[398][399]). „Персона знатная", въ лицѣ рекетмейстера, явилась лишь въ 1722 г. Моти­вами къ установленію должности рекетмейстера являлись, съ одной стороны, „немалыя волокиты" и несправедливыя рѣшенія судей, ненрекратившіяся и по учрежденіи Коллегій, а съ другой — не­возможное положеніе, въ которое ставили государя челобитчики, „недая покою" и всюду подавая ему свои прошенія, причемъ не обращали никакого вниманія на установленныя инстанціиа). Нѣкоторые ученые, какъ напр., Градовскій, думаютъ, разсма­тривая „Наказъ рекетмейстеру", что „Петръ Великій желалъ освободить Сенатъ отъ челобитчиковыхъ дѣлъ, оставивъ за

нимъ только нѣкоторыя дѣла, къ которымъ принадлежали и преступленія по должности14. По автору, „рекетмейстера можно назвать отводомъ сенатскимъ отъ судебныхъ дѣлъ44. Съ этимъ мнѣніемъ нельзя, однако, согласиться. „Отводомъ сенатскимъ отъ судебныхъ дѣлъ44, по учрежденіи Коллегій, была Юстицъ-Коллегія, являвшаяся общею и высшею, для всей имперіи инстанціею, по судебнымъ дѣламъ,'на которую подава­лись жалобы въ Сенатъ только въ томъ случаѣ „буде вышній тотъ Коллегіи Юстиціи судъ, какою своею впредь неисправою, тѣмъ челобитчикамъ правосуднаго рѣшенія послѣ того не учи­нитъ44, да и эти челобитныя не подавались въ Сенатъ непосред­ственно, а черезъ секретаря Сената, представлявшаго ихъ пред­варительно государю. Рекетмейстеръ замѣнилъ собою прежній Челобитный Приказъ.

Весьма интереснымъ является 1-ый пунктъ „Наказа44. Установивъ, что рекетмейстеръ принимаетъ челобитныя на Коллегіи и Канцеляріи „во многовременныхъ волокитахъ44, На­казъ далѣе говоритъ, что „такія челобитныя ему, рекетмей­стеру, принимая, въ тѣ Коллегіи ходить самому и свидѣтельствовать. И буде по свидѣтельству, про- тивч. того челобитья, такія волокиты явятся: и ему тѣхъ Кол­легій президентамъ говорить, дабы они оное дѣло рѣшили, по Регламенту, въ указанные сроки неотмѣнно; ежелп-жъ въ указныя-жъ числа того дѣла не рѣшатъ: то доносить ему Сенату и требовать на оное рѣшеніе. Буде же бу­детъ челобитчикъ бить челомъ неправдою, то таковымъ, до- ложа Сенату, за ложное челобитье чинить наказаніе44. Этотъ пунктъ ставилъ наблюденіе за дѣятельностью Коллегій очень практично, такъ какъ рекетмейстеръ, ходя по Коллегіямъ, могъ лпчно убѣждаться въ положеніи дѣлъ въ нихъ и тотчасъ же понуждать ихъ къ болѣе быстрому рѣшенію, что при Петрѣ и дѣлалось рекетмейстеромъ. У рекетмейстера имѣлась для дѣло­производства особая контора.

Еще при утвержденіи Сената въ 1711 г. было предписано „вмѣсто Приказа Разряднаго быть столу разрядному при вышеписанномъ Сенатѣ44. Этимъ Сенату отдавалось завѣдываніе всѣхъ дѣлъ о военной службѣ, и отдавалось въ то время, когда гро­мадныя войны требовали серьезнаго наблюденія за тѣмъ, чтобы нпкто отъ службы не уклонялся и сама служба велась на болѣе правильныхъ основаніяхъ. Всѣ дѣла о служилыхъ людяхъ со­средоточивались въ разрядномъ столѣ Сената. Какъ самому Петру, такъ его Сенату прежде всего пришлось вести упорную борьбу съ уклонявшимися отъ службы дворянами (съ „нѣтчи­ками44). Сенатъ, обременный множествомъ дѣлъ, не могъ вести эту борьбу вполнѣ успѣшно. Но, и помимо этого, Сенату прихо­

дилось составлять списки служилыхъ и приказныхъ людей, произ­водить смотры недорослей и взрослыхъ, „писать въ чины“ (т. е. назначать въ должности), посылать на службу назначенныхъ лицъ и вообще заботиться, чтобъ никто отъ службы не укло­нялся. Все это отнимало много времени и заботъ, и, въ одномъ изъ своихъ указовъ, самъ Петръ сознавался, что нуженъ былъ „герольдмейстеръ или иной какой чинъ, ктобъ дворянъ вѣдалъ и всегда представлялъ къ дѣламъ, когда спросятъ11.

Назпаченіе въ этотъ „чинъ" и послѣдовало 18 января 1722 г. при чемъ 5 февраля герольдмейстеръ получилъ и осо­бый „Наказъ" или „Инструкцію". Этимъ „Наказомъ требо­валось отъ него: 1) веденіе списковъ дворянъ[400]); 2) заведе­ніе „краткой (т. е. элементарной) школы[401]); 3) наблюденіе чтобъ въ „гражданство" (т. е. въ гражданскую службу) не ухо­дило болѣе 3 отъ каждой фамиліи" и чтобъ вообще, „подъ именемъ малыхъ дѣлъ", никто не уклонялся отъ службы; 4) вписываніе въ дворянскіе списки лицъ, достигшихъ дворянства. Позднѣйшими указами на герольдмейстера возлагается еще обя­занность составленія гербовъ для дворянъ. У герольдмейстера была особая канцелярія (контора). Съ назначеніемъ герольд­мейстера, отъ Сената отошло непосредственное завѣдыва­ніе служилымъ классомъ, но за нимъ оставалось высшее руко­водительство въ этомъ завѣдываніи, при чемъ герольдмейстеръ былъ подчиненъ Сенату.

Весьма важную роль игралъ Сенатъ при Петрѣ В. въ области финансоваго управленія. Эта область управленія была вручена Сенату уже пунктами 2 марта 1711 г., постоянно затѣмъ дополнявшимися и видоизмѣнявшимися. Въ цѣломъ, Сенатъ долженъ былъ вообще заботиться объ увеличеніи государственныхъ доходовъ, о бережной тратѣ собранныхъ денегъ, о своевременномъ доставленіи денежныхъ средствъ на жалованье, на армію, флотъ и другія государственныя по­требности. Отсюда вытекало наложеніе Сенатомъ на населеніе новыхъ налоговъ и повинностей, уничтоженіе „ненужныхъ и напрасныхъ расходовъ", забота о лучшей эксплуатаціи регалій, принятіе мѣръ къ сбору недоимокъ, къ своевременному по-

ступленію сборовъ изъ губерній и провинцій. До учрежденія Коллегій все это находилось въ непосредственномъ завѣдываніи Сената, за исключеніемъ, впрочемъ, счетоводства по государствен­нымъ доходамъ и расходамъ, которымъ занималось старое учре­жденіе — Ближняя Канцелярія, просуществовавшая до 1718 г. Ее смѣняетъ Ревизіонъ-Коллегія, просуществовавшая, однако, самостоятельно только до 1722 г., когда, по указу 12 января, ей повелѣвается быть при Сенатѣ, „понеже едино дѣло есть, что и Сенатѣ дѣлается и неосмотря тогда (т. е. въ 1718 г.) учинено было". Эта Коллегія, переименованная въ Ревизіонъ- контору, состояла при Сенатѣ и всецѣло была ему подчинена. Что касается двухъ финансовыхъ Коллегій, вѣдающихгь доходы и расходы (т. е. Камеръ-коллегіи и Штатсъ-конторъ-коллѳгіи), то съ ихъ учрежденіемъ за Сенатомъ остается высшее руководи­тельство по дѣламъ о государственныхъ доходахъ и расходахъ, какъ, напр., наложеніе новыхъ налоговъ, уничтоженіе „негод­ныхъ" расходовъ, заключеніе контрактовъ на сумму болѣе 10 тысячъ и

т.

п.

Дѣятельность Сената при Петрѣ В. протекала подъ его бдительнымъ надзоромъ, при чемъ лич­ное обаяніе великаго монарха, съ одной стороны, могущество его власти, съ другой, были важнѣй­шими факторами въ направленіи этой дѣятель- государь часто и подолгу отсутствовалъ изъ государ­

Инсти­тутъ л р о - к у р а т у р ы при Се­натѣ.

ПОСТИ. Но,

ства и какъ ни пристально всматривался онъ изъ своего далека въ дѣянія своихъ сотрудниковъ, онъ все-таки не могъ искоренить ихъ вражды между собою, вредящей ходу дѣлъ, казнокрадства, взяточничества и пр. Петръ, съ его свѣтлымъ умомъ, съ его гро­мадной наблюдательностью, не могьдакже не замѣтить, что однѣ угрозы наказаніями и даже сами наказанія были недостаточны для исправленія всѣхъ золъ тогдашняго управленія; они при томъ вырывали, или могли вырывать, у него самыхъ дѣятельныхъ и способныхъ работниковъ. Онъ сознавалъ, что помочь дѣлу можетъ лишь организація постояннаго надзора за дѣятельностно лицъ и учрежденій, не исключая отсюда и самого Сената. Но въ первые годы по учрежденіи Сената такого над­зора не было еще создано по отношенію къ „любимому дѣтищу" Петра, а государь довольствовался собственными воздѣйствіями надъ работою Сената. Чѣмъ болѣе, однако, отвлекался Петръ путешествіями и войнами отъ непосредственнаго наблюденія надъ Сенатомъ, чѣмъ болѣе, съ теченіемъ времени, развивалась и усложнялась дѣятельность Сената, тѣмъ ощущительнѣе сказы­валась нужда въ особомъ органѣ надзора. Практика запад­ныхъ учрежденій, съ которой разными путями знакомился Петръ Великій, говорила, что, наряду съ личнымъ вліяніемъ государей,

въ государствѣ благоустроенномъ должна дѣйствовать планомѣр­ная система учрежденій, всегда контролируемыхъ и всегда от­вѣтственныхъ. Прошло, впрочемъ, почти четыре года (послѣ учрежденія Сената), прежде чѣмъ была сдѣлана слабая попытка къ организаціи этого контроля надъ Сенатомъ, при чемъ эта попытка не была первоначально удачна, а именно, 17 ноября 1715 г. Сенату были объявлены четыре, — по обыкновенію, ничего неимѣвшіе между собою общаго, — пункта, изъ которыхъ первый гласилъ: „объявливается Василій Зотовъ чиномъ генеральнаго ревизора, или надзирателя указовъ, дабы все исполнено было“ ’), т. е. всѣ именные указы были при­водимы непремѣнно въ дѣйствіе.

Приведенный нами указъ, по своей неясности, можетъ поспоритъ съ извѣстнымъ указомъ 5 марта 1711 г., кратко говорящемъ о фискалахъ. Первыя слова указа говорятъ лишь о надзорѣ генеральнаго ревизора за выполненіемъ указовъ и о доношеніи объ этомъ Сенату, т. е. вовсе не касаются дѣятель­ности самого Сената, и только тогда, когда сенаторы не обратятъ вниманія на донопіеніе генералъ-ревизора, онъ получаетъ право донесенія на нихъ государю, между тѣмъ какъ цѣль созданія должности не могла ограничиться только понужденіемъ сена­торовъ къ наблюденію за выполненіемъ указовъ, а должна была простираться и на самую ихъ дѣятельность; иначе ему не для чего было бы присутствовать въ засѣданіяхъ Сената и онъ могъ бы довольствоваться полученіемъ копій съ указовъ госу­даря и слѣдить за ихъ исполненіемъ на практикѣ. Положе­ніе этого „надзирателя указовъ" въ Сенатѣ было вообще незавидно. Сенаторы не очень-то выполняли его предложе­нія и даже не давали ему копій со всѣхъ указовъ, какъ это требовалось вышеуказаннымъ пунктомъ его должности. Не­сомнѣнно, однако, что Зотовъ игралъ нетолько роль кор­респондента государя, но, получая копіи указовъ его, долженъ былъ слѣдить за ихъ исполненіемъ и со стороны Сената. По- чему-жъ, однако, не было дано ему соотвѣтствующихъ полномочій и Сенату не напоминалось строго о необходимости слушаться его распоряженій, основанныхъ на высочайшихъ повелѣніяхъ? ІІо-

I) Тотъ же пунктъ гласилъ: „ежели кто не исполнитъ, въ такое время, кому возможно въ то время исполнить, или указъ точный имѣетъ, съ срокомъ, на того объявлять въ Сенатѣ, а онымъ не­медленно штрафовать оныхъ, и та дѣло довертывать; буде-же въ Сенатѣ въ томъ манить станутъ нѣсколько, или всѣ, то на нихъ Намъ доносить". Онъ долженъ имѣть столикъ въ той же избѣ, гдѣ Сенатъ сидитъ и записывать указы, и держать онымъ протоколъ, которому со всѣхъ указовъ сообщенныя копіи, за подписаніемъ Сената мѣсячнаго, даваны да будутъ" для того, конечно, чтобъ онъ могъ слѣдить за ихъ выполненіемъ на практикѣ.

чему, кромѣ того, около него не было образовано никакого служебнаго персонала и самому ему не дано столь обычныхъ при Петрѣ „пунктовъ11, или инструкціи, сколько-нибудь точно опредѣляющей предметы его вѣдомства, отношеніе къ Сенату, устанавливающей, наконецъ, порядокъ производства дѣлъ? Ка­жется, въ отвѣтъ на все это можно лишь сказать, что ни въ моментъ созданія должности, ни нѣсколько лѣтъ спустя (до учрежденія прокуратуры), у Петра не было еще ничего готоваго по вопросу объ организаціи контроля надъ Сенатомъ и другими учрежденіями, тогда возникавшими, и онъ только еще работалъ надъ вопросомъ объ организаціи этого контроля[402]).

Надо при этомъ отмѣтить, что только во время своего пре­быванія въ Парижѣ въ 1717 году государь имѣлъ случай лично получить нѣкоторыя представленія объ институтѣ прокуратуры. Онъ присутствовалъ 19 іюля на торжественномъ засѣданіи парламента (grande chambre), гдѣ чины парламента и его прокуратуры привѣтствовали государя, а генералъ-адвокатъ де- Ламуаньонъ, занимавшій прокурорское мѣсто, сказалъ, — какъ представитель французской прокуратуры, отъ имени всѣхъ ея чиновъ, — рѣчь, въ которой поздравилъ „парламентъ съ высокою честью Царскаго въ немъ присутствія11 и вполнѣ справедливо, конечно, утверждалъ, что „такъ какъ исторіи суждено передать потомству подвиги и доблести этого героя, то храмъ правосудія долженъ включить настоящій день въ число славнѣйшихъ дней своихъ, а лѣтописи парламента всегда сохранятъ о немъ воспо­минаніе11. . .

Занятый множествомъ важныхъ дѣлъ, Петръ могъ при­няться, однако, за выработку „Должности11 генералъ-прокурора неранѣе 1721 г. и кончилъ ее къ 1722 г. До этого времени у него не было выработано ничего вполнѣ опредѣленнаго по во­просу объ организаціи контроля надъ Сенатомъ, хотя и про­должала ощущаться острая нужда въ немъ и тотъ же Зотовъ доносилъ царю позднѣе, а именно въ 1718 г., о крупныхъ не­порядкахъ въ дѣлопроизводствѣ Сената. Но, повидимому, первый „генералъ-ревизоръ11, этотъ предшественникъ генералъ- прокурора, не былъ въ глазахъ Петра настолько довѣреннымъ и близкимъ лицомъ, чтобъ онъ могъ рѣшиться вручить ему сильную надзирающую власть надъ Сенатомъ, не говоря уже о томъ, что Петру самому въ это время пе была ясна вполнѣ организація этой власти. Всѣмъ этимъ вмѣстѣ, какъ намъ представляется, объясняется межеумочное положеніе В. Зотова

въ Сенатѣ, окончившееся, впрочемъ, уже въ 1719 г., когда онъ пересталъ появляться въ засѣданіяхъ Сената. Но нужда въ контролѣ заставляетъ Петра временно возложить въ началѣ 1720 г. обязанности „надзирателя указовъ" на перваго оберъ- секретаря Сената А. Щукина, что онъ и несетъ до своей смерти, послѣдовавшей въ томъ-же году; затѣмъ въ началѣ слѣдую­щаго года тѣ-же обязанности исполняютъ, по очереди, штабъ- офицеры гвардіи, причемъ эти обязанности также были мало опредѣлены въ подробностяхъ. Въ „краткомъ экстрактѣ о поступкахъ сенатскихъ", хранящемся въ одномъ изъ нашихъ архивовъ, мы находимъ такое изображеніе перемѣнъ въ организаціи надзора за Сенатомъ, интересное какъ выра­женіе взглядовъ современника на вопросъ: „когда Его Императорское Величество", читаемъ въ нервомъ пунктѣ экстракта, „соизволилъ усмотрѣть въ Се­натѣ непорядки, тогда оберъ-секретарю соизволилъ дать ин­струкцію, какимъ порядкомъ имъ (т. е. сенаторамъ) дѣла слушать; а ежели кто изъ членовъ Сената противно того учинитъ, то ему, все покинувъ, иттить тотчасъ и объявить Его Величеству, гдѣ бы быть не изволилъ, а во отлученіи Его Величества писать именно". „А какъ Его Императорскаго Величество изволилъ усмотрѣть", читаемъ далѣе, что „оберъ-секретарское смотрѣніе въ томъ несильно, тогда указалъ гвардіи майору при томъ быть съ перемѣною помѣсячно. А понеже въ переменныхъ гвардіи майорахъ Его Импера­торское Величество изволилъ усмотрѣть, во исполненіи его указовъ, недостатокъ, того ради въ 1722г. въ Сенатѣ опредѣлилъ генералъ- и оберъ-прокуроровъ", давъ имъ инструкцію. Здѣсь, въ немногихъ словахъ, но ясно изображены перемѣны въ организаціи порядка надзора за Сенатомъ, причемъ, въ общемъ, вѣрно указано и на исканіе Петромъ л у ч ш и х ъ способовъ этой организаціи.

Послѣ долгой разработки законопроекта о генералъ-про­курорѣ — разработки, къ которой Петръ приложилъ немало собственныхъ усилій, государь далъ, наконецъ, 22 апрѣля 1722 г. знаменитую „Должность генералъ-прокурору" назначивъ еще 18 января Павла Ягужинскаго — генералъ-прокуроромъ, Григорія Скорнякова-ІІисарева — оберъ-прокуроромъ Сената. Въ по­явившейся черезъ нѣсколько дней, а именно 24 января, „Табели о рангахъ" было предуказано высокое положеніе чиновъ гене­ралъ- и оберъ-прокурора Сената: такъ рангъ перваго, говоря языковъ того времени, отнесенъ къ третьему классу, второго •— къ четвертому. Подробная разработка въ „Должности" вопроса о положеніи генералъ- и оберъ-прокурора въ Сенатѣ привела къ тому, что, какъ генералъ-прокурору, такъ его „по

мощпику", давалась возможность сразу, — что такъ рѣдко было при Петрѣ, — вступить въ отправленіе своихъ обязанностей, имѣя подъ собою твердую почву въ законѣ, а не нтти ощупью, отъ случая ко случаю, какъ это долго приходилось дѣлать се­наторамъ, оберъ- и генералъ-фискаламъ и другимъ Петровскимъ магистратамъ.

Остановимся на обзорѣ положеній этой, игравшей столь важную роль въ исторіи института, „Должности". Ея девять пунктовъ вполнѣ точно и опредѣлено устанавливаютъ права и обязанности генералъ-прокурора въ Сенатѣ, давая ему, въ лицѣ оберъ-прокурора, „помощника въ его дѣлахъ", замѣняющаго его „въ небытность" въ Сенатѣ. Такъ, первый пунктъ гласитъ, что „генералъ-прокуроръ повиненъ сидѣть въ Сенатѣ и смотрѣть накрѣпко, дабы Сенатъ свою Должность хранилъ, и во всѣхъ дѣлахъ, которыя къ сенатскому разсмотрѣнію п рѣшенію подлежатъ, истинно, ревностно и порядочно, безъ потерянія времени, по регламентамъ и указамъ, отправлялъ"... Такъ какъ Конечно, Сенатъ могъ имѣть законныя основанія въ своемъ про­медленіи, то генералъ-прокуроръ обязанъ занести эти основанія въ свой журналъ. Какъ-бы боясь, что исполненіе будетъ чисто­формальнымъ и Сенатъ ограничится лишь посылкою указовъ, — „а то позабудетъ" узнать, что „дошли-ли“ и приведены ли въ надлежащее дѣйствіе (какъ это указывалъ еще раньше Сенату Петръ), — уже первый пунктъ „Должности" подробно и точно регламентируетъ обязанности генералъ-прокурора по отношенію къ исполненію Сенатомъ своихъ обязанностей:).

1) Именно — Петръ требуетъ отъ генералъ-прокурора „накрѣпко смотрѣть, чтобъ въ Сенатѣ не на столѣ только дѣла вершились, но самымъ дѣйствомъ по указамъ исполнялись, въ чемъ онъ Долженъ спрашпвать у тѣхъ, кто на что указы получилъ, исполнено-ль по нихъ въ такое время, въ которое начало и совершенство онаго псполпено быть можетъ; и буде не исполнено, то ему вѣдать надле­житъ, для какой причины, невозможность ли какая помѣшала, или по какой страсти, или за лѣностью, и о томъ немедленно Сенату Предлагать долженъ, для чего повиненъ имѣть книгу, въ кото­рой записывать на одной половинѣ, въ которой день какой указъ состоялся, а. на другой половинѣ записывать, когда что по оному Указу исполнено, пли не исполнено, и для чего, и прочія обстоятель­ства нужныя вносить'" Затѣмъ, согласно второму пункту, если ген­прокуроръ замѣтилъ-бы, что Сенатъ не поступаетъ въ своемъ званіи „правильно и нелицемѣрно" — т. е., въ сущности, если онъ „не хра­нитъ своей Должности" — тогда въ тотъ же часъ повиненъ (онъ) предлагать Сенату явно, съ полнымъ изъясненіемъ, въ чемъ они, или нѣкоторые изъ нихъ, не такъ дѣлаютъ, какъ надлежитъ, Дабы исправили; а ежели н е п о с л у ш а ю т ъ, то долженъ въ тотъ часъ протестовать, и оное дѣло остановить, и немедленно Донесть Намъ, если весьма нужное, а о прочихъ — въ бытность Нашу въ Сенатѣ, или помѣсячно, или понедѣльно, какъ указъ имѣть будетъ".

Исполняя въ Сенатѣ свои обязанности, ген.-прокуроръ долженъ былъ поступать „осторожно н осмотрительно, дабы напрасно кому безчестья не учинить“. Если дѣло нарушенія закона представляется ему неяснымъ, „или два вида имѣю­щимъ", — какъ своеобразно выражается „Должность", — онъ мо­жетъ повременить съ своей протестаціею и „посовѣтоваться о дѣлахъ, съ кѣмъ самъ заблагоразсудитъ". Но, если при этомъ увидитъ, что „подлинно такъ, или болѣе изъяснить и сумнѣнія миновать не можетъ, то доносить Намъ, однакожъ, болѣе недѣли въ томъ не мѣшкать, а, ежели зѣло ясно, то немедленно доно­сить въ нужныхъ (дѣлахъ), а въ прочихъ, какъ выше писано, тако же не медля болѣе недѣли-жъ, не отговариваясь никакими нуждами, развѣ Мы будемъ въ отлученіи, то, однакожъ, письмомъ въ то-жъ время написаннымъ, и немедленно съ нарочнымъ послать". Требуя „явнаго" и своевременнаго доношенія, законъ, однако, предостерегаетъ генералъ-прокурора, что „ежели (онъ) какое неправое доношеніе учинитъ по какой страсти, то будетъ самъ наказанъ, по важности дѣла".

Изъ другихъ пунктовъ „Должности" заслуживаетъ вниманія пунктъ 9-ый, который говоритъ, что „генералъ- и оберъ-про­куроры ничьему суду не подлежатъ, кромѣ Нашего", при чемъ у Сената остается лишь право ареста, при отлучкѣ государя, этихъ чиновъ и учиненія надъ ними розыска въ случаѣ ихъ измѣны; затѣмъ 10-ый пунктъ устанавливаетъ за генералъ- прокуроромъ важное право условной законодательной иниціативы[403]), въ случаѣ отсутствія „ясныхъ указовъ" по какимъ- либо вопросамъ и, наконецъ, пунктъ 11-ый, исходя изъ положе­нія, что „сей чинъ, яко око Нашей стряпчій одѣлахъ государственныхъ", долженъ во всемъ „вѣрно поступать", заключаетъ, что, въ противномъ случаѣ, „перво на немъ взыскано будетъ, и ежели въ чемъ поманитъ, или инако какимъ образомъ ни есть Должность свою вѣдѣніемъ, или [волею преступитъ, то яко преступникъ указа и явный разоритель го­сударства наказанъ будетъ". Предполагая, однако, что возможно допустить нарушеніе имъ Должности своей „весьма не вымы­сломъ", законъ не ставитъ ему этого нарушенія въ вину. Гро­мадныя права, предоставленныя генералъ-прокурору Сената,

требовали назначенія на должность лица, на которое монархъ могъ вполнѣ положиться. Довольно единогласныя показанія современниковъ рисуютъ перваго генералъ-прокурора, какъ чело­вѣка очень способнаго отъ природы, энергичнаго, честнаго, пользовавшагося полнымъ довѣріемъ государя, сказавшаго про него однажды: „что осмотритъ Павелъ, то такъ вѣрно, какъ будто я самъ видѣлъ44. Довѣріе это Ягужинскій оправдывалъ До копца царствованія Петра, что было тогда уже само по себѣ незауряднымъ явленіемъ. Несомнѣнно также, что рвеніе пер­ваго генералъ-прокурора было очень велико, но, по сознанію самаго Ягужинскаго, „сенатское заобычное несогласіе нетокмо мною м ало могло удержано быть, но наипаче нынѣ ссоры п брани стали быть и воистину немало остановки тѣмъ бываетъ41. Интересно, что Ягужинскій однажды предложилъ Петру измѣ­нить составъ Сената, не имѣя, очевидно, возможности, — не­смотря на всю свою близость къ монарху — въ достаточной степени вліять на сенаторовъ: „я бы желалъ44, откровенно заявляетъ онъ, „чтобъ Сенатъ изъ такихъ среднихъ людей былъ сочиненъ, чтобъ сильныхъ особъ споровъ и брани Меньше было44. Но Петръ на это предложеніе не пошелъ. Выборъ генералъ-прокурора, по указу 1722 г., былъ предоста­вленъ самому Сенату, однако, въ дѣйствительности, самъ Петръ назначилъ генералъ- и оберъ-прокуроровъ. Какъ это обстоятель­ство, такъ и сама должность, очень не нравились сенаторамъ и, когда при Аннѣ Іоанновнѣ обсуждали вопросъ о возстановленіи вполнѣ Петровскаго Сената и, между прочимъ, должности гене­ралъ-прокурора, то въ первомъ же засѣданіи Сената его члены не высказались за необходимость этой должности при Сенатѣ1).

1) Генералъ-прокурору было вмѣнено, между прочимъ, въ обя­занность слѣдить за дѣятельностью фискаловъ, а созда­ніе новаго института прокуратуры вообще толкуется нѣкоторыми из­слѣдователями, напр. II. В. Муравьевымъ въ томъ смыслѣ, что съ появленіемъ этого учрежденія, „предназначеннаго для исправле­нія пли замѣны фискаловъ44, они уже были въ тѣни, въ энергіи оберъ-фискала уже не ощущалось прежней надобности и тѣмъ ярче выступили темныя стороны его дѣятельности, тѣмъ легче было свести съ ней многочисленные счеты", причемъ ставятъ это измѣненіе въ положеніи фискалата также въ связь съ дѣломъ оберъ-фискала Несте­рова, какъ извѣстно, казненнаго въ 1724 г. Ііамъ, однако, кажется, что, создавая прокуратуру, Петръ вовсе не думалъ замѣнять ею Фискаловъ, и фискалы совсѣмъ не находятся, послѣ учрежденія про­куроровъ, въ тѣни. Наоборотъ, какъ нѣкоторые указы Петра Великаго, такъ и образованія новой должности генералъ-фискала ясно показы­ваютъ его желаніе поднять институтъ и дать ему условія лучшаго развитія при наличности прокуратуры. Другое дѣло, конечно, при­вело ли это желаніе къ чему либо положительному, но во всякомъ случаѣ, прокуратура не должна была его замѣнить. Подчиненіе фиска­лата прокуратурѣ было просто результатомъ неудовлетворительнаго [404]

Дѣлопроиз­водство въ Пр. Сенатѣ, сдѣлавшимся

Какъ уже кратко указывалось, въ первоначаль­ныхъ указахъ о Сенатѣ, мы находимъ мало опре­дѣленій объ его дѣлопроизводствѣ, впослѣдствіи весьма громоздкимъ и вызывавшимъ справедливыя нареканія въ большой медленности. „Опредѣлительный" о

Сенатѣ указъ повелѣлъ лишь быть въ Сенатѣ оберъ-секретарю, а указъ отъ 5 марта 1711 г. установилъ только, что каждый се­наторъ занимаетъ мѣсто по тому порядку, въ какомъ онъ за­писанъ въ опредѣлительномъ указѣ, да отмѣтилъ, что „сенаторы должны голоса имѣть равные и у всякихъ указовъ подпи­сывать всѣмъ своими руками и что. хотя одинъ не подпишетъ и засвидѣтельствуетъ неправу тому быти приговору, то и про­чіе недѣйствительные суть, однако-жъ, надлежитъ тому, кто оспоритъ, тое протестацію дать за своею рукою на письмѣ". Въ этомъ указѣ мы имѣемъ, такимъ образомъ, повелѣніе о едино­гласномъ рѣшеніи дѣла, о подписаніи указовъ всѣми се­наторами, а равно и о подачѣ отдѣльнаго мнѣнія тѣми изъ нихъ, которые не соглашаются съ состоявшимися рѣшеніями. Затѣмъ Сенатъ самъ 27 марта постановляетъ весьма важный приговоръ о раздѣленіи своей Канцеляріи на столы, а сто­ловъ на повытья; по столамъ распредѣляются всѣ дѣла, посту­пающія въ Сенатъ1). Требованіе единогласнаго рѣшенія

веденія Юстицъ-коллегіею фискальскихъ дѣлъ (куда они отошли отъ Сената). При томъ цѣль учрежденія должности прокуроровъ (слѣ­дить за закономѣрностью управленія) нисколько не поглоща­лась цѣлью фискалата (слѣдить за злоупотребленіями власти и производить о нихъ розыскъ). Кромѣ того, злоупотребленія эти были такъ велики, а желаніе ихъ пересѣчь у Петра было такъ сильно, что въ одной запискѣ, собственноручно написанной государемъ, у него вырывается замѣчаніе о полномъ для него безразличіи, кто до­носитъ, лишь-бы доносъ былъ справедливъ; разница состоитъ только въ порядкѣ направленія дѣлъ по л о ж н ы м ъ доносамъ. Именно, 18 янв. 1722 г. Петръ указалъ, что „Надворнымъ судамъ надлежитъ не одни раеправныя дѣла дѣлать, но и прачія всѣ по доносамъ фискальскимъ, или х о т я к т о не фискалъ, донесетъ на кого, которые повинны они сыскивать, и сыскавъ, послать дѣло и виноватыхъ въ тое коллегію, гдѣ кто вѣдомъ (а вмѣсто его приказать дѣло его, кому заблагоразсудятъ, до опредѣленія коллегіи), а самимъ не вершить. А ежели кто ложно донесетъ, кромѣ фискала, то тѣхъ по винамъ наказывать ; а ежели фискалъ, то учинитъ, то, сы­скавъ, его и дѣло отсылать къ гевералу-прокурору". Законъ этотъ указываетъ, что и доносовъ фіскаловъ было недостаточно, приходи­лось прибѣгать, для пресѣченія зла, къ помощи частныхъ лицъ. При острой нуждѣ въ доносителяхъ, конечно, не могло во 1-хъ, на практикѣ проводиться строго требованіе отъ фискаловъ только „тай­наго провѣдываніяа во 2-хъ, и возникнуть мысли объ уничтоженіи института фискаловъ.

1) Такъ, уже по приговору своему отъ 27 марта 1711 г. Сенатъ дѣлитъ Канцелярію свою на 5 столовъ, или отдѣленій, а именно на

дѣлъ вызывало много неудобствъ па практикѣ — особенно, ввиду частыхъ отлучекъ государя и невозможности пред­ставлять дѣла ему лично, при разногласіи рѣшеній — и вотъ указомъ 1714 г. 4 апрѣля, ■— какъ это впервые было отмѣчено С, А. Петровскимъ (до его изслѣдованія общее мнѣніе ученыхъ предполагало, что единогласіе въ рѣшеніяхъ требова­лось во все время Петровскаго царствованія) — вводится рѣ­шеніе по большинству голосовъ. Именно предписы­вается какъ въ Сенатѣ, такъ и въ другихъ учрежденіяхъ вести протоколы, куда должно было записывать все проис­ходящее и, между прочимъ, отдѣльныя мнѣнія каждаго: „а когда подпишутъ всѣ свое мнѣніе, тогда диспуты имѣть, а съ той диспуты, куда болѣе голосовъ явится, такъ и вершить и подписывать всѣмъ общую сентенцію, кто и спорить будетъ, понеже болѣе голосовъ туда стало". Голоса надо

столы: 1) секретный, 2) приказный, 3) губернскій, 4) разрядный и а) фискальный. Въ первомъ должны быть, во 1-хъ, собраны въ ко­піяхъ всѣ указы и письма государя, обращенные непосредственно къ Сенату, а равно и отвѣты на нііхъ со стороны Сената; затѣмъ, во 2-хъ, „письма и нужнѣйшія вѣдѣнія ихъ милости, верховныхъ гос­подъ" (Меншикова, Апраксина, Шереметева, Головкина и др.), когда они „о чемъ либо важномъ и нужнѣйшемъ писати будутъ къ Прави­тельствующему Сенату указомъ Царскаго Величества"; въ 3-хъ письма, отписки, вѣдѣнія губернаторовъ, меморіалы пословъ, посланни­ковъ и президентовъ, а равно какъ названныхъ, такъ и другихъ лицъ, облеченныхъ особымъ довѣріемъ государя и вступавшихъ въ переписку съ Сенатомъ по управленію Малороссіей и т. п. Сосредо­точіе въ секретномъ столѣ документовъ по перепискѣ съ послами по­казываетъ, какъ широко понималъ первоначально свои задачи по управленію государствомъ Сенатъ. Завѣдываніе секретнымъ столомъ поручалось изъ* старыхъ подъячихъ двумъ человѣкамъ, „которые та­кового дѣла есть практики, въ нихъ же и окладное дѣло, весьма со­чиненія ради табелей, искусно было". Подъячіе этого стола должны были (какъ, впрочемъ, и другихъ) „разбирать" всѣ поступавшія дѣла „по различію качества оныхъ" и собирать по числамъ и по мѣся­цамъ, вести имъ реестръ и пр. Второй столъ сенатской канцеляріи — приказный — завѣдывалъ перепискою Сената съ Приказами, денеж­ными и монетными дворами, а равно и вѣдалъ во всемъ Московскую губернію и московскій гарнизонъ и „прочихъ губерній сношенія о на­стоящихъ дѣлахъ, которыя по вопросамъ изъ онаго подлежать будутъ какому особому усмотрѣнію" и т. д. Третій столъ — губернскій — завѣдываетъ управленіемъ губерній Кіевской, Авовской, Казанской, С.-Петербургской, Архаигелогородской, Смоленской п Сибирской. Ч е т- верт ы й столъ — разрядный — завѣдываетъ всѣмъ тѣмъ, чѣмъ за­вѣдывалъ прежній Разрядный приказъ, впрочемъ, съ присоединеніемъ, сюда позднѣе всего того, что касалось вообще военной службы со всѣми е.я новшествами при Петрѣ. Что касается пятаго стола — фискальнаго, то его обязанности не указываются въ разбираемомъ сенатскомъ приговорѣ, но они сводились, какъ ясно изъ наименова­нія стола, къ сосредоточію переписки Сената по „фискальскимъ дѣламъ".

43*

было собирать съ младшихъ, чтобъ не стѣснять ихъ мнѣній. Къ рѣшенію дѣла надо было приступать, когда извѣстятъ о немъ всѣхъ членовъ; если какой членъ отсутствовалъ, ему посылалось дѣло на домъ, чтобъ онъ всетаки далъ свое мнѣніе; всѣ мнѣнія записываются затѣмъ въ протоколѣ, „ибо симъ“,— говоритъ государь въ своемъ указѣ, — „всякаго дурость явлена будетъ41. Надо, далѣе, вообще замѣтить, что Петръ В. ста­рался ввести больше порядка въ дѣлопроизводство, чѣмъ было прежде. Это на первыхъ порахъ создало много канцелярскихъ формальностей (какъ напр. веденіе протоко­ловъ, входящихъ и исходящихъ журналовъ и т. д.), не внося, однако, большей правильности въ рѣшеніе дѣлъ, чего хотѣлъ достичь Петръ В. Одну мысль здѣсь надо отмѣтить: Петръ хотѣлъ, чтобы сенаторы рѣшали дѣла сами[405]), а канцелярія давала имъ только подготовительный матеріалъ; съ цѣлью, между прочимъ, контролировать это и былъ введенъ

указанный сложный порядокъ письменнаго производства и раз­личныхъ формальностей. Съ Петра, какъ въ Сенатѣ, такъ и въ другихъ учрежденіяхъ, рѣзко отличается отъ канцеляріи такъ наз. присутствіе. Если канцелярія завѣдуетъ пріемомъ и регистраціею входящихъ въ учрежденіе дѣлъ, а равно от­правленіемъ, по принадлежности, постановленій даннаго учре­жденія и т. п., то разсмотрѣніе н рѣшеніе дѣлъ при­надлежитъ лишь присутствію, въ томъ его составѣ и кво­румѣ, какой опредѣленъ но закону. Оберъ-секретарь (въ Сенатѣ, Синодѣ, нѣкоторыхъ коллегіяхъ), или секретарь яв­ляется въ присутствіи докладчикомъ подлежащихъ раз­смотрѣнію дѣлъ, наблюдаетъ за составленіемъ протокола засѣ­данія и записью приговора, приводитъ его въ исполненіе и т. п.

Надо еще замѣтить по отношенію къ Канцеляріи Сената, что ея дѣлопроизводство было различно д о учрежденія коллегій и послѣ этого учрежденія. Первоначально, Канцелярія Се­ната, ведя сложное письмоводство, вообще была исполнитель­нымъ органомъ Сената, изъ нея выдавалось жалованье различ­нымъ чинамъ, а также деньги на покупку провіанта, мундира для арміи, лошадей, артиллеріи и пр., и слѣдовательно, велось обширное счетоводство по расходованію суммъ, поступавшихъ въ Канцелярію изъ разныхъ мѣстъ; затѣмъ, Канцелярія не­рѣдко должна была, кромѣ того, сама заботиться о заготовле­ніи разныхъ вещей, нужныхъ для арміи и для флота, заключать подряды съ разными лицами, составлять контракты съ при­зываемыми наслужбу мастеровыми людьми и т. п. Въ цѣломъ, нельзя не признать нетолько обширности ѳя функцій, но и сложнаго ихъ характера, далеко выходящаго за предѣлы ея прямого назначенія. Канцеляріею Сената, до учрежденія ге­нералъ-прокурора, завѣдывалъ оберъ-секретарь; по уч- реждевіи-же этого магистрата Канцелярія была поставлена подъ его „дирекцію", а оберъ-секретарь являлся „правителемъ Кан­целяріи", составлявшимъ доклады для Сената и вообще завѣды- вавшимъ дѣлопроизводствомъ; послѣднее вообще организуется по образцу, указанному въ „Генеральномъ регламентѣ" Колле­гіямъ. Также какъ въ Коллегіяхъ, въ Сенатѣ создаются долж­ности нотаріуса (протоколиста), актуаріуса и регистра-

тора; къ нимъ въ Сенатѣ прибавляется еще должность э к з ѳ -

кутора1 * * 4).

Особенности положенія

Пр. Сената по сравненію съ Б, Думою, для замѣны

Таковъ былъ Сенатъ при Петрѣ, но онъ быстро лишился своего значенія послѣ него. Прежде чѣмъ, однако, перейти къ его исторіи въ послѣдующія царствованія, отмѣтимъ нѣкоторыя особенности въ положеніи Сената по сравненію съ В. Думою, которой онъ былъ установленъ. Боярская Дума

была учрежденіемъ, привыкшимъ, или дѣйствовать вмѣстѣ съ государемъ или, если и отдѣльно, то близко отъ царя. Московскіе цари рѣдко отлучались, особенно надолго, изъ Москвы. Б. Дума, — даже тогда, когда законодательствовала безъ государя, — чувствовала его авторитетъ, да и до государя легко доходило все, что могло для него быть интереснымъ или важнымъ. Эта близость отношеній между государемъ и боярствомъ разрушается

при Петрѣ, частію благодаря его постояннымъ отлучкамъ, частію благодаря его новаторской дѣятельности, требовавшей новыхъ, болѣе энергичныхъ, съ одной стороны,, и болѣе податливыхъ, съ другой, слугъ себѣ. ІІо обстоятельствамъ новаго времени, Сенатъ былъ учрежденіемъ, которое должно было дѣйствовать вдали отъ государя. Однако, съ первыхъ дней своего образованія и вплоть до кончины Петра, Сенатъ нетолько находился въ не­престанныхъ сношеніяхъ съ своимъ великимъ творцомъ, по ипра- в илъ государствомъ подъ непосредственнымъ его наблю­деніемъ и воздѣйствіемъ. Если его дѣятельность, какъ сказано, и протекала вдали отъ Петра, то это мало вліяло на ея сущность, такъ какъ государь всегда зналъ, что дѣлалъ Сенатъ, б ы л ъ л и о н ъ близко, и л и д а. л е к о отъ н е г о. Мѣня­лись, конечно, время отъ времени, формы сношеній, а равно и способы наблюденія и воздѣйствія Петра въ отношеніи Се­ната ; но путемъ письменныхъ постоянныхъ сношеній, какъ и путемъ личныхъ переговоровъ съ отдѣльными сенаторами, по­сѣщеніемъ самаго Сената, или передачею своихъ велѣній Се­нату посредственно (черезъ особыхъ лицъ, состоявшихъ при ] Гетрѣ, или при самомъ Сенатѣ), съ затребованіемъ отъ него всякаго рода свѣдѣній, вѣдомостей, табелей и т. и., — Петръ постоянно руководилъ дѣятельностью Сената и направлялъ ее на рѣшеніе тѣхъ дѣлъ, которыя считалъ наиболѣе важными и неотложными. Правда, при разрѣшеніи этихъ неотложныхъ и важныхъ дѣлъ, Сенатъ нерѣдко предпринималъ рядъ дѣйствій, о коихъ сообщалъ Петру лишь post, factum, причемъ иногда и пріостанавливалъ исполненіе указовъ государя, но онъ и объ этомъ тотчасъ же увѣдомлялъ государя, гдѣ бы тотъ ни нахо­дился. Мы обращаемъ вниманіе на эти отношенія Петра къ Сенату потому, что въ литературѣ вопроса нерѣдко строятъ на указанной внѣшней отдаленности Сената отъ Петра суж­деніе о внутреннемъ различіи положенія Сената и Бояр­ской Думы относительно государей. Затѣмъ, несомнѣнно, сла­бою стороною организаціи Б. Думы было, какъ мы уже знаемъ, отсутствіе у ней иниціативы собственнаго д ѣ й с т в і я, направляемаго то сверху, то внизу. Уже потому Дума не могла, въ своихъ прежнихъ формахъ, играть той роли въ от­сутствіе государя, какую пришлось играть Сенату. Дума была прекраснымъ учрежденіемъ при твердомъ сложившемся госу­дарственномъ порядкѣ; но, при новомъ, нужно было1 имѣть учрежденіе, обладающее обширною распорядительною властью, способное дѣйствовать самостоятельно и снаб­женное для этого соотвѣтственными средствами. Въ 3-хъ, вся политико-соціальная роль старой Боярской Думы зиждилась на основахъ стараго обычнаго права, между тѣмъ какъ все зна­

ченіе Сената лежало въ тѣхъ полномочіяхъ править госу­дарствомъ, какія давалъ ему законъ. Въ 4-хъ, въ лицѣ Сената создавалось учрежденіе, отвѣтственное нетолько передъ своимъ государемъ, но и передъ государствомъ (какъ это видно изъ присяги, приносившейся сенаторами), а потому и строго-контролируемое; такой идеи не было въ организа­ціи Б. Думы. Если, въ 5-хъ, надо признать крайнимъ мнѣніе В. И. Сергѣевича, что „Дума не имѣетъ никакой компетенціи11 — такъ какъ цѣлые вѣка совмѣстной дѣятельности государей съ Б. Думою не могли не создать въ вопросѣ о кругѣ вѣдомства Б. Думы извѣстной традиціи, обычно соблюдаемой — то не­сомнѣнно компетенція Сената, постепенно устанавливаемая по закону, отличалась большею юридическою опредѣлен­ностью, чѣмъ компетенція Б. Думы, мало закономъ конструиро­ванная. Несомнѣнно также, что Сенатъ былъ созданъ Пет­ромъ н е съ цѣлію дѣлиться съ нимъ властью, а просто съ тѣмъ, чтобы имѣть хорошаго энергичнаго помощника: если Б. Дума была соучастницею верховной власти государей Московскихъ, соучастницею, безъ которой государи эти не привыкли дѣйствовать, то Сенатъ былъ простымъ орудіемъ въ рукахъ самодержца, Петру принадлежитъ, однако, громадная заслуга въ томъ, что онъ пытался обставить дѣятельность своего „перваго правительства11 такъ, чтобы ему „ни въ чемъ сумнительно быть не могло11, т. е., чтобы онъ всегда имѣлъ возможность провѣрить тѣ или иные результаты сенатской дѣятельности. Хотя и несразу, но послѣ долгихъ опытовъ, онъ далъ Сенату опредѣленную организацію, утвердилъ ее закономъ, снабдилъ Сенатъ всѣми доступными, по тому времени, средствами для дѣйствія з а - кономѣрнаго, энергичнаго и сообразнаго съ новыми потреб­ностями государства. Въ этомъ отношеніи введеніе въ Сенатъ болѣе усовершенствованнаго механизма управленія, указаннаго опытомъ Запада, строгой отчетности въ дѣлахъ, системы кон­троля, устроенной Петромъ, какъ надъ Сенатомъ, такъ и для Сената, какъ учрежденія контролирующаго всѣ другія, должно было бы принести (а частью и принесло при Петрѣ Великомъ) большую пользу государству, пріучая органы власти, какъ къ соблюденію законности въ управленіи, такъ и къ мысли, что въ государствѣ благоустроенномъ должны править не­только люди, но и учрежденія, дѣйствующія постоянно. Петръ Великій, какъ извѣстно, считалъ коллегіальное начало однимъ изъ лучшихъ средствъ для утвержденія этого начала закон­ности, думая, что и воля монарха должна выражаться черезъ кол­легіальныя учрежденія. Впослѣдствіи многіе разочаровались въ коллегіальномъ началѣ управленія, и знаменитый Сперанскій не совсѣмъ несправедливо говорилъ, что „члены (коллегіальнаго)

присутствія часто сростаются въ одно лицо и тогда пристра­стіе одного покрывается именемъ всѣхъ". Какъ бы то ни было, Петровскій Сенатъ и по идеѣ и по постановкѣ его былъ учрежденіемъ живымъ, выросшимъ изъ обстоятельствъ русской жизни, являлся видоизмѣненіемъ стараго порядка управ­ленія согласно новымъ условіямъ, въ какія была поставлена теперь сама верховная власть, развивавшая небывалую прежде иниціативу во всемъ и требовавшая себѣ такого же, хотя и не выходившаго изъ ея воли, иниціатора-помощника. Къ сожа­лѣнію, Сенатъ очень скоро послѣ Петра испыталъ большія пере­мѣны, ухудшившія его положеніе въ государствѣ. Эпоха паденія Сената (1725—1741), передавшаго громадную часть своей власти

Петровскому Сенату пришлось выдержать 1-ое нападеніе отъ Меншикова. Всесильный времен­щикъ только въ одномъ Сенатѣ встрѣчалъ сопро­тивленіе своимъ дѣйствіямъ. Не любя стѣсняться, онъ прямо показывалъ Сенату свое презрѣніе, смѣ-

сначала В. Т. Совѣту (при Екатеринѣ I и при Петрѣ II) и за­тѣмъ Кабинету (при Аннѣ Іоанновнѣ), кончается только при Елизаветѣ Петровнѣ, которая возстановляетъ вполнѣ его зна­ченіе. Въ слѣдующія царствованія Сенатъ вновь подвергается большимъ измѣненіямъ, пока наконецъ, не превращается, въ значительной мѣрѣ, лишь въ высшую судебную инстанцію. Къ изображенію этого процесса видоизмѣненій въ судьбахъ Се­ната мы теперь и прейдемъ.

Пр. Сенатъ въправленіе P. Т. Совѣта и Кабинета мини стровъ.

ялся надъ его мнѣніями, выслушавъ которыя иногда объявлялъ, что разсужденія сенаторовъ напрасны, что воля императрицы, по обсуждавшимся вопросамъ, совсѣмъ иная, чѣмъ мнѣнія сена­торовъ и т. д. Дѣло дошло до того, что сенаторы отказывались ѣздить на засѣданія, а представители старорусскихъ фамиліи составляли планы, какъ сломить вліяніе Меншикова. Тогда то и было придумано учрежденіе В. Т. Совѣта (1726 года 8 февраля)[406]), создавшагося, по указу, для „важныхъ" внутрен­нихъ и внѣшнихъ дѣлъ. Указъ объ учрежденіи Верховнаго Тайнаго Совѣта былъ отправленъ въ Сенатъ, который возвратилъ его черезъ своего экзекутора, объявивъ, „что Сенатъ, оставаясь въ прежнемъ своемъ состояніи и достоинствѣ, принять указа того не можетъ". Но, императрица послала въ Сенатъ кабинетъ-секретаря Макарова съ приказаніемъ Сенату повиноваться во всемъ указу S февраля 1726 г., и Сенатъ повиновался. Неопредѣленность функцій В. Т. Совѣта, по указу

8 февраля, давала послѣднему возможность постепенно захватить въ свои руки всѣ части управленія государствомъ и низвести Сенатъ съ его важной роли „Правительствующаго" учрежденія въ роль второстепеннаго, подчиненнаго В, Т. Совѣту, установленія. Сенатъ получаетъ 7 марта новую „Должность" значительно ума­ляющую его права, 11 марта у него отнимается наименованіе „Правительствующаго", а дается титулъ „Высокаго Сената" для того, что слово сіе „правительствующій" — непристойно"[407]). Особенно умаляется финансовая функція Сената, такъ какъ самъ В. Т. Совѣтъ является теперь верховнымъ финансовымъ учре­жденіемъ ; затѣмъ и назначенія на высшія должности изъем- лются изъ вѣдомства Сената. Совѣтъ также присвоилъ своему вѣдѣнію дѣла „чужестранныя" и всѣ, требовавшія высочайшаго рѣшенія, при чемъ предполагалось сначала, что „никакіе указы не должны выходить (въ свѣтъ), прежде чѣмъ они въ Тайномъ Совѣтѣ совершенно не состоялись". Сенатъ и Коллегіи о важ­нѣйшихъ. требующихъ высочайшаго утвержденія, вопросахъ дѣлаютъ представленія В. Т. Совѣту. Военная, Морская и Ино­странная Коллегіи изъемляются изъ вѣдѣнія Сената. На Сенатъ и названныя Коллегіи приносятся жалобы въ Совѣтъ, а самъ вообще Сенатъ уравнивается въ значеніи своемъ съ Коллегіями, надъ которыми онъ высоко стоялъ при Петрѣ В. Сенатъ посылаетъ

Совѣту доношенія, а отъ него получаетъ у к а з ы. Сенаторы назначаются В. Т. Совѣтомъ изъ кандидатовъ, представленныхъ Сенатомъ. Ревизіонъ-Коллегія возстановляется и ставится подъ контроль Совѣта: Сенатъ представляетъ еіі отчеты. Должность генералъ-прокурора остается незамѣщенной, а Ягужинскій полу­чаетъ другое назначеніе; должность-же генералъ-рекетмейстера уничтожается и его функціи переходятъ къ оберъ-прокурору Сената, дѣйствующему подъ руководствомъ В. Т. Совѣта[408]).

Таково краткое изображеніе захватовъ В. Т. Совѣта, уни­чтожившее одно изъ лучшихъ созданій Петра В. — Сенатъ. Извѣстна роль В. Т. Совѣта въ дѣлѣ избранія Анны Іоанновны. Послѣ неудачной попытки верховниковъ, палъ и В. Т. Совѣтъ, но только затѣмъ, чтобы быть, хотя отчасти, возстановлен­нымъ вновь подъ именемъ „Кабинета". Какъ извѣстно, Анна Іоанновна дала обѣщаніе, въ отвѣтъ на просьбу шляхетства, возстановить Сенатъ Петра Великаго, что и исполнила по указу 4 марта 1730 г., назначивъ 21 сенатора (какъ просило шляхет­ство)[409]). Взглянувъ на выдающійся составъ Сената, прочтя въ указѣ о желаніи новой императрицы итти но стопамъ „своего дяди, блаженныя и вѣчно-достойныя памяти Петра", можно было предположить, что Сенату предстояла нынѣ, какъ было это при Петрѣ, почетная правительственная роль, въ качествѣ верховпаго учрежденія, и широкое, неотъемлемое вліяніе па всѣ сферы государственной жизни; можно было подумать, что передъ нами попытка создать особый Государственный Совѣтъ, попытка опровергнутъ знаменитый аффоризмъ (гр. Завадовскаго),

что въ Россіи „отъ самой кончины Петра I, во всѣ времена властолюбивые люди, пользуясь довѣренностью государскою, стремились къ тому, чтобы имъ,а не мѣстамъ властвовать"... Но созданіе такого Совѣта было не по плечу времени, и вотъ скоро составъ этого блестящаго Сената измѣняется, а надъ са­мимъ Сенатомъ, уже по указу 18 октября 1731 г., становится новое учрежденіе получающее наименованіе „Кабинета Ея И. Величества" (или „Кабинета министровъ"). Такимъ образомъ возстановленный Сенатъ просуществовалъ всего ІЙ[410]^ мѣся­цевъ. Интересно, что тотчасъ по открытіи своихъ засѣданій, Сенатъ возстановляетъ должность рекетмейстера, но умалчи­ваетъ, однако, о должности генералъ-прокурора, памятуя еще о надоѣдливомъ контролѣ Ягужинскаго. Послѣдняго сама Анна возстановляетъ въ должности, „покамѣстъ особливый генералъ- прокуроръ опредѣленъ будетъ", такъ что Ягужинскій, будучи сенаторомъ, исполнялъ и обязанности ген.-прокурора, но онъ оставался въ должности недолго, а назначеніе новаго генералъ- прокурора послѣдовало лишь въ 1740 г.1) Сенатъ, какъ видно это изъ многихъ данныхъ, разсматриваетъ себя, какъ учрежде­ніе, замѣнившее В. Т. Совѣтъ, иначе говоря, какъ учрежденіе, стоящее непосредственно около монархини. Въ указанномъ ка­чествѣ Сенатъ имѣетъ право непосредственныхъ докла­довъ передъ императрицею, при чемъ естественно, что къ Се­нату вновь переходитъ завѣдываніе тѣми дѣлами, которыми вѣ­далъ В. Т. Совѣтъ. Къ особенностямъ въ устройствѣ Сената въ это время надо отнести раздѣленіе его Канцеляріи на

департаменты[411]). Заслуживаетъ вниманія требованіе о веденіи, кромѣ протоколовъ, еще журналовъ[412]).

Обозрѣвая дѣятельность Сенатъ съ его возстановленія до учрежденія Кабинета (т. е. съ 4 марта 1730 г. по 18 октября 1731 г.), надо сказать, что она не была безплодною. Количе­ственно она выразилась болѣе чѣмъ въ ста всеподданнѣйшихъ докладовъ, большею частью утвержденныхъ Анною. Рядъ до­кладовъ послужилъ основаніемъ для манифестовъ и именныхъ указовъ. Затѣмъ, Сенатъ самъ издалъ немало указовъ и утвер­дилъ, по разсмотрѣніи, рядъ инструкцій, мнѣній и мн. др. Что касается содержанія докладовъ и указовъ Сената, то между

ними встрѣчаются, важныя, по существу, и обстоятельные по мотивировкѣ и по приводимымъ даннымъ. Интересно, что какъ сама императрица, такъ и Сенатъ почти постоянно ссылаются на Петровское законодательство въ указанныхъ своихъ актахъ, игнорируя, по возможности, законодательство предыду­щихъ двухъ царствованій времени правленія В. Т. Совѣта. Казалось-бы дѣятельность Сената за указанный періодъ времени, не вызывавшая никакихъ нареканій, должна была укрѣпить его положеніе. Въ дѣйствительности-же случилось обратное. Современники склонны были, какъ мы это увидимъ изъ даль­нѣйшаго, приписывать измѣненіе въ положеніи Сената исключи­тельно политикѣ Остермана. Не отрицая важной роли, какую игралъ Остерманъ въ этомъ измѣненіи, замѣтимъ, что, послѣ того, какъ Ягужинскому не удалось удержаться въ должности генералъ-прокурора, который снова долженъ былъ являться посредствующимъ звеномъ между верховною властью и Сенатомъ, а, съ другой, магистратомъ, контролирующимъ дѣйствія Сената, вопросъ о замѣнѣ генералъ-прокурора чѣмъ- либо самъ собою ставился на очередь. Сношеніе государыни съ Сенатомъ въ той формѣ, какая была установлена но указу 1 іюня 1730 г., (а именно докладъ важныхъ дѣлъ 5—6 сенато­рами) представлялось практически довольно затруднительнымъ. Затѣмъ врученіе Пр. Сенату правленія государствомъ въ томъ объемѣ, въ какомъ оно создалось при Петрѣ Великомъ, безъ возможности руководить его дѣятельностью такъ какъ руководилъ ею онъ, отдавало, въ сущности, все въ руки Сената. Нужно было учрежденіе, которое ближе-бы, чѣмъ Сенатъ, стояло къ верховной власти, которое, получая отъ нея непосредственно указанія, само-бы могло руко­водить Сенатомъ, съ одной стороны, контролировать его дѣй­ствія, съ другой. Такое учрежденіе я не замедлило явиться, въ лицѣ Кабинета министровъ.

Учрежденіе 18 октября 1731 г. Кабинета министровъ пер­воначально не внесло никакихъ измѣненій по закону въ отно­шеніе Сената къ верховной власти. Сенатъ, согласно мани­фесту 4 марта 1730 г., продолжалъ именоваться „Правитель­ствующимъ". Онъ входилъ съ своими докладами и отчетами о дѣятельности ііепосредсвенно къ императрицѣ. Въ самомъ именномъ указѣ объ учрежденіи Кабинета,'— „для поря­дочнаго отправленія всѣхъ государственныхъ дѣлъ, которыя къ собственному Нашему опредѣленію и рѣшенію подлежатъ",— ни однимъ словомъ нѳ упоминалось о Сенатѣ. Въ свою оче­редь, всѣ резолюціи на всеподданнѣйшіе доклады Сената дава­лись самою государынею и передъ нами цѣлый рядъ, н е „ре­золюцій кабинетъ-министровъ на всеподданнѣйшіе доклады",

какъ это будетъ позднѣе (со второй половины 1735 г.), но, но прежнему (какъ было это отъ 4 марта 1730 по 18 октября 1731 г.), рядъ „высочайше утвержденныхъ докладовъ Пр. Сената"[413]). Все это совершенно противоположно тому, что было сдѣлано при учрежденіи В. Т. Совѣта, когда послѣдній оффиціально былъ поставленъ надъ Сенатомъ. Формально, Пр. Сенатъ остается такимъ, какимъ его возстановилъ манифестъ 4 марта 1730 г., въ д ѣ й с т в и т е л ь в о с т и - ж е его положеніе существенно измѣняется. Во 1-хъ, всѣ доклады Сената, хотя и поступаютъ на имя императрицы, въ дѣйствительности разсматриваются Кабинетомъ, откуда вносятся на высочайшее усмотрѣніе, уже съ резолюціями каб.-министровъ. Во 2-хъ,тотчасъ-же, по учрежде­ніи Кабинета, приказывается всѣ указы, отправляемые за соб­ственною Е. И. В-ва рукою и подписанные на докладахъ и прошеніяхъ резолюціи, по записаніи въ книгу, „отдавать для исполненія въ Сенатъ, и въ прочія принадлежащія здѣсь мѣста, тамошнимъ секретарямъ, съ расписками и въ тѣхъ ука­захъ, въ коихъ ко исполненію надлежитъ, внизу приписывать, что по тому учинено будетъ, (іі) о томъ въ Кабинетъ репор- товать", прп чемъ изт> Сената эти репорты подаются поне­дѣльно", такъ что Сенатъ является исполнительнымъ орга­номъ при Кабинетѣ. Наконецъ, въ 3-хъ, повелѣвается передать въ Кабинетъ реестры всѣхъ производящихся въ Сенатѣ, Св. Синодѣ, Коллегіяхъ, Канцеляріяхъ и Приказахъ судеб­ныхъ дѣлъ и представлять впредь такія реестры ежемѣ­сячно, чѣмъ Сенатъ нетолько уравнивается съ прочими учреж­деніями, во становится подъ контроль Кабинета въ области суда.

Затѣмъ, изъ Кабинета стали поступать въ Сенатъ требо­ванія о доставленіи ему тѣхъ или иныхъ свѣдѣній, нужныхъ при докладѣ дѣлъ императрицѣ. Обычно это дѣлалось черезъ секретаря Кабинета, который именемъ Кабинета приказы­валъ тому или другому секретарю Сената немедленно сооб­щить эти свѣдѣнія, а затѣмъ и вообще исполнить постановле­

нія Кабинета, дѣлаемыя именемъ государыни. Сенатъ, од­нако, нашелъ ихъ по формѣ неудобо-исполнимыми, такъ какъ они не соотвѣтствовали сенатской „Должности[414]. Рѣшено было поговорить о томъ съ кабинетными министрамиJ), но дѣло осталось и послѣ этого, какъ кажется, въ томъ же положеніи, по крайней мѣрѣ для приказовъ меньшей важности (болѣе важ­ные давались письменно).

Приказы Кабинета въ высшей степени характерны, такъ какъ показываютъ ясно, что онъ уже съ первыхъ шаговъ своей дѣятельности, — и при томъ тогда, когда законодательные акты совсѣмъ умалчивали объ отношеніяхъ его къ Сенату и остав­ляли все въ послѣднемъ „на прежнемъ основаніи14 (кромѣ, ра­зумѣется, новой обязанности, на Сенатъ возложенной — доставле­нія репортовъ Кабинету о рѣшенныхъ и нерѣшенныхъ дѣлахъ и т. п.), — отлично понялъ свое значеніе, какъ учрежденія, стоявшаго непосредственно предъ лицомъ верховной власти и обращался съ Сенатомъ, какъ съ подчиненномъ ему мѣстомъ.

Надо еще сказать что упомянутый указъ о доставленіи въ Кабинетъ изъ Сената и другихъ учрежденій репортовъ о ихъ дѣятельности, а равно и реестровъ о рѣшенныхъ и нерѣшен­ныхъ дѣлахъ оказалъ большее вліяніе на развитіе значеніе Кабинета, такъ какъ позволялъ ему неустанно слѣдить за дѣятельностью всѣхъ учрежденій, не исключая и Сената. Ре­порты послѣдняго не были простою формальностью, но, въ об­щемъ, весьма точно и обстоятельно передавали все то, что въ каждую недѣлю было сдѣлано Сенатомъ. Общее заключе­ніе, къ которому надо притти, изучая, до архивнымъ даннымъ, отношенія между Кабинетомъ и Сенатомъ другъ къ другу, будетъ то, что, если не офиціально, то фактически, Кабинетъ, уже въ первую половину своего существованія, при Аннѣ стоитъ меледу верховною властію и Сенатомъ, владѣя въ то же время всѣми средствами для контроля надъ его дѣятель­ностью. Оставалось превратить фактъ въ право, что и было достигнуто Кабинетомъ во вторую половину царствованія Анны Іоанновны. Этотъ второй періодъ дѣятельности Кабинета на­чинается съ указа 9 іюня 1735 г., коимъ повелѣвалось „ника­кихъ Нашихъ словесныхъ именныхъ указовъ, кромѣ тѣхъ, которые за подписаніемъ собственныя Наши руки, или за

Руками всѣхъ трехъ Нашихъ кабинетныхъ мини­стровъ, будутъ, не принимать и въ дѣйство не производить11. Поводомъ къ этому указу послужило то обстоятельство, что императрицѣ сдѣлалось извѣстно, что „во многихъ мѣстахъ объявляются словесные Наши указы“ а это могло вести на практикѣ къ разнаго рода неудобствомъ. Указъ 9 іюня повелѣно было „объявить во всѣ мѣста11 для исполненія, и если уже учре­жденіемъ В. Т. Совѣта была проведена у насъ грань между управленіемъ верховнымъ и управленіемъ подчиненнымъ (почему все то, что относилось къ области непосредственной Дѣятельности императрицы, относилось, слѣдовательно, н къ вѣдѣнію В. Т. Совѣта), то повелѣніемъ 9 іюня, коимъ уравнива­лись указы государыни съ указами трехъ кабинетъ-министровъ (въ дѣйствительности, даже двухъ, такъ какъ третьяго министра не было, по крайней мѣрѣ, въ теченіе половины изучаемаго періода), эта грань обозначилась съ новою силою. Всѣ правительственныя лица и учрежденія (за исключеніемъ, отчасти Св. Синода) явились теперь по отношенію къ Кабинету органами подчиненнаго управленія. Сносился, однако, Кабинетъ съ Сенатомъ и Синодомъ сообщеніями, чтобы выдѣлить тѣмъ ихъ внѣшне отъ другихъ учрежденій[415]).

Какъ мы уже говорили, Сенатъ былъ прежде всего ис­полнительнымъ органомъ Кабинета. Порученія, постоянно

даваемыя Кабинетомъ Сенату, въ связи съ тѣми общими совѣщаніями членовъ обоихъ учрежденій, — какія время отъ времени практикуются какъ въ изучаемый періодъ, такъ и раньше, и результатомъ коихъ являются указы, подписанные Кабинетомъ и Сенатомъ вмѣстѣ — служатъ, на нашъ взглядъ, отличною иллюстраціею того важнаго значенія, какое и въ это время, какъ и раньше (въ правленіе В. Т. Совѣта), при­знается за Сенатомъ, безъ дѣятельной и постоянной помощи коего Кабинетъ трехъ, а нерѣдко и двухъ, министровъ обойтись не можетъ въ управленіи сложными и многочисленными дѣлами обширнаго государства. Кабинетъ могъ, конечно, — частію въ силу своего положенія при особѣ государыни, частію въ силу ревности министровъ, о которой такъ откровенно, засвидѣтель­ствовалъ А. П. Волынскій[416]), — сосредоточить въ своей Канце­ляріи самыя разнообразныя дѣла управленія; но, однако, всегда разсматривать ихъ подробно и обстоятельно, а затѣмъ и по­давать императрицѣ по всѣмъ этимъ дѣламъ свои мотивиро­ванныя мнѣнія и рѣшенія, не было у него ни времени, ни силъ. Поэтому одни изъ этихъ дѣлъ онъ отдавалъ на рѣшеніе Сената, по другимъ требовалъ представленія „мнѣній", со всѣми нужными данными и справками, какъ отъ Сената, такъ и отъ другихъ учрежденій, которыя съ нимъ „обще" ихъ разрабаты­вали. Кабинетъ, такимъ образомъ, — слагая съ себя всю тяжесть подготовительныхъ работъ по составленію этихъ мнѣній и докладовъ весьма нерѣдко очень обширныхъ и сложныхъ — оставлялъ, однако, за собою общее руководительство дѣлами, направляя ихъ по своему и наблюдая за быстрымъ, по возможности, ихъ разрѣшеніемъ. Близость къ верховной власти давала, конечно, Кабинету возможность настаивать на исполненіи своихъ требованій и вообще слѣдить за дѣятельностью Сената.[417])

Будучи исполнительнымъ органомъ Кабинета, Сенатъ со­хранялъ и нѣкоторый собственный кругъ, если н е не­зависимый всегда и во всемъ отъ воздѣйствій Кабинета, то, во всякомъ случаѣ достаточно обширный и настоятельно требовавшій отъ Сената неустанной дѣятельности. Въ немно­гихъ словахъ компетенція Сената въ дѣлахъ, имѣвшихъ бли­жайшее отношеніе къ законодательству, выражалась, либо въ составленіи собственныхъ законопроектовъ, либо въ подачѣ мнѣній на предложенные на его разсмотрѣніе законо­проекты. Практика управленія требовала измѣненія, дополне­нія или отмѣны законовъ, почему Сенатъ и входилъ, по ука­заннымъ поводамъ, въ Кабинетъ съ разработанными формуля­рами указовъ. Сенатъ наблюдалъ теперь, какъ и раньше, за примѣненіемъ законовъ на практикѣ и давалъ свои инструкціи подчиненнымъ учрежденіямъ и лицамъ; на немъ лежала, по прежнему, забота объ обнародованіи законовъ. Въ области Управленія Сенатъ отдавалъ много вниманія финансовымъ во­просамъ, ограничиваясь здѣсь, впрочемъ, главнымъ образомъ взысканіемъ недоимокъ, наложеніемъ большихъ, чѣмъ прежде, налоговъ и пошлинъ. Контроль надъ дѣятельностью учрежде­ній и лицъ также лежитъ на Сенатѣ, при чемъ, Кабинетъ, на­ходя часто этотъ контроль недостаточнымъ, самъ назначалъ слѣдствія, посылалъ особыхъ ревизоровъ и т. д. Назначенія на высшія должности (геи.-губернаторовъ, губернаторовъ, прези­дентовъ и др.) было теперь въ рукахъ Кабинета, но Сенатъ, однако, представлялъ Кабинету своихъ кандидатовъ, хотя не­рѣдко они назначались и помимо Сената. До 1734 г. Сенатъ долженъ былъ представлять Кабинету кандидатовъ на должно­сти воеводъ; съ этого года Сенату было возвращено право на­значенія воеводъ. Въ царствованіе Анны Іоанновны, какъ и Іоанна Антоновича, Сенатъ оставался высшею апелляціонною инстанціею, будучи первою инстанціею какъ по дѣламъ о пре­ступленіяхъ по должности, такъ и по тѣмъ, которыя пред­ставлялись на его разсмотрѣніе государыни х).

Пр. Сенатъ въ царствова­нія Елисаветы Петровны, Екатерины II, Павла и Алек­сандра I.

ніи Сената,

Всѣ эти мѣры, отъ Екатерины I до воцаренія императрицы Елисаветы ІІетровны, совсѣмъ имѣ- нили положеніе „любимаго Петрова дѣтища11 —• Сената. Только въ царствованіе императрицы Елисаветы Петровны опять, и въ послѣдній разъ, наступаетъ для него періодъ славы и важнаго значенія (1741—1761 г.). Указъ о возстановле- послѣдовавшій 12 декабря 1741г., очень осуж­даетъ политику прежнихъ „Совѣтовъ“, учреждавшихся де „происками нѣкоторыхъ", въ нарушеніе установленнаго „порядка правленія":). „И для того" говоритъ указъ, „пове­лѣваемъ, къ отвращенію бывшихъ до сего времени непорядковъ въ правленіи государства, слѣдующее: Правительствующій Нашъ Сенатъ да будетъ имѣть прежде-бывшую свою силу н власть въ правленіи внутреннихъ всякаго рода государственныхъ дѣлъ" (дѣла внѣшнія поручаются въ 1756 г. вѣдѣнію особой „Конференціи", подъ главенствомъ государственнаго канцлера). Намѣреніе императрицы итти по стопамъ своего великаго отца въ вопросѣ о Сенатѣ было вполнѣ искренне, и потому Сенатъ получаетъ, дѣйствительно, важное значеніе. Самъ Сенатъ сталъ дѣйствовать на основаніи „Должностей" своихъ, изданныхъ при Петрѣ I и при Екатеринѣ I, ингорируя, по возможности, послѣ­дующее законодательство, умалявшее его значеніе'2), а указъ 16 августа 1760 г., — требуя отъ Сената принятія энергичныхъ мѣръ противъ лихоимства — называетъ Сенатъ „первымъ государ­ственнымъ мѣстомъ", а сенаторовъ — „повѣренными Нашими"х). Характеръ самой императрицы отчасти способствовалъ этому, такъ какъ Елисавета Петровна не была особенно дѣятельна и не любила много и постоянно заниматься текущими дѣлами. Екатерина II была частію права, когда въ своей инструкціи генералъ-прокурору кн. Вяземскому такъ говорила о преобла­дающемъ значеніи Сената при Елисаветѣ Петровнѣ" : „Сенатъ установленъ для исполненія законовъ, ему предписанныхъ, а онъ часто выдавалъ законы, раздавалъ чины, достоинства, деньги, Деревни, однимъ словомъ — почти все, и утѣснялъ прочія судеб­ныя мѣста въ ихъ законахъ и преимуществахъ . . . Черезъ такія великія гоненія нижнихъ мѣстъ они пришли въ столь великій упадокъ, что и регламента вовсе позабыли, которымъ повелѣвается: противъ сенаторскихъ указовъ, есть-ли (если) оные не по силѣ законовъ, представлять въ Сенатъ, а напослѣдокъ и къ Намъ". Это вмѣшательство Сената, „иочти во все", какъ говорила императрица Екатерина II, очень за­трудняетъ изслѣдователя въ опредѣленіи круга вѣдомства Се­ната при Елисаветѣ Петровнѣ, такъ какъ онъ устанавливался главнымъ образомъ фактически, а не по закону. Такъ, надо прежде всего отмѣтить, что Сенатъ игралъ первенствующую роль въ вопросахъ финансовыхъ. По иниціативѣ Сената уни­чтожены были внутреннія таможни, затруднявшія торговлю; заведены банки — дворянскій и коммерческій и пр. Сенату принадлежали заботы о народной переписи, государственномъ межеваніи (произведенномъ, впрочемъ, только въ царствованіи Екатерины II); въ его вѣдѣніи былъ Московскій университетъ; его указомъ утверждена Академія художествъ и т. д. Отно­сительно контроля надъ мѣстными органами управленія, состав­лявшаго предметъ вѣдомства Сената еще при Петрѣ Великомъ, важнымъ обстоятельствомъ было то, что право назначенія воеводъ было предоставлено Сенату. Сената при Елисаветѣ Петровнѣ издалъ также рядъ важныхъ указовъ по уголовному праву. Такъ имъ запрещено вырываніе ноздрей и клеймленіе тяжкихъ преступницъ (указъ 1757 г.); малолѣтніе (до 17 лѣтъ) освобож­дены имъ отъ пытокъ и смертной казни. Сенатъ далѣе неод­нократно постановлялъ не приводить смертныхъ приговоровъ въ исполненіе безъ сенатскаго утвержденія и т. д. Весьма ши­роко пользовался Сенатъ въ это время и своимъ правомъ тол­кованія законовъ. Многообразіе функцій Сената и обиліе дѣлъ, подлежавшихъ его разсмотрѣнію, вліяли часто отрица­тельно на результаты его дѣятельности. Въ Елисаветинское цар­ствованіе вновь сталъ играть важную роль въ Сенатѣ его гене­ралъ-прокуроръ, вмѣстѣ съ своимъ помощникомъ — оберъ- прокуроромъ, наблюдая, какъ за правильностью сложнаго се­натскаго дѣлопроизводства, такъ и за закономѣрностью дѣйствій Сената, на общемъ основаніи Петровскихъ узаконеній. Въ 1756 г. была, какъ сказано, образована „Конференція мини­стровъ", что не могло не отразиться и на Сенатѣ, поставивъ его къ ней фактически въ зависимое положеніеL). Въ общемъ, впрочемъ, Сенатъ при Елисаветѣ остается въ области внутрен­няго управленія учрежденіемъ верховнымъ, посколько его юридическое значеніе не колеблется Конференціею и личными вліяніями, сказывавшимися при дворѣ императрицы[418][419]).

Въ царствованіе императрицы Екатерины II и императора Павла I Сенатъ, оставаясь сіе jure высшимъ правительствую­щимъ учрежденіемъ, de facto теряетъ частію свое прежнее, зна­ченіе. Императрица Екатерина II, и по личной энергіи и по направленію своей дѣятельности, не могла примириться съ тою Ролью, какую сталъ играть Сенатъ при Елисаветѣ Петровнѣ, Да и изъ личныхъ сношеній съ Сенатомъ въ первые годы своего Царствованія, она не вынесла о его дѣятельности благопріятнаго впечатлѣнія [420][421][422][423]). Въ упоминавшейся уже инструкціи кн. Вязем­скому, императрица довольно справедливо говорила, что „всѣ мѣста и самый Сенатъ вышли изъ своихъ основаній разными случа­ями, какъ неприлежаніемъ къ дѣламъ моихъ нѣкоторыхъ пред­ковъ, а болѣе случайныхъ при нихъ людей пристрастіями'[424]. Чтобъ ввести вновь Сенатъ въ его „основанія", императрица во 1-хъ, усиливаетъ значеніе генералъ-прокурора, надѣляя его обширными правами и выдѣляя въ его непосредственное вѣдѣніе многія дѣла, принадлежавшія Сенату; во 2-хъ, разсмо­трѣніе законодательныхъ вопросовъ она отдаетъ разнымъ комис­сіямъ, подъ собственнымъ своимъ контролемъ, такъ что участіе Сената въ разработкѣ законодательства слабѣетъ: во 3-хъ, учреж­

деніемъ должности генералъ-губернаторовъ, снабженныхъ въ гу­берніяхъ обширными полномочіями и имѣвшихъ прямое отно­шеніе къ верховной власти, она весьма ослабляетъ значеніе Се­ната въ дѣлѣ контроля надъ мѣстнымъ управленіемъ и въ 4-хъ, она вводитъ въ Сенатѣ раздѣленіе на департаменты (указъ 1763 г.). Послѣднее было очень важно для большей пра- вительности дѣлопроизводства[425]) и расчлененія дѣлъ по ихъ роду, но оно разрушило значеніе Сената, какъ такового, превративъ его въ рядъ отдѣльныхъ учрежденій, правда стоявшихъ другъ къ другу, по указу 1763 г., въ равной силѣ и достоинствѣ, но всетаки необъединениыхъ (департаментовъ было 6: изъ нихъ 4 въ Петербургѣ, 2 въ Москвѣ, вмѣсто бывшей здѣсь Сенат­ской конторы). Что касается вліянія на дѣятельность Сената учрежденнаго въ 1769 г. „Совѣта при высочайшемъ дворѣ", то это вліяніе было, въ общемъ, незначительно. По мнѣнію новѣйшаго историка Екатерининскаго Сената Н. Д. Чечулина, „Совѣтъ былъ ближе къ императрицѣ, но онъ не стоялъ выше Сената, Сенатъ во все царствованіе Екатерины сохранялъ свое прежнее первенствующее мѣсто между всѣми учрежденіями имперіи и это особенно подчеркивается от­ношеніями между нимъ и Совѣтомъ при высочайшемъ дворѣ". Юридически первенствующее значеніе Сената, несомнѣнно, оста­валось за нимъ при Екатеринѣ, что и сказалось на его от­ношеніяхъ къ Совѣту, но указанныя выше измѣиенія значительно повліяли на дѣятельность Сената, сравнительно съ предше­ствующимъ царствованіемъ. Въ области законодательства у него остается, главнымъ образомъ, роль хранителя и толко­вателя законовъ при примѣненіи ихъ на практикѣ; онъ затѣмъ обнародываетъ законы, принимаетъ мѣры къ ихъ печа­танію и т. п. Въ области административнаго управленія, онъ контролируетъ дѣятельность подчиненныхъ ему учрежденій и лицъ, заботится о бездоимочномъ поступленіи доходовъ и правильномъ ихъ расходованіи, но высшее руководительство финансами н е входитъ въ сферу его компетенціи; судебная функція, въ общемъ, была сохранена за Сенатомъ въ томъ видѣ, какъ она создалась раньше[426]).

Обращаясь къ кратковременному Царств»ванію Павла I, надо сказать, что въ это время Сенатъ не подвергался никакимъ важнымъ преобразованіямъ по закону. Однако, ввиду близости Сената къ императору, „ему“, — какъ вѣрно отмѣчено въ изслѣдованіи б. А. Э. Нольде, — „больше чѣмъ какому-либо иному учрежденію имперіи, приходилось испытывать всю впечат­лительность и рѣзкость Павла Петровича; во многихъ другихъ Дѣлахъ, гдѣ и не сказывалось непосредственно вліяніе личности императора. Сенатъ также не могъ проявить самостоятельности, находясь подъ вліяніемъ, или подъ опасеніемъ вліянія, генералъ- прокуроровъ. Въ текущей же дѣятельности, во всѣхъ тѣхъ Дѣлахъ, которыя не привлекали особаго вниманія ни государя, ни генералъ-прокурора, т. е. въ подавляющемъ большинствѣ Дѣлъ, Сенатъ при Павлѣ очень немногимъ отличается отъ Се­ната Екатерининскаго, съ тою лишь разницей, что отпалъ лич­ныя контроль императрицы, не пропускавшей ни одного сенат­скаго доклада безъ внимательной критики"1).

При вступленіи на престолъ императора Александра I Сенату, повидимому, предстояла блестящая будущность. Пред­полагавшіяся въ началѣ царствованія крупныя реформы въ орга­низаціи верховной власти и ея органовъ между прочимъ, имѣли въ виду и преобразованіе Сената'2). Затѣмъ указомъ, даннымъ Сенату 5 іюня 1801. г., императоръ выразилъ желаніе „воз­становить Сенатъ на прежнюю степень ему приличную" въ виду того обстоятельства, что „права и преимущества, отъ государей предковъ моихъ Сенату присвоенныя, по времени и различнымъ обстоятельствамъ, подвергалися перемѣнѣ, къ осла- ображена мною въ изслѣдованіи „Депутаты Екатерининской Комиссіи и Пр. Сенатъ" (С.-П., 1910 г.).

1) Пр. Сенатъ въ царствованіе Павла I (Исторія Сената за 200 лѣтъ", от. II, стр. 695 и сл.).

2) Проекты реформы Сената, предлагавшіеся въ царствованія Александра I и Николая 1, подробно изложены Э. И. Б e р е н д т с о м ъ въ томѣ Ш „Исторія Пр. Сената за двѣсти лѣтъ", ст. 1—166. Инте­ресно, что, наряду съ мыслями о возвышеніи Сената, возникала мысль и объ его у н и ч т о ж е и і и, но на это предположеніе такъ возражалъ Сперанскій : сколько ни ничтоженъ" говорилъ онъ, „кажется Сенатъ въ настоящемъ образѣ бытія его и сколько ни вѣроятнымъ кажется, что теченіе дѣлъ, основанное на единствѣ министерскихъ управленій, было бы несравненно успѣшнѣе, но можно быть увѣреннымъ, что совершенное уничтоженіе сего мѣста изгладило бы съ собою и самую тѣнь монархической свободы въ разумѣ народ­номъ. Многочисленное сословіе, древность и формы могутъ быть Весьма вредны теченію дѣлъ, но онн имѣютъ всегда нѣчто священное И столько уважительное въ глазахъ народа, что и самое правосудіе будетъ ему подозрительно, если оно не будетъ изливаться сообразно общему его (народа) о вещахъ понятію". Здѣсь справедливо отмѣчено то уваженіе, коимъ пользовался Сенатъ вгь мнѣніи народномъ во все время его существованія, какъ-бы ни были превратны его судьбы. . .

бленію и самой силы закона, всѣмъ управлять должен­ствующаго". Но, возстановить Сенатъ оказалось труднымъ, молодые совѣтники императора, особенно Новосильцевъ, доказы­вали ему, съ одной стороны, что Сенатъ уже- руина, которой надо оставить одну судебную только власть, а, съ другой, и самъ императоръ думалъ въ первую половину своего царство­ванія о болѣе широкомъ и общемъ преобразованіи государствен­наго строя, при которомъ, естественно, реформа Сената отсту­пала уже на задній планъ. Такъ какъ съ учрежденіемъ Государ­ственнаго Совѣта создался новый у насъ и постоянный за ко но­совѣщательный органъ, а съ учрежденіемъ Министерствъ — рядъ центральныхъ административныхъ учрежденій, то Сенатъ при императорѣ Александрѣ I, послѣ нѣкоторыхъ вре­менныхъ колебаній въ законодательствѣ, остался главнымъ обра­зомъ тѣмъ высшимъ судебнымъ учрежденіемъ, какое изъ него подготовлялось, послѣ императрицы Елисаветы Петровны, всей совокупностью предшествовавшихъ событій. Въ области управленія власть Сената продолжала быть значительною, по­скольку Министерства должны были обращаться къ Сенату за разъясненіемъ дѣйствующихъ законовъ, которыхъ хранителемъ оставался Сенатъ и по указу 8 сентября 1802 г. о правахъ и преимуществахъ Сената (I статья этого указа гласила: „имѣя себѣ подчиненными всѣ присутственныя мѣста, Сенатъ, какъ хранитель законовъ, печется о повсемѣстномъ наблюденіи правосудія“). Изъ другихъ статей этого указа заслуживаетъ вниманія 9 статья, по которой за Сенатомъ утверждается весьма важное право представленія на высочайшіе указы („дозволяется Сенату, еслибъ по общимъ государствен­нымъ дѣламъ существовалъ указъ, который былъ-бы сопряженъ съ великими неудобствами въ исполненіи, или по частнымъ суднымъ (дѣламъ) несогласенъ съ прочими узаконеніями, или же неясенъ, представлять о томъ Императорскому Величеству; но, когда по такому представленію не будетъ учинено перемѣны, то остается онъ въ своей силѣ")1).

<< | >>
Источник: УЧЕБНИКЪ ИСТОРІИ РУССКАГО ПРАВА (Пособіе къ лекціямъ) А.Н. Филиппова. Часть I. 1914г.. 1914

Еще по теме Правительствующій Сенатъ:

  1. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ И ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА АСУ
  2. 117) Распад СССР.
  3. 4.3.2. Информационные правоотношения, возникающие при производстве, передаче и распространении информации, информационных ресурсов, информационных продуктов, информационных услуг
  4. Поняття та особливості європейського права та права Європейського Союзу
  5. Вопрос 1. Оформление приказов по основной деятельности
  6. Лекция №33 Цель и задачи инженерно-геологических исследований
  7. 2. Основные современные классификации соматотипов
  8. 8. Работа предприятия по выходу на внешний рынок.
  9. 10.4. Защита прав и свобод в информационной сфере в условиях информатизации
  10. 2.3. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 4 ст. 1.5 КоАП России).
  11. 6 Суд, как участник исполнительного производства.
  12. ТИПЫ ВУЛКАНИЧЕСКИХ ИЗВЕРЖЕНИЙ