<<
>>

ПОДВИГИ РУССКИХ МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ НА КРАЙНЕМ ВОСТОКЕ РОССИИ1

Геннадий Иванович Невельской в своей книге-отчете о дея­тельности возглавлявшейся им Амурской экспедиции в 1849—1855 годах подчеркивал, «что разрешение амурско­го вопроса, обусловливавшего политическое и экономическое значение России на отдаленном ее Востоке, было совершено в главных основаниях ■единственно нашими морскими офицерами, которым судьба определила там действовать с 1849 по исход 1855 года»[188][189].

И чем дальше от нас ухо­дят эти бессмертные события, тем величественнее они становятся, тем ближе и дороже нам подвиг самого Невельского.

Районы Дальнего Востока — Приамурье и Приморье — оказались одними из наименее изученных в географическом отношении. Мало того, со временем забывалось и то, что хорошо было известно столетие назад. Ведь еще па картах русских промышленников п мореходов XVIII века, а затем и на картах первых русских атласов Сахалин всегда изображал­ся островом, против которого показывалось устье полноводного Амура [190]. Но затем «стараниями» некоторых мореплавателей Амур был «закрыт» для входа русских морских судов, а Сахалин «превращен» в полуостров. Этими мореплавателями были француз Ж. Ф. Лаперуз (1785—1788 гг.), англичанин У. Р. Броутон (1793—1796 гг.) и наш соотечественник, пер­вый русский кругосветный мореплаватель И. Ф. Крузенштерн (1803— 1806 гг.). Исследования были недостаточно глубокие, но авторитет все­мирно известных мореплавателей был велик, и в результате укоренилось твердое мнение о полуостровном положении Сахалина и о недоступности входа в Амур с моря.

Ошибочные выводы, сделанные на основании исследований назван­ных мореплавателей, имели чрезвычайно важное политическое значение. Под давлением определенного круга лиц, возглавлявшегося К. В. Не­ссельроде, решение вопроса о реке Амур откладывалось на неопределен­ное время. Тем самым увеличивалась возможность захвата этого района иностранными державами — Англией, Францией и США, которые могли изменить политическую обстановку на Дальнем Востоке.

Исследования в северной части Татарского пролива и в лимане Аму­ра, производившиеся в 1808 году японским землемером Мамиа Ринзо, не могли существенно повлиять на общий ход представлений относи-

тельно «амурского» и «сахалинского» вопросов. Примитивная карта его глазомерных исследований была опубликована только в 1832 году Зи- болдом и не произвела сенсации. Ринзо плавал па лодке. Путаница бы­ла так велика, что еще одна новая карта не изменила положения дела,

В 1846 году Главное правление Российско-Американской компании послало подпоручика Александра Михайловича Гаврилова (1818— 1849 гг.) на бриге «Константин» в лиман Амура. Это плавание было также безуспешным и не разрешило географических загадок, хотя бриг и вошел в лиман Амура и в устье реки.

Потребовалась энергия, настойчивость и патриотизм Г. И. Невельско­го, чтобы па основании тщательного научного анализа истории этого вопроса решиться опровергать утверждения авторитетов. Он был убеж­ден, что Сахалин — остров, что река Амур не теряется в песках, а несет свои воды к Тихому океану. Г. И. Невельской прекрасно понимал значе­ние Амура для России. Амур был самым коротким, самым удобным и самым дешевым путем к морю, к океану.

21 августа 1848 года из Кронштадта в северную часть Тихого океана с грузом для Российско-Американской компании вышел военный транс­порт «Байкал».,Командовал им капитан-лейтенант Геннадий Иванович Невельской, один из образованнейших и опытныхрусских морских офи- 'церов, вызвавшийся добровольно совершить подобное плавание.

Г. И. Невельской родился в семье отставного моряка в усадьбе Дра- кино Солигаличского уезда Костромской губернии 5 декабря 1813 года (23 ноября по старому стилю). Воспитывался он с 15-летнего возраста в Морском корпусе, директором которого в то время был И. Ф. Кру­зенштерн. В 1836 году после окончания Офицерских классов в чине лей­тенанта Г. И. Невельской начал службу под флагом десятилетнего вели­кого князя Константина — будущего генерал-адмирала русского флота.

По существу же командующим был известный русский мореплаватель и ученый контр-адмирал Федор Петрович Литке, назначенный царем в воспитатели своего сына.

Невельской плавал до 1846 года на Балтийском, Северном, Средизем­ном морях, обучая искусству мореплавания юного князя и сам в совер­шенстве постигая все тонкости морской науки. В 1846 году Г. И. Не­вельской попросился па транспорт «Байкал», где старшим офицером шел лейтенант Петр Васильевич Казакевич. Среди других офицеров были лейтенант А. К. Гревенс, мичманы А. Ф. Гейсмар, Э. В. Гроте, поручик корпуса флотских штурманов А. А. Халезов, подпоручик кор­пуса флотских штурманов Л. А. Попов, юнкер К. А. Ухтомский и лекарь В. Г. Берг. 2 января 1849 года обогнули мыс Горн и вышли в Тихий океан, а уже 12 мая транспорт стал на якорь в Петропавловской гавани, затратив на весь переход 8 месяцев и 23 дня — время рекордное.

Сразу же по окончании разгрузки Г. И. Невельской 2 июня вышел на транспорте к восточному берегу Сахалина и к лиману реки Амур.

Через 4-й Курильский пролив транспорт 7 нюня вошел в Охотское мо­ре, и 12 июня начались исследования восточного побережья Сахалина, а затем и исследования в Сахалинском заливе. 27-го стали па якорь в северной части лимана, и дальнейшие исследования продолжались на шлюпках.

П. В. Казакевич 1побывал в устье Амура, а 22 июля Г. И. Невельской с Л. А. Поповым, А. Ф. Гейсмаром и Э. В. Гроте «достигли того места, где этот матерой берег сближается с противоположным ему сахалин­ским. Здесь-το, между скалистыми мысами на материке, названными мною Лазарева и Муравьева и низменным мысом Погоби на Сахалине, вместо найденного Крузенштерном, Лаперузом, Браутоном и в 1846 го­ду Гавриловым низменного перешейка, мы открыли пролив шириною в 4 мили и с наименьшею глубиною 5 сажен»1 [191][192].

Между тем «Байкал» уже разыскивали по распоряжению генерал- губернатора Восточной Сибири Η.

Н. Муравьева, совершавшего инспек­ционную поездку по Дальнему Востоку и находившегося в то время в порту Аян. У Невельского не было на руках утвержденной царем инструкции об исследовании юго-западной части Охотского моря, и он ушел из Петропавловска, не ожидая ее. Присланная с Η. Н. Муравье­вым инструкция должна была быть передана Г. И. Невельскому Михаи­лом Семеновичем Корсаковым ', который на боте «Кадьяк» вышел на поиски «Байкала». Командиром бота был лейтенант Петр Федорович Гаврилов, помощником его Никита Ильич Шарыпов.

C 6 июня по 2 августа 1849 года «Кадьяк» плавал по Охотскому морю вблизи Сахалина и в Сахалинском заливе, а затем в заливе Вели­кого князя Константина, и нигде мореплаватели не могли напасть на следы «Байкала». Возвратившись в Аян, М. С. Корсаков встретил здесь уже прибывшего Η. Н. Муравьева и узнал, что 12 июля он послал на поиски «Байкала» еще штурмана Охотской флотилии Дмитрия Ива­новича Орлова. Штурман отправился на байдарах вдоль берега в со­провождении двух якутов, двух алеутов и одного русского. М. С. Корса­ков тогда отметил, что путешествие это «очень отважное и трудное и вместе с тем кажется и бесполезное, потому что Орлов... огибая зали­вы, вероятно, не поспеет застать «Байкала» в Амуре»®.

Однако Д. И. Орлов не только совершил такое трудное плавание, но и сумел встретить «Байкал», возвращающийся в Аян. Велико было ликование там, когда на рейде порта 1 сентября показался «Байкал»! Так было доказано островное положение Сахалина и доступность устья Амура для входа морских судов с севера и с юга.

10 сентября Г. И. Невельской был в Охотске, где сдал транспорт, а сам с офицерами отправился в Петербург. По пути туда в Иркутске он узнал о своем производстве в капитаны 2-го ранга и о реакции в сто­лице на сообщения Η. Н. Муравьева о его открытиях. В конце 1850 года Г. И. Невельской прибыл в Петербург, представил начальнику морского штаба А. С. Меншикову все материалы исследований и просил его об организации Амурской экспедиции.

Результатом всех последовавших затем событий был указ Н. II. Муравьеву, по которому разрешалось где-либо на юго-западном берегу Охотского моря основать зимовье, от­куда производить расторжку с местными жителями, ни в коем случае при этом не касаясь устья и лимана Амура. Г. И. Невельской, произве­денный в капитаны 1-го ранга, назначался для особых поручений к ге­нерал-губернатору Восточной Сибири.

Воодушевленный таким исходом дел, Г. И. Невельской поспешил об­ратно на Дальний Восток, к Аяну, потом па Амур, в залив Счастья, от­крытый в прошлое плавание. Невельской жаждал увидеть своего заме­чательного сподвижника Дмитрия Ивановича Орлова (1806—1859 гг.), человека удивительной судьбы и незаурядных способностей. Кругосвет­ный путешественник, оставшийся на службе Российско-Американской компании, лишенный по нелепому стечению обстоятельств всех прав и состояния, он нашел в себе силы быть полезным отечеству. C первых дней организации Амурской экспедиции Дмитрий Иванович в ее соста­ве. На самые трудные участки посылал его Невельской, и всегда Орлов с честью выходил из любого положения. Отгремели дела Амурской экспедиции, многие ее участники возвратились в Петербург, а Орлов навсегда связал свою судьбу с Дальним Востоком. Надломленное непо­мерными трудностями жизни богатырское здоровье его не выдержало, и в возрасте 53 лет он скончался в4 Николаевске-на-Амуре. У Дмит­рия Ивановича Орлова было три сына и дочь.

Невельской всех торопит. Медлить нельзя. Вдруг в Петербурге раз­думают, и тогда... Он намерен в этом году основать в устье Амура зи­мовье, поднять там русский флаг, а в следующую навигацию доставлять на устье Амура по Амуру же продовольствие. 29 мая из Аяна он пишет М. С. Корсакову, строит проекты один интереснее другого и просит, что­бы на бриге «Охотск» командиром был обязательно Π. Ф. Гаврилов, а на «Ангаре», которая предполагалась к зимовке в устье Амура, непре­менно Г. М. Чудинов: «Пожалуйста, Миша, чтобы па Охоцкс был коман­диром Гаврилов, а на Ангаре Чудинов, но не капитан-лейтенант, Христа ради»’,— просит он М.

С. Корсакова.

Штурманские офицеры Петр Федорович Гаврилов (1814—1899 гг.) и Гурий Михайлович Чудинов (1817—1854 гг.) были старожилами Охот­ской флотилии, равно как и Д. И. Орлов и упомянутый выше Никита Ильич Шарыпов (1819—1873 гг.), поэтому Г. И. Невельской во многих делах отдавал им предпочтение. Капитан-лейтенант же, о котором идет речь в письме Г. И. Невельского, был П. И. Гороновский — командир «Байкала», весьма неважно зарекомендовавший себя как моряк.

17 июня Г. И. Невельской на «Байкале» поспешил в залив Счастья и, к радости своей, застал там Д. II. Орлова совершенно здоровым. У него был готов уже первый вариант карты лимана Амура, согласно которой возможно было прямое сообщение реки Амура с Охотским морем Север­ным фарватером: глубины на нем были от 11 до 4 саженей.

29 июня Г. И. Невельской и Д. И. Орлов заложили первое русское зимовье на кошке залива Счастья — Петровское. В Аян с собой Невель­ской взял двух добровольцев-гиляков (нивхов.— А. А.), первых жи-

телей Амура. Во многом таким успехом Невельской обязан был Орлову. «Орлов неоценимый человек,— писал он Корсакову,— и про­шу, умоляю Николая Николаевича (Муравьева.— A. AJ,чтобы дать ему пенсион, правда десяти пенсионов стоит. По его милости гиляки так к нам ласковы и просят защитить» *.

Недолго пробыл Невельской в заливе Счастья. Ему было ясно, что следить за устьем Амура, вести там исследовательские работы — дело трудное, если сидеть в Петровском. И Невельской снова в Аяне, затем в Охотске, откуда с командой в 25 человек на бриге «Охотск» с команди­ром ГІ. Ф. Гавриловым отправляется в залив Счастья. Только устье Амура сулит России огромные перспективы в развитии Дальнего Вос­тока. Ни один порт Охотского моря, ни Камчатка не представляют таких выгод, не дают будущего Дальнему Востоку, какое сулит ему Амур. Это отлично понимает Геннадий Иванович. Он видел сам, убедился с помощью Дмитрия Ивановича Орлова в полной незащищенности устья Амура и теперь спешил туда.

И вот наступило 1 августа 1850 года. Г. И. Невельской, сопровож­даемый топографом, прапорщиком Петром Поповым, шестью матросами, поднял на мысе Куегда в устье Амура русский военно-морской флаг, основал здесь первый русский военный пост Николаевский. Оставив зи­мовать в нем П. Попова с небольшой командой, а в Петровском Д. И. Орлова с командой, Г. И. Невельской ушел в Аян, а оттуда уехал в Иркутск.

Не застав в Иркутске Η. Н. Муравьева, Г. И. Невельской уехал в Пе­тербург, где оказался в декабре того же года. Своими смелыми поступ­ками Невельской нажил себе много врагов и на Дальнем Востоке (В. С. Завойко, В. К. Поплонскнй и др.), и еще больше в Петербурге. Поступок Невельского, без всякого разрешения исследовавшего Амур, взбудоражил правительственные круги России. Наряду с теми, кто вос­хищался его смелыми решительными действиями, нашлись и такие, ко­торые призывали самым строгим образом наказать мореплавателя за самовольные действия. Был даже заготовлен приказ о разжаловании Геннадия Ивановича в матросы.

В конце концов борьба в Петербурге кончилась постановлением от 12 февраля 1851 года специально учрежденного комитета об органи­зации Амурской экспедиции. Начальником ее назначался капитан 1-го ранга Г. И. Невельской. Для экспедиции было отпущено не более 17 ты­сяч рублей в год — сумма более чем скромная. Но сам факт решения, признания его начинаний давал Невельскому некоторую свободу в дей­ствиях. Началась пятилетняя деятельность Амурской экспедиции, соста­вившей целую эпоху в жизни Дальнего Востока.

В половине июня 1851 года Г. И. Невельской в Охотске. Теперь он уже не один: вместе с ним отправилась делить тяготы мужа молодая его супруга Екатерина Ивановна, урожденная Ельчанинова. В Охотске брига не оказалось, и экспедиция вышла в Петровское на барке Рос­сийско-Американской компании «Шелихов» в сопровождении транспор­та «Байкал». На «Шелихове» был основной состав экспедиции: Г. И. Не­вельской с супругой, поступивший в экспедицию лейтенант Николай Константинович Бошняк (1830—1899 гг.), поручик корпуса флотских штурманов Алексей Иванович Воронин (1820 — после 1881 гг.), топо­граф прапорщик по армии Петр Попов, унтер-штейгер Иван Блинников; матросы Александр Хашьянов, Егор Некрасов, Игнатий Горбовский, Евграф Карасев, Афанасий Пономарев, Аверьян Чухомлин, Петр и Ефим Дайниковы, Михаил Чупин и Александр Шишкин; комендоры Аксентий Усов, Григорий Попов, Алексей Попов, Мирон Вяткин, Егор Кузнецов и Перфил Дианов; семьи мастеровых Степана Решетникова, Осипа Гайдука, Григория Москвитина, Евдокима Вознюка, а также семьи казаков Николая Пестрякова, Константина Русанова, Андрея Тю- шева, Логина Нижегородова, Мартына Красовского, Романа Кошкаро- ва, фельдшера Шишерина и прислуга Невельского и Бошняка ’.

Не доходя до Петровского, барк «Шелихов» затонул, и только само­отверженность всего личного состава во главе с командиром Владими­ром Ильичем Мацкевичем и помощь подоспевшего корвета «Оливуца» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Сущева спасли экспедицию. В свою очередь активное участие в спасении приня­ли зимовщики Петровского под руководством Д. И. Орлова и матросы брига «Охотск» под командой Π. Ф. Гаврилова, остававшиеся в Петров­ском на зимовку. Из других офицеров в Петровском был помощник Гав­рилова прапорщик корпуса флотских штурманов Алексей Порфирьевич Семенов (1824 — после 1861 гг.), также старожил Охотской флотилии, участник закладки Петровского и участник первой там зимовки.

Г. И. Невельской остался доволен действиями Π. Ф. Гаврилова, Д. И. Орлова и А. П. Семенова. Семенов вел непрерывные наблюдения за лиманом. Возведенные на Петровской косе строения, здоровый и бод­рый вид матросов красноречиво свидетельствовали о благополучной зи­мовке. Полностью обосновавшись на берегу залива Счастья, Г. И. Не­вельской отправился прежде всего в устье Амура вместе с Н. К. Бошня- ком, приказчиком Российско-Американской компании А. П. Березиным и 25 матросами. В Николаевском посту была оставлена постоянная команда во главе с H. К· Бошняком. Перешедший с корвета «Оливуца» в экспедицию мичман Николай Матвеевич Чихачев (1830—1917 гг.) с топографом П. Поповым был отправлен в южную часть лимана Амура для подробных гидрографических исследований.

∣ АВПР, ф. РАК. оп. 888, д. 384. л. 44.

232

Этим же летом Д. И. Орлов и Η. М. Чихачев совершили большое пу­тешествие на шлюпке вверх по Амгуни, во время которого детально озна­комились с этим большим притоком Амура, а также собрали первые сведения от местных жителей об их жизни, отношениях с маньчжурами, речных и сухопутных внутренних путях и пр.

Зима 1851/52 года прошла в беспрерывных командировках участни­ков экспедиции по краю. Г. И. Невельской, ведя постоянную и напря­женную борьбу с правлением Российско-Американской компании, часто нарушая распоряжения правительства, постепенно расширял сферу дея­тельности экспедиции. Η. М. Чихачев осенью совершил поездку вверх по Амуру до озера Кизи и привез интересные сведения о реке и живущих на ее берегах гиляках, а также о заливе Напгмар (Де-Кастри, теперь залив Чихачева). Д. И. Орлов также осенью совершил поход через се­ление Коль к озеру Чля, затем к Амгуни, и, наконец, к селению Ухтр. Обратный путь его лежал по левому берегу Амура.

По возвращении из этих экспедиций Д. И. Орлов снова отправился в Тугурский край, a Η. М. Чихачев в залив Напгмар. Весной 1852 года Н. К. Бошняк сделал трудный и очень важный в научном отношении поход на Сахалин, во время которого пересек его впервые по направле­нию течения реки Тымь и открыл на западном берегу острова залежи каменного угля. П. Попов и А. Березин произвели съемку правого берега Амура до залива Кизи. Вскрытие Амура весной наблюдал в селении Ухтр Н. К. Бошняк. Результаты этих командировок дали возможность Невельскому ходатайствовать перед Η. Н. Муравьевым о разрешении занять озеро Кизи и залив Нангмар, важные в морском отношении пункты на берегу Татарского пролива.

Г. И. Невельской весьма высоко ценил усердие своих сподвижников. В экспедиции царил дух товарищества, дружбы, взаимовыручки. В пись­ме М. С. Корсакову, в частной переписке Невельской сообщал в это вре­мя, что «Бошняк и Чихачев здесь, можно сказать, единственные, которые быть должны»; «Воронин всем полезен и усерден под лапой и присмот­ром, и золотая голова»; «Гаврилов — человек хороший», а Березин — «золотой человек»'. Офицеры отвечали Невельскому тем же. Этот не­привлекательный, на первый взгляд, человек после более длительного знакомства оказывался на редкость душевным, ценившим в людях прежде всего деловые качества. Маленький домик его в Петровске был постоянно открыт для всех участников экспедиции. В этом домике шли нескончаемые разговоры о будущем Приамурья и Приморья, здесь вынашивались дерзкие планы предстоявших поездок по стране, в нем истосковавшиеся по обществу молодые офицеры находили приют и ласку.

18 июля 1852 года на рейд Петровского пришел корвет «Оливуца» под командованием лейтенанта Ивана Федоровича Лихачева, заменив­шего погибшего в 1851 году в Петропавловской гавани Сущева. Нахо­дившиеся на корвете и назначенные на службу в Петропавловск мичманы Александр Иванович Петров (1828—1899 гг.) и Григорий Данилович Разградский (1830—1898 или 1899 гг.) остались в Амурской экспеди­ции. C корвета были оставлены также и 10 матросов. C прибытием их стало легче организовывать сеть наблюдений.

Г. Д. Разградский был назначен на смену H. К· Бошняку в Никола­евский пост, а А. И. Петров был занят перевозкой на баркасе продоволь­ствия и товаров из Петровского в Николаевский пост. H. К. Бошняк дол­жен был, следуя по Амуру и Кизи, прибыть в залив Нангмар и приго­товить там все необходимое для выставления поста. А. И. Воронин летом описал побережье Сахалина от Погоби до залива Виахту, открытого Н. К. Бошняком. Η. М. Чихачева Невельской отправил в Иркутск к Му­равьеву с тем, чтобы он лично сам на месте объяснил все и рассказал о положении дел в экспедиции. Д. И. Орлов занимался промерами ли­мана Амура и убедился в том, что без парового катера лиманские фар­ватеры определить весьма трудно.

А Петровское между тем росло не по дням, а по часам, и это, несмот­ря на то, что Невельской уже тогда решил главную базу своих исследо­ваний перенести в Николаевский пост. В Петровском стояли два флиге­ля и казармы. Были приготовлены срубы еще для одного флигеля и ча­совни, заготовлено много строительного леса и дров. На Петровской косе были ледник, колодезь, баня, 8-тонный ботик с палубой, двухвесель­ный ял, наборная лодка, вельбот, два береговых шпиля и сарай на столбах, в котором хранилось 2 600 штук готовых кирпичей и около 1 000 незаконченных, там же стоял скотный двор. Строения возводились не на авось, а по чертежам, составляемым неутомимым Д. И. Орло­вым — хозяином Петровского — и утверждаемым Невельским 1. А из ору­жия в экспедиции находилось: три пушки трехфунтового калибра, два пуда пороха, два с половиной пуда свинца и 60 кремневых ружей, из которых 20 были негодны. Личный состав экспедиции распределялся к осени 1852 года таким образом: в Николаевске — 25 человек, в Пет­ровском — 23 и в командировках —16. Вот как обстояло дело в экспе­диции Невельского. Тут было не до военных занятий!

Весь смысл действий экспедиции заключался в самом факте суще­ствования ее, в исследованиях, проводимых ею, в смелых и решительных действиях ее начальника, в его идеях. Так было и сейчас. Невельской правильно оценил обстановку и решил1продвигать действия экспедиции на юг, по побережью Татарского пролива, пытаясь найти новые гавани, более надежные в навигационном отношении, нежели лиман Амура. [193]

234

Наряду с этим Невельской не оставлял без внимания и внутренних рай­онов страны.

Осенью 1852 года Н. К. Бошняк совершил поход по реке Амгуни до ее истоков, оттуда по реке Горин и затем через озера Самагнрское и Чук- чагирское по Амгуни возвратился в Николаевский пост. Г. Д. Разград- ский отправился с Березиным вверх по Амуру до Кизи и далее один до реки Хунгари. А. И. Петров остался начальником Николаевского поста.

По возвращении из командировок все участники экспедиции получи­ли новые задания: А. И. Петров отправился в Приамгуньский край и для выяснения возможностей внутреннего сообщения Амура с южной частью лимана; Г. Д. Разградский с Березиным — снова на Амур, в Кизи для окончательного приготовления экспедиции в залив Нангмар и от­туда на юг вдоль берега Татарского пролива.

Сразу же вслед за прибытием Г. Д. Разградского, доложившего о выполнении задания, Невельской послал возвратившегося из похода по Амгуни II. К. Бошняка в залив Нангмар с приказанием выставить там пост.

Бошняк с честью выполнил это ответственное задание. Основав в заливе Нангмар Александровский пост, он отправился на лодках на юг и открыл на побережье Татарского пролива залив Хаджи, названный им гаванью императора Николая I, или Императорской гаванью (теперь залив Советская гавань). А. И. Петрову не удалось пробраться внут­ренними путями в южную часть лимана Амура. Проводники отказались вести его туда из-за начавшейся распутицы.

Бывали и такие дни, когда если не все, то большинство участников экспедиции оказывались вместе, в гостеприимной семье Невельских. Чаще всего это случалось зимой. Невельской умело руководил подготов­кой подчиненных ему офицеров, большое внимание он уделял научной подготовке.

Большинство офицеров Амурской экспедиции не имело образования в объеме Морского корпуса: Орлов, Воронин, Петров, Разградский за­канчивали Штурманское училище, и только Бошняк и Чихачев·—пред­ставители старинных дворянских семей — обучались в Морском кор­пусе.

Бошняк и Чихачев — блестящие морские офицеры, перед которыми был открыт путь к придворной карьере, стали участниками Амурской экспедиции по велению сердца. Они хорошо владели английским и фран­цузским языками, прекрасно знали свою специальность и получали каж­дый год самые положительные аттестации. Разградский и Петров очень хотели быть в полном смысле морскими офицерами, а право быть пере­именованными из подпоручиков корпуса флотских штурманов в мичма­ны давала служба в Сибирской флотилии. Когда же они стали мичмана­ми, им очень хотелось оправдать это звание.

Невельской ни разу не выделил ни одного из них. Даже в официаль­ных аттестациях все офицеры экспедиции характеризуются почти оди­наково, с той лишь только разницей, что один в сбережении хорош, а другой в хозяйстве очень хорош. В редкие свободные от командировки дни проводились занятия по специальным предметам. Так, например, в 1852 году Невельской экзаменовал Орлова, Воронина, Петрова и Раз- градского по плоской и сферической тригонометрии, описи берега и про­изводству промера, навигационным инструментам, счислению, астроно­мическим определениям и вычислению широт и долгот, определению склонения компаса, а также корабельной архитектуре, погрузке корабля, черчению карт и планов, составлению карт. Обычно занятия проводил Невельской, привлекался к проведению их и Бошняк '.

Своими решительными действиями Невельской обеспечил себе все большую и большую поддержку. Теперь можно было смело приниматься и за решение сахалинской проблемы [194][195]. Искони русский остров должен был наконец получить официальное оформление своей принадлежности к Рос­сии. Теперь уже Муравьев предписывал Невельскому основать в этом же году два или три поста на восточном или западном берегу Сахалина, «но сколь возможно южнее, ибо северная часть сего острова и все при­брежье лимана находится уже под наблюдением Амурской экспедиции и H,e требует поспешнейших мероприятий в этом отношении»[196].

Невельской принял это указание к неуклонному исполнению. Летом и осенью 1853 года вслед за выставлением Мариинского поста на озере Кизи и Александровского в заливе Чихачева выставлены были посты и на Южном Сахалине. В заливе Анива в сентябре был основан Муравь- евский пост во главе с майором Николаем Васильевичем Буссе (1828— 1866 гг.) и лейтенантом Николаем Васильевичем Рудановским (1819— 1882 гг.). Невельской и сопровождавший его Бошняк приняли непосред­ственное участие в этом событии. Затем был выставлен на западном берегу Сахалина пост Ильинский, а в Императорской гавани — Констан­тиновский пост.

Зимой 1853/54 года на Южном Сахалине развернулась исключитель­но плодотворная исследовательская деятельность опытного гидрографа Н. В. Рудановского, совершившего несколько маршрутов и подробно описавшего Южный Сахалин. Там он организовал первые метеорологи­ческие наблюдения, произвел первую перепись жителей Южного Саха­лина и дал первое описание населения — айнов. На основании его наблюдений была составлена первая точная карта Южного Сахалина и средней его части. Прочие материалы Рудановского, равно как и

Константиновский порт в Императорской гавани.

записки Бошняка, вошли в первые труды натуралистов-путешественни­ков по Дальнему Востоку *.

В эту же зиму в Императорской гавани, в выставленном там Констан­тиновском посту под начальством Н. К. Бошняка, разыгралась страшная трагедия. Из-за чрезмерного скопления в отдаленном и не снабженном продовольствием месте и из-за нераспорядительности начальника My- равьевского поста Н. В. Буссе, пославшего зимовать транспорт «Ир­тыш» с необеспеченной и больной командой в Императорскую гавань, там во время зимовки умерло более трети зимовавших — 29 человек[197]. Первым умер штурман Чудинов. И поныне в бухте Постовой стоит па­мятник-часовня— место паломничества советских моряков. Орлов, Раз- градский, Петров по распоряжению Невельского предпринимали все возможное, чтобы облегчить участь несчастных.

Весна и лето 1854 года были очень напряженными для участников Амурской экспедиции. В Приамурье и на всем Дальнем Востоке проис-

Памятник-часовня зимовщикам Императорской гавани в 1853—1854 гг. (в центре — автор книги). Фото 1954 г.

ходили важные события. В Мариинский пост прибыл первый сплав по Амуру, который готовил и которым командовал старый товарищ Не­вельского П. В. Казакевич. Со сплавом в устье Амура появился и Η. Н. Муравьев. Впереди сплавных судов следовал построенный в Сиби­ри пароход «Аргунь»1, которым командовал Александр Степанович Сгибнев (1826-—1881 гг.) — будущий выдающийся военно-морской исто­рик. Плавание «Аргуни» по Амуру считается началом пароходства по этой великой дальневосточной реке.

Вторым важным событием было прибытие на Дальний Восток эскад­ры вице-адмирала Евфимия Васильевича Путятина (1803—1883 гг.), ко­торый держал свой флаг на фрегате «Паллада». В составе эскадры нахо­дилась винтовая шхуна «Восток». Шхуной командовал капитан-лейте­нант Воин Андреевич Римский-Корсаков[198][199] (1822—1871 гг.). «Востоку» выпала честь быть первым судном, вошедшим с юга в лиман и устье Амура.

Наконец, самым важным событием lβ54 года было начало Крымской войны, которая прогремела и на Дальнем Востоке. Славная победа,

238

одержанная доблестными защитниками Петропавловска эхом прока­тилась по всей необъятной России и боевым салютом перекликнулась с героической обороной Севастополя.

Все действия Амурской экспедиции теперь были подчинены единой цели — обеспечить боевые действия русской эскадры. Особенно много появилось забот весной и летом 1855 года, когда весь гарнизон Петро­павловского порта был снят и переведен в Николаевский порт на Амуре. В это-то время и сказалась своевременная и отличная подго­товка, хорошая изученность лимана Амура. Весь гарнизон Петропав­ловского порта через Де-Кастри был переправлен в Мариинский пост, суда введены в лиман Амура и далее в Николаевск. Воспетый И. Л. Гон­чаровым фрегат «Паллада» был затоплен в Императорской гавани.

Вот сухие строки донесения Муравьеву: «Мичман Разградский, по­сланный 14 декабря 1855 года в гавань Императора Николая I для за­топления фрегата Паллада, прибыл 17 января 1856 года на место, где нашел команду из 1-го обер-офицера и 10 человек нижних чинов в со­вершенном здравии. Выведя фрегат на глубину 8l2сажен мичман Разградский прорубил дно фрегата, чрез что он погрузился до русленей, а сетки были сожжены. Кончив поручение, Разградский отправился 2 февраля из гавани, а 2 марта благополучно прибыл с командою в Ма­риинский пост» [200][201].

В Советской гавани, в той же бухте Постовой, где стоит памятник-ча­совня первым зимовщикам, теперь возвышается обелиск в честь фрегата «Паллада». Не хватает теперь там, пожалуй, только обелиска первоот­крывателю замечательной гавани Николаю Константиновичу Бошпяку.

Объединенная англо-французская эскадра рыскала по всему морю в поисках русских кораблей, бомбардировала Де-Кастри, устраивала за­падню в Аяне, сожгла с таким трудом доставшиеся строения Констан­тиновского поста, по в лиман Амура войти так и не смогла.

Летом 1855 года по Амуру во главе с генерал-губернатором Η. Н. Му­равьевым спустился второй сплав, доставивший значительные силы для обороны устья Амура. Вместе с тем Муравьев привез приказ о ликвида­ции Амурской экспедиции. Она заменялась управлением Камчатского военного губернатора. Все чины экспедиции поступали в распоряжение губернатора контр-адмирала Василия Степановича Завойко. Невельской назначался начальником штаба при главнокомандующем всеми морски­ми силами, сосредоточенными в Приамурье, то есть при Η. Н. Муравье­ве. Но так как война вскоре закончилась, то и надобность в таких шта­тах отпала. Невельской оказался не у дел. Теперь, когда можно было по­жинать лавры, у Η. Н. Муравьева на Дальнем Востоке оставались свои люди.

Мало кому известные М. С. Корсаков, Н. В. Буссе стали генералами и губернаторами, а истинные труженики экспедиции по большей своей части оказались забытыми и окончили свой век бесславно, в безвестнос­ти, несмотря на то, что некоторые из них дослужились до больших чи­нов. Н. В. Рудановский и А. И. Петров, отслужив положенные сроки, ушли в отставку в чине контр-адмирала; А. И. Воронин ушел генерал- майором корпуса флотских штурманов; Г. Д. Разградский умер в без­вестности в Одессе капитаном 2-го ранга, Д. И. Орлов — в Николаевске- на-Амуре штабс-капитаном, Н. И. Шарыпов — в Петербурге капитаном. Ничего до сих пор неизвестно о судьбе Π. Ф. Гаврилова, А. П. Семенова, А. В. Бачманова, Д. С. Кузнецова, Е. Г. Орлова, Я. И. Купреянова, при­казчика А. П. Березина, топографа П. Попова и многих других активных участников Амурской экспедиции.

Интересно сложились судьбы двух ведущих деятелей Амурской экспедиции, товарищей по Морскому корпусу и далее дальних родствен­ников. Η. М. Чихачев дослужился до полного адмирала, стал морским министром и членом Государственного совета, а Н. К. Бошняк, пожалуй, самый талантливый и деятельный участник экспедиции, закончил свою жизнь в сумасшедшем доме в Италии, в котором он провел 28 лет.

Что касается Невельского, то, казалось бы, огромные заслуги его перед родиной, исследование и воссоединение с Россией без единого выстрела богатейшего края должны были быть оценены должным обра­зом. Внешне это, может быть, выглядело и так. Невельской дослужился до полного адмирала. Работал в Морском техническом комитете, послед­ние 20 лет прожил почти безвыездно в Петербурге и умер там 29 апреля 1876 года.

Признание пришло позже. В 1897 году во Владивостоке при всена­родной поддержке был открыт памятник Г. И. Невельскому, в 1915 году в Николаевске-на-Амуре был открыт обелиск в его честь, а в 1950 году в Николаевске-на-Амуре, где сто лет назад Невельской поднял русский флаг, советские люди воздвигли ему третий на Дальнем Востоке памят­ник. Его имя, а также имена его славных сподвижников украшают кар­ту Дальнего Востока. Горы, реки, города, мысы, корабли, острова, улицы называются именами Невельского, Бошняка, Лихачева, Орлова, Руда- новского, Разградского и других.

К 150-летию со дня рождения Невельского, в 1963 году, были открыты два памятника Невельскому на его родине. Местные власти города Co- лигалича, краеведы, особенно И. Н. Ардентов, и недавно скончавшийся Лев Леонидович Каллистов, при поддержке начальника Главного поли­тического управления Военно-Морского Флота вице-адмирала В. M1Гри­шанова провели огромную работу. В результате в центре Солигалича установлен памятник знатному земляку Г. И. Невельскому, а в селе Ло­сево, недалеко от усадьбы Дракино —места рождения мореплавателя, высится обелиск в его честь.

Карта плавання «Байкала», подписанная Г. II. Невельским

242

Деятельность Амурской экспедиции и лично Г. И. Невельского была высоко оценена передовыми людьми России, современниками Невель­ского. Добролюбов посвятил ей специальную статью «Русские на Амуре», в которой правильно оценил деятельность Невельского. О Невельском и его сподвижниках писали и говорили Герцен и Чернышевский, декабри­сты Волконский, Бестужев, Пущин. А. П. Чехов писал, что Невельской «был энергический, горячего темперамента человек, образованный, само­отверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и предан­ный ей фанатически, чистый нравственно»

«Более честного человека мне не случалось встречать, и хотя его рез­кость, угловатость могли иногда не нравиться, но всякий, кто имел слу­чай ближе подойти к нему, скоро замечал, какая теплая, глубокосимпа­тическая натура скрывалась за его непредставительной наружностью»[202],— писал известный исследователь Дальнего Востока М. И. Венюков.

. Заслуги Г. И. Невельского и возглавлявшейся им Амурской экспеди­ции велики и неоспоримы. Помимо разрешения пограничного вопроса, Невельскому и его сподвижникам удалось разрешить много географи­ческих проблем. Было доказано, что Сахалин — остров и что устье Аму­ра доступно для морских судов с севера и с юга, были открыты несколь­ко заливов, месторождения каменного угля, исследован бассейн нижнего Амура, нанесен на карту Сахалин, описана береговая черта Татарского· пролива и многое другое.

Уже на склоне лет Г. И. Невельской написал книгу-отчет о деятель­ности экспедиции. Неточности, которые можно объяснить как политичес­кими соображениями, так и давностью времени, породили множество вольных толкований об амурских делах. Тем не менее эта книга до на­стоящего времени является краеугольным камнем при изучении истории Приамурья и Приморья. Имена Г. И. Невельского и его смелых, реши­тельных сподвижников золотыми буквами вписаны в историю географи­ческого изучения Дальнего Востока.

<< | >>
Источник: Алексеев А.И.. Сыны отважные России. Магадан, Кн. изд.,1970.. 1970

Еще по теме ПОДВИГИ РУССКИХ МОРСКИХ ОФИЦЕРОВ НА КРАЙНЕМ ВОСТОКЕ РОССИИ1:

  1. 2. Обеспечение жилыми помещениями граждан, работающих и проживающих в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях
  2. Политическое развитие стран Запада и Востока в 1920-1980-х гг.
  3. ГЛАВА 44 БЛИЖНИЙ ВОСТОК МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ 1919-1945
  4. 3) «РУССКАЯ ПРАВДА» ЕЕ ХАРАКТЕРИСТИКА.
  5. § 1. Введение в русскую историю
  6. Формирование централизованного русского государства. Объеди­нительная политика московских князей
  7. Общая характеристика русской философии
  8. Глава V.Русская Правда
  9. Русское законодательство в XVIII в.
  10. Русский космизм
  11. 4) ПРАВОВОЙ СТУТУС НАСЕЛЕНИЯ ПО «РУССКОЙ ПРАВДЕ».
  12. Преступление, наказание и судебный процесс по Русской Правде
  13. 17) Предпосылки и особенности образования русского централизованного государства
  14. Раздробленность русских земель (XII-XVвв.): причины, особенности, последствия
  15. Глава 5. Русская философия XIX—XX веков
  16. 16) Изменение в гос. аппарате в период русского централизованного государства
  17. ГЛАВА 3 Насилие в горских адатах до и после русского завоевания
  18. Монголо-татарское иго и его влияние на развитие Руси. Борьба русских земель за независимость (XIII—XV вв.)
  19. Н. А. Воскресенский (1889-1948) - Подвижник науки истории русского права
  20. Причины трёх русских революций. Революция 1905-1907гг.