<<
>>

Дѣло Дмитріевой.

Дѣло Дмитріевой,

обвиняемой въ покушеніи на отравленіе мужа.

Дѣло это стулялось въ засѣданіи Изюмскаго Окружнаго Суда съ участіемъ присяжныхъ засѣдателей 26 іюля 1886 года.

Обстоятельства его заключаются въ слѣдующемъ.

26 октября 1884 г. жившій въ Старобѣльскѣ врачъ П. А. Москалевъ былъ приглашенъ въ домъ купца Дмитріева для оказанія ему медицинской помощи.

Врачъ нашелъ больного въ удовлетворительномъ состояніи и назначилъ ему соотвѣтствующее лѣченіе.

Больной уже сталъ поправляться, какъ вдругъ, черезъ 3 дня, у больного начались болѣзненные припадки, послѣ чего болѣзнь приняла угрожающій ха­рактеръ.

Причины такого состоянія больного были совершенно непонятны врачу Мо­скалеву, тѣмъ болѣе, что припадки начались у бального гостѣ пріема лѣ­карства.

Просьбы врача о сохраненіи испражненій больного для ихъ изслѣдованія окружающими больного —его женой, Дмитріевой, и тещей, Крикуновой, не иакмюиись.

Въ виду всего этого врачъ Москалевъ заподозрѣлъ отравленіе Дмитріева. Подозрѣнія его вскорѣ нашли себѣ подтвержденіе въ сознаніи жены к лещи Дмитріева.

Послѣ того, какъ Дмитріевъ оправился отъ болѣзни, врачъ Москалевъ со­общилъ ему обо всемъ происшедшемъ. Пораженный Дмитріевъ, по просьбѣ врача, написалъ ему письмо, въ которомъ изложилъ всѣ обстоятельства своей болѣзни. Письмо это было передано Москалевымъ судебному слѣдователю

Черезъ нѣкоторое время Дмитріевъ измѣнялъ свое отношеніе къ дѣлу. Овъ заявилъ, что жена къ его отравленію не причастна, что во всемъ виновата теша и что теща дѣйствовала заодно съ докторомъ Москалевымъ.

Такое показаніе, въ его послѣдней части соверпіенио несогласное съ фак­тами и съ тѣмъ, что говорилъ Дмитріевъ раньше, нашло опроверженіе и въ

*

пксьиѣ, написанномъ тетей Дмитріева, Крикуновой, судебному слѣдователю.

Въ этомъ письмѣ она снимаетъ оговоръ съ врача Москалева и заявляетъ, что участіе въ отравленія принимала она одна.

На основаніи такихъ данныхъ передъ судомъ предстала, въ виду смерти Крикуновой, одна Федосья Ивановна Дмитріева.

Вердиктомъ присяжныхъ засѣдателей Дмитріева оправдана.

Рѣчь Ѳ. Н. Плевако въ защиту подсудимой.

Во время предварительнаго и даже судебнаго слѣдствій замѣтно было какъ у подсудимой, такъ и у благопріятныхъ ей свидѣтелей стремленіе сбросить обвиненіе въ покушеніи на отравленіе ея мужа съ нея на врача Москалева.

Въ свою очередь свидѣтель Москалевъ, защищаясь отъ этого обвиненія, и тань и здѣсь утверждалъ, что покушеніе на жизнь Дмитріева сдѣлано его тещею, совмѣстно съ дочерью ея, женой по­терпѣвшаго, нынѣшней подсудимой, Дмитріевой.

Обвинительная власть, видимо, и отъ меня ожидала той же си­стемы дѣйствій, а свои силы по преимуществу тратила на зашиту Москалева отъ вззодимаго на него оговора, стараясь предупредить всѣ мои нападки на этотъ пунктъ дѣта.

Обвинительная власть въ образѣ своихъ дѣйствій и вы, если вы ожидали, подобно ей, отъ меня такого, а не иного слова,—же­стоко ошиблись: го лѣтъ постоянной работы на этой трибунѣ на­учили меня и правамъ и обязанностямъ защиты.

Да, въ интересахъ истины мы въ правѣ на судѣ оглашать всяческую правду о комъ бы то ни было, если эта правда съ необходимостью логическаго вывода слѣдуетъ изъ законно оглашенныхъ на судѣ до­казательствъ и установленныхъ фактовъ; но мы обязаны не оскорблять чести свидѣтелей, призванныхъ дать суду матеріалъ для дѣла, при­званныхъ свидѣтельствовать, а не защищаться отъ неожиданныхъ обвиненій. Мы обязаны воздерживаться отъ всякихъ выводовъ, легко­мысленно извлекаемыхъ изъ непровѣренныхъ фактовъ, обвиняющихъ кого-либо, кромѣ подсудимаго Короче: мы призваны оспаривать сла­бые доводы напраснаго или недоказаннаго обвиненія противъ на­шихъ кліентовъ, а не произносить или создавать обвиненія противъ лицъ, не заподозрѣнкыхъ и потому не преданныхъ суду.

Такъ я и поступлю, — поступлю съ тѣмъ большей охотой, что я

лично убѣжденъ въ совершенной UenoBHHitccni врача Москалева въ дѣлѣ, въ которое его замѣшали городскія сплетни и скороспѣлое, неосторожное обвиненіе, высказанное какъ Дмитріевымъ, такъ и его женою. Скажу болѣе: за исключеніемъ нѣкоторыхъ шероховатостей въ поведеніи Москалева, о чемъ я скалу тоже въ свое время, факты дѣла свидѣтельствуютъ, что Москалевъ по откошенію къ Дмитріеву выполнилъ все, чего требовала отъ него обязанность врача, понятая надлежащимъ образомъ.

Защита, вдумавшись въ обстановку дѣла, нашла ключъ къ рѣ­шенію задачи не тамъ, гдѣ его искали.

Проста и несложиа та іппъ мыслей, которую вы должны выслу­шать и обсудить, проста и несложна потому, что она выхвачена не изъ хитросплетеній кабинетнаго изученія дѣла по бумагамъ, а со­здана подъ натискомъ вопросовъ, обращенныхъ къ жизни и къ дѣйствительности.

Я пе выжималъ изъ протоколовъ и изъ словъ свидѣтелей квингь- эссснціи судебнаго матеріала, я старался при посредствѣ этихъ дан­ныхъ догадаться и представить себѣ, какъ шло дѣло тамъ, тогда, до перваго слѣдственнаго дѣйствія, или въ сторонѣ отъ слѣдствен­наго производства. Я помнилъ истину,—что знаніе исторіи состоитъ не въ знакомствѣ съ источниками науки, а въ умѣніи по источни­камъ представить себѣ живо п образно эпоху, описываемую исто­ріей.

Вся загадка настоящаго процесса вертится на двухъ вопросахъ: доказано ли участіе Дмитріевой въ преступленіи ея матери и какъ объяснить поведеніе врача Москалева, оговаривающаго Дмитріеву въ преступномъ дѣяніи, если Дмитріева не изобличена во взводи­момъ на нее поступкѣ.

Настаивая на доказанности обвиненія, прокуратура обратила ваше вниманіе на количественную сил}'доказательствъ и на качественное достоинство показанія Москалева. Масса свидѣтелей—повидимому, подкрѣпляетъ первое положеніе обвинителя, а согласіе показанія Москалева въ его значительной частя съ безспорными фактами дѣла, кажется, даетъ крѣпкій устой и второму его утвержденію.

Но ядокажу вамъ сію минуту, что заключеніе отъ количества по­казаній къ лхъ достовѣрностя и отъ достовѣрности одной части дан­наго показанія къ лостовѣрности всего свидѣтельства,—часто ведетъ къ ошибкамъ. Я докажу вамъ, что въ данномъ случаѣ и качество и количество показаній—мнимо; это такъ показалось только по пер­вому впечатлѣнію, а провѣрьте ваши впечатлѣнія контролирующей

Діло Дмитріевой.

ι83

О силой разума, и вы сами поразитесь бѣдностью остатка данныхъ, по­лученныхъ по освобожденіи вашего ума и вашей памяти отъ всего, что дѣйствовало на ваше представленіе, а не на вашъ разумъ.

Конечно, чѣмъ больше свидѣтелей спорнаго факта, удостовѣряю' тихъ, что фактъ совершился, тѣмъ тверже убѣжденіе въ дѣйстви­тельности факта. Но если, по изслѣдованіи исто чітка познанія факта,— свидѣтелей, окажется, что очевидцемъ факта былъ одинъ человѣкъ, а прочіе свидѣтели или слышали о фактѣ отъ этого единственнаго, выдающаго себя за очевидца, свидѣтеля, или даже слышали изъ вто­рыхъ рукъ, отъ первоначально слышавшихъ о фактѣ отъ очевидца,— тогда не правъ ли бухту я, утверждая, что въ такомъ случаѣ мы, при кажущемся богатствѣ свидѣтельствъ, имѣемъ лишь одного свидѣтеля и что всѣ остальные показатели, въ случаѣ недостовѣрности или не­достаточности данныхъ, заключающихся въ показаніи очевидца, ни­чего дѣлу не даютъ и не укрѣпляютъ вѣры въ существованіе спор­наго факта?

Въ нашемъ дѣлѣ мы имѣемъ именно такое сочетаніе свидѣтельствъ. Только одинъ Москалевъ утверждаетъ, что подсудимая Дмитріева созналась ему въ соучастіи въ преступленіи своей матери. Никто другой не удостовѣрилъ ея прикосновенности къ дѣлу, какъ факта, ямъ лично наблюдаемаго, или факта, ему Дмитріевой удостовѣреннаго.

Обвиненіе располагало и располагаетъ нѣсколькими намеками на то, что Дмитріевъ, оправившись отъ болѣзни, вездѣ славилъ своего врача и жаловался на свою тешу и на жену, какъ на отравитель­ницъ его.

Если, несмотря на отрицаніе этого обстоятельства мужемъ Дми­тріевой, его допустить, то и тогда мы имѣемъ такую схему: Моска­левъ, по его собственнымъ словамъ, заподозрѣлъ мать и дочь въ отравленіи Дмитріева и, получивъ ихъ сознаніе, открылъ объ этомъ больному. Больной повѣрилъ его разсказу и, повѣривъ, передавалъ его на базарѣ своимъ знакомымъ. Знакомые Дмитріева показывали, что они слышали отъ Дмитріева что-то въ этомъ родѣ. Здѣсь они, впрочемъ, ссылки на нихъ не подтвердили, говоря, что Дмитріевъ обвинялъ свою тешу, а не жену.

Допустимъ достовѣрность показанія на предварительномъ слѣд­ствіи и тогда все-таки выходить, что единственный свидѣтель будто бы сдѣланнаго подсудимого сознанія, Москалевъ, передаетъ это созна­ніе ея мужу, этотъ сперва вѣритъ словакъ Москалева и говорить о томъ со словъ Москалева на базарѣ, а базаръ говорить судова- телю со словъ Дмитріева.

Въ результатѣ всѣхъ этихъ показаній мы получаемъ положеніе, что фактъ сознанія Дмитріевой утверждается однимъ Москалевымъ. Никто болѣе никакого, даже частичнаго, обстоятельства, относяща­гося къ признанію, не далъ. Наоборотъ, мужъ потерпѣвшей отри­цалъ фактъ признанія его жены передъ нимъ, а свидѣтели, даже по показаніямъ, записаннымъ въ протоколъ предварительнаго слѣдствія, удостовѣрили лишь то, что Дмитріевъ говорилъ, что ему Москалевъ, сказалъ, что его отравили теща и жена.

Итакъ, мы доказали, что одинъ Москалевъ и никто болѣе нс утверждаетъ, что жена Дмитріева участвовала съ матерью въ отра­вленіи мужа.

Но и одно показаніе имѣло бы силу, съ которой пришлось бы считаться, если бы мы не располагала противообвинительнымк пока­заніями и доказательствами.

Прежде всего вы должны обратить вниманіе, что сознавшаяся въ преступленіи и сама окончившая, внѣ всякаго сомнѣнія, насиль­ственною смертью, теща не оговорила своей дочери. Даже въ ту ми­нуту, когда она готовилась разстаться съ этимъ міромъ и когда ее мучила ложь противъ Москалева, оговореннаго ею изъ мести, когда тайна смерти подсказывала ей, что нѣть ничего выше правды и что правда должна быть обнаружена безъ всякихъ сдѣлокъ съ выгодами и привязанностями, она ни однимъ словомъ не выдала своей дочери, видимо не имѣя къ этому никакихъ фактическихъ данныхъ.

Самъ Дмитріевъ во все время слѣдствія твердо и рѣшительно отрицалъ виновность своей жены. Онъ, правда,—мужъ, но вѣдь онъ и потерпѣвшій, если его въ самомъ дѣлѣ покушалась отравить жена. Жизнь, которой угрожала опасность отъ жены,—такое благо, защита котораго не остановится и передъ женою; а жена, покусив­шаяся на отравленіе мужа, уже не то дорогое' существо, за которое мужъ готовъ отдать себя на жертву.

Если же мужъ такъ твердо отстаиваетъ невинность жены въ пре­ступленіи, направленномъ противъ него, то, вѣроятно, этого престу­пленія съ ея стороны и не было.

Отравить могла только нелюбящая, ненавидящая жена, а кому, кромѣ мужа, вѣдомо, кѣмъ была съ нимъ его подруга: злодѣйкой и убійцей, или полной ласки и любви, преданной спутницей жизни?

Этотъ вопросъ, отъ рѣшенія котораго все зависитъ, не поддается MHHjrTKOMj'наблюденію чужого глаза, вторгнувшагося нежданно и негаданно въ домашнее гнѣздо супруговъ. Любовь и ласка бѣгутъ свѣта и свидѣтелей, и ихъ знаетъ и испытываетъ любимый человѣкъ

въ той таинственной, покровами ночи покрытой, сѣин, куда, кронъ самихъ супруговъ, проникаетъ только око Господне. Если вы хотите знать о взаимной любви супруговъ, спросите ихъ самихъ, а бумаги и случайные свидѣтели въ этомъ дѣлѣ—самые негодные проводники свѣдѣній.

Свидѣтели, здѣсь спрошенные, показали, что во время болѣзни Дмитріева женѣ приходилось быть за него въ лавдѣ, х они видѣли ее плачущею о немъ. Свидѣтель нотаріусъ Гаговецъ показалъ, что во время болѣзни Дмитріева, или передъ нею, властолюбивая теща взяла съ Дмитріева документъ на его состояніе, что же касается до жены Дмитріева, то эта ничего не брала, а, напротивъ, почти въ это же время, по требованію мужа, перевела ему свое недвижимое имущество по купчей, и только формальныя причины помѣшали окон­чательному отчужденій): настоящее дѣло, или измѣненіе въ мысляхъ Дмитріева повело къ тому, что онъ передумалъ представить выпись къ утвержденію старшаго нотаріуса.

А разъ обвинительному показанію Москалева противополагается рядъ иныхъ показаній, опровергающихъ его слова, или несовпадаю­щихъ, несовмѣстимыхъ съ ними, то какъ объяснить эту часть пока­заній его?

Прежде всего замѣчу, что показаніе Москалева дѣлится на двѣ части: на свидѣтельство его о такихъ предметахъ, которые, внѣ вся­каго сомнѣнія, были гласим и безъ него; л на свидѣтельство его о такомъ событіи, которое никому, кромѣ него, неизвѣстно п которое составляетъ весь базисъ обвиненія Дмитріевой.

Принято давать вѣру такому свидѣтелю, который въ тѣхъ частяхъ своего показанія, которыя допускали провѣрку, оказался точнымъ. Такому свидѣтелю вѣрятъ уже во всемъ, и вѣрятъ весьма основа­тельно: оиъ нс только дастъ матеріалъ для дѣла, но л отличается основательностью въ сообщеніи матеріала.

Но и здѣсь мы часто злоупотребляемъ по существу вѣрнымъ ме­тодомъ: мы часто судимъ о вѣрности показанія свидѣтеля, ставя ему въ заслугу согласіе его словъ съ такими обстоятельствами, о кото­рыхъ и самый лживый человѣкъ показалъ бы правду, разъ онъ же­лаетъ внушить вѣру къ своему слову.

Представьте себѣ свидѣтеля, имѣющаго надобность иля почему- либо иному показывающаго не совсѣмъ вѣрно о такомъ-то событіи; если предполагаемое событіе случилось при извѣстной обстановкѣ, въ извѣстномъ мѣстѣ, то то, что общеизвѣстно, — будетъ изложено свидѣтелемъ вѣрно, независимо отъ вѣрности или невѣрности его

коренного показанія. Такъ, напримѣръ, несовсѣмъ вѣрный свидѣтель, говорящій о событіи, будто бы случившемся въ Старобѣлъскѣ, если онъ самъ изъ этого города, конечно, опишетъ мѣстоположеніе го­рода согласно съ дѣйствительностью.

Только такой свидѣтель даетъ намъ основаніе заключать точность его показанія, слова котораго совпали съ истиной по такимъ вопро­самъ, которые не были общеизвѣстны и не обязывали, такъ сказать, свидѣтеля къ невольной правдивости.

Съ показаніемъ Москалева поступили именно по указываемому мною невѣрному способу расцѣнки: въ его словахъ иного правды, но по какимъ предметамъ дѣла?

Онъ вѣрно говоритъ о томъ, что Дмитріевъ заболѣлъ,—но это и безъ него была извѣстно всѣмъ. Онъ сказалъ, что ему показалось страннымъ, что послѣ пріема его лѣкарствъ Дмитріеву стало хуже,— но- и всѣ, кто посѣщалъ Дмитріева, это знали. Онъ разсказываетъ, что Дмитріеву вливала ядъ теща,—но она сама это говорила и под­твердила.

Москалевъ, да и всякій другой на его мѣстѣ, въ этой части сво­его показанія не могъ не быть правдивымъ. Эго—общеизвѣстные факты, и при этомъ факты, которые важны для свидѣтеля, какъ сни­мающіе съ пего оговоръ городской сплетни.

Невѣрное показаніе о соучастіи Дмитріевой въ преступленіи ея матери могло наслоиться лишь на этомъ безспорномъ основномъ грунтѣ дѣла.

Наша задача теперь сама собой выяснилась: имѣя въ виду про­тиворѣчіе показанія Москалева съ объясненіями подсудимой и съ противопоказаніями какъ потерпѣвшаго, такъ и нѣкоторыхъ свидѣ­телей, а равно и въ виду несовмѣстимости этого показанія съ красно­рѣчивыми фактами дѣйствительности: съ горемъ подсудимой во время болѣзни мужа, съ ея согласной жизнью съ мужемъ, съ ся кроткимъ нравомъ, засвидѣтельствованнымъ въ самомъ обвинительномъ актѣ.— мы должны объяснить себѣ этотъ грустный фактъ —неправду въ по­казаніи Москалева.

Я прошу васъ принять во вниманіе совѣтъ, который вамъ дастъ въ свое время предсѣдатель отъ имени закона: онъ вамъ скажетъ, что при оцѣнкѣ свидѣтельскихъ показаній надобно различать свидѣ­теля—потерпѣвшаго отъ преступленія отъ свидѣтеля—посторонняго дѣлу. Тогда какъ первый склоненъ пристрастно отнестись къ своему врагу, послѣдній нс имѣетъ повода преувеличивать событіе или фактъ, о которомъ онъ свидѣтельствуетъ. Склонность эта объясняется

не недобросовѣстностью или лживостью свидѣтеля, а постоянно на­блюдаемымъ свойствомъ большинства людей видѣть истину въ окраскѣ, внушаемой настроеніемъ души: сочувствіе смягчаетъ, а ненависть или месть преувеличиваетъ то, что видитъ глазъ свидѣтеля.

Еще рѣзче эта чувства вліяютъ на тѣ свѣдѣнія, которыя мы прі­обрѣтаемъ путемъ смѣшаннымъ,—внѣшнимъ чувствомъ и догадкой, или выводомъ: чего-чего не заключаемъ мы о людяхъ намъ нена­вистныхъ по самому поверхностному наблюденію или свѣдѣнію, по­лученному о нихъ; съ какимъ довѣріемъ мы относимся къ показанію постороннихъ или къ свидѣтельству нашихъ чувствъ, если онн даютъ намъ желанныя данныя; какъ мы скептически отрицаемъ все, что не вяжется съ тѣмъ, что намъ желательно думать о нашемъ врагѣ.

Москалевъ по отношенію къ Дмитріевой и къ ея мужу очутился какъ разъ въ этомъ положеніи: со времени предварительнаго слѣд­ствія супруга Дмитріевы—его смертельные враги, и враги тѣмъ бо­лѣе ненавистные и смертельные, что Москалевъ не можетъ простить имъ ихъ неизвинительной клеветы на него, осложненной черною не­благодарностью: не онъ ли спасъ жизнь Дмитріева отъ отравы, данной тещею? Не онъ ли открылъ глаза мужу—Дмитріеву на опасность, ему угрожавшую? И что же! Этотъ Дмитріевъ и его жена его же обвиняютъ въ преступленіи, которому онъ помѣшалъ.

Негодованіе и понятно и велико въ душѣ Москалева. Два мотива стали властвовать въ душѣ его: сплетни и клевета требовали отъ него очищенія, толкали па борьбу за свою честь. А эта борьба—самая страст­ная: человѣкъ жизни не пощадить, когда его чести угрожаетъ опас­ность; и притомъ, въ борьбѣ за честь, мы, люди, часто отстаиваемъ не ту честь, которая есть результатъ нашего согласія съ великими прин­ципами нравственности,— а отстаиваемъ честь въ смыслѣ признаннаго въ средѣ, гдѣ мы живемъ, добраго имени. Этой послѣдней честью мы дорожимъ болѣе, чѣмъ дѣйствительной, и послѣднюю часто приносимъ въ жертву первой. Кому изъ насъ не извѣстны примѣры, что люди го­товы на тяжкіе и злые поступки и дѣйствительно ихъ совершаютъ, лишь бы спасти себя отъ униженія по поводу дѣйствительно совер­шеннаго дурного поступка, дѣла? Кому не извѣстно, что многія жен­щины безъ борьбы падаютъ, но не щадятъ ни силъ ни средствъ, не разбирая послѣднихъ, чтобы отстоять во мнѣніи общества свое мни­мое право на безупречное имя?

Второй мотивъ— ненависть къ лицамъ, его оговорившимъ во мни­момъ преступленіи, и желаніе открыть истинныхъ виновниковъ.

Первый мотивъ дѣлалъ его потерпѣвшимъ: его чести нанесенъ

ударъ, и очищеніе необходимо. Онъ вдеть къ слѣдователю, онъ бе­ретъ на себя тяжелую, едва ли согласную съ положеніемъ врача ролъ доносчиха на преступниковъ, открывшихъ ему свою вину, какъ врачу. Онъ становится тѣмъ открывателемъ, который, разъ донесъ, долженъ доказать свой доносъ,—иначе, какъ лживый доносчикъ, онъ понесетъ тяжелое обвиненіе.

Все это располагало его къ страстному желанію доказать то об­виненіе, въ которое онъ крѣпко вѣрилъ: я говорю о его увѣрен­ности въ томъ, что его оговариваютъ ложно и что для убѣжденія другихъ вь своей невинности ему необходимо указать на этихъ дру­гихъ, какъ на дѣятелей того, что ему приписывалось ими.

Второй мотивъ изгонялъ изъ его души всякое сожалѣніе и осто­рожность по отношенію къ Дмитріевой: врага и клеветника, такъ ка­залось ему,—нечего жалѣть.

Но и это еще не все: онъ искавъ объясненія, повода къ оговору, и, настроенный мрачно противъ Дмитріевыхъ, онъ, естественно, могъ съ довѣріемъ остановиться лишь на мотивахъ наиболѣе неблаго­пріятныхъ для чести и добраго имени подсудимой и ея CjTipyra. Oan его оговорили,—значить, это имъ было надобно; надобно другого оговорить,—когда это необходимо для спасенія себя или близкихъ. Дмитріева, оговаривающая его въ средѣ горожанъ, значитъ, нужда­лась въ этомъ средствѣ для своего спасенія; значить,—она вино- ВЗТЭ-

А супругъ, тогъ CjTipyrb, которому я, Москалевъ, спасъ жизнь и который съ моихъ словъ билъ тревогу по всему городу,—опъ-то по­чему перемѣнилъ тонъ? А, понятно: онъ страстно любить жену в для спасенія ея топитъ меня, не останавливаясь передъ черной не­благодарностью; онъ нравственно такъ же гаіокъ, какъ и другіе; оба они—мои враги, и враги, которыхъ жалѣть нечего, ибо они достойны казни. Весь вопросъ въ доказательствахъ ихъ несомнѣнной вины; эти доказательства долженъ достать я одинъ. Я ихъ и достану, потому что я убѣжденъ въ ихъ винѣ, и, каковы бы ни были зга доказатель­ства, какъ бы т былъ нечистъ ихъ источникъ, они въ концѣ кон­цовъ не будутъ ложными доказательствами, ибо на основаніи ихъ по­гибнутъ люди, того заслуживающіе.

Такимъ путемъ складываются тѣ пристрастныя показанія, суще­ствованіе которыхъ во всякомъ процессѣ не рѣдкость. Такъ склады­ваются людьми, относительно хорошими, тѣ одностороннія мнѣнія о людяхъ почему-либо нежеланныхъ и непріятныхъ HMb-

Вглядитесь въ борьбу партій, хотя бы въ обычныхъ нашихъ го- п

родскихъ и земскихъ дѣлахъ, или, еще яснѣе, всыотритесь въ тѣ историческіе случаи борьбы за власть, или за вліяніе на государство, о которыхъ палъ повѣствуютъ лѣтописи: такія фантастическія обви­ненія своихъ противниковъ, и при тонъ обвиненія убѣжденныя, искрен­нія, хотя и мнимыя, создаетъ взаимное озлобленіе, отрѣшившееся отъ вѣры и любви другъ къ другу,—создаетъ, подчиняясь указаннымъ мною мотивамъ: желанію дать перевѣсъ тому теченію дѣтъ и тѣмъ людямъ, которые кажутся лучшими, и страстному желанію не дать своимъ противникамъ и ихъ дѣлу, кажущемуся дѣломъ неправымъ и пагубнымъ, хотя бы временнаго торжества.

Непримиримое противорѣчіе въ словахъ Москалева со словами Дмитріева и тѣми обстоятельствами, которыя заставляютъ всякаго непредубѣжденнаго человѣка отнестись съ недовѣріемъ къ обвиненію Дмитріевой, находить себѣ исходъ лишь въ примѣненія къ дѣлу выше­указанныхъ соображеній.

Москалевъ убѣжденъ въ томъ, что Дмитріева его оклеветала, чтобы отклонить отъ себя подозрѣніе въ отравленіи мужа. Онъ убѣ­жденъ, что это сдѣлано ею потому, что она сама виновна вмѣстѣ съ матерью въ этомъ дѣлѣ. Клевета дѣлаетъ ее достойной казпи, а опъ, Москалевъ, долженъ во что бы то ни стало добыть доказательства ея вины, и онъ спокойно оговариваетъ ес въ томъ, что будто бы она ему самому призналась въ своей винѣ.

Для преданія суду это достаточно сильно, а для совѣсти есть успокоеніе въ томъ, что здѣсь нѣть грѣха, ибо здѣсь не оговари­вается невинный, а на виновнаго дается нѣсколько форсированное показаніе.

Старый грѣхъ: истина въ цѣли и ложь въ средствахъ.

А, между тѣмъ, задача могла быть разрѣшена проще, не вводи только Москалевъ этой подозрительности и замѣни ее человѣчностью.

Не такъ ли, на самомъ дѣлѣ, происходила исторія: теща совер­шила преступленіе и была уличена Москалевымъ. Она созналась ему', но просила его, возстановивъ силы больного, не говорить ему о ея преступномъ покушеніи. Москалевъ не счелъ этого возможнымъ и открылъ глаза Дмитріеву.

Состояніе духа Дмитріева: благодарность Москалеву, ненависть къ тещѣ—логическія послѣдствія открытія.

Но теща, признаваясь врачу, вѣроятно, призналась и дочери. Дочь, какъ ей ни дорогъ былъ мужъ, все же была дочерью и, разъ опасность была во-время устранена, а мужъ выздоровѣлъ,—конечно, симпатизировала просьбѣ матери скрыть ея вину.

Но Москалевъ открылъ грѣхъ тещи передъ зятемъ. Послѣдній въ гнѣвѣ хочетъ запрятать ее въ тюрьму, погубить. Но злое дѣло, слава Богу, прошло безъ послѣдствій, отрава не удалась,—и дочь пробуетъ умолять мужа о прощеніи виновной. Эту сцену слышитъ свидѣтель...

Озлобленная на Москалева за обнаруженіе тайны, боясь, что онъ огласитъ ее и далѣе, за порогомъ дойа Дмитріева, Крикунова при­думала средство обезоружить Москалева и отомстить ему: опа ого­ворила Москалева въ соучастіи, оговорила сначала въ средѣ своей семьи.

Дочь, любящая свою мать и жалѣющая ее, повѣрила этому ого­вору; за ней повѣрилъ и Дмитріевъ, которому все прошлое его теши к безъ того не давало повода заподозрѣть ее въ чемъ-либо, не будь оговора Москалева.

А разъ супруги Дмитріевы повѣрили Крикуновой, они момен­тально перемѣнились съ Москалевымъ, видя въ немъ руководителя преступленія. Чувство благодарности смѣнилось негодованіемъ, и Москалевъ, конечно, былъ пораженъ рѣзкимъ осужденіемъ, взводи­мымъ на него тѣмъ, отъ кого онъ въ правѣ былъ ожидать иного отношенія.

Посмотрите на дѣло съ этой точки зрѣнія, и вы увидите, что для объясненія его не нужно представлять Дмитріевыхъ клеветниками, Дмитріеву отравительницей, а Москалева ложнымъ доносчикомъ.

Дмитріева просто съ довѣріемъ отнеслась къ оговору матерью врача Москалева и, вѣря матери, искренно обвиняла послѣдняго; Дмитріевъ, отчасти довѣряя тещѣ, отчасти не понимая мотива лож­наго оговора Москалевымъ его жены, составилъ себѣ искренній, но ложный въ своемъ основаніи, образъ мысли о поступкѣ своего врача, мѣшаетъ въ своемъ показаніи то, что было, съ тѣмъ, что ему ка­жется, и грѣшитъ противъ истины, думая, что передаетъ суду истин­ный разсказъ о событіи. Наконецъ, Москалевъ, весь уйдя въ заботу •о своей репутаціи, оскорбленный до глубины души оглашеніемъ о немъ позорнаго, по въ существѣ ложнаго факта, поддаваясь нерви­ческому чувству, возбуждаемому наносимой намъ обидой или болью,— чувству отместки, отпора, далъ этотъ отпоръ, объяснивъ себѣ по­ступокъ супруговъ Дмитріевыхъ въ самомъ мрачномъ смыслѣ, и за­тѣмъ, согласно этому взгляду на впхъ, смѣшавъ, какъ и они, дѣй­ствительные факты съ фактами своего воображенія.

5ъ результатѣ и получилось то, поистинѣ трагическое, но вмѣ­стѣ а понятное положеніе, что два враждующіе лагеря, каждый ис- u∙

кревно, но вмѣстѣ и ложно, кидали въ своего противника самыми тяжкими обвиненіями.

Разрѣшить этотъ узелъ призваны вы.

Если мойвзглядъ на дѣло имѣетъ за себя нѣчто достойное ва­шего вниманія, то вы въ вашемъ совѣщательномъ залѣ не откаже­тесь дать мѣсто и ему; можетъ быть, согласившись съ нимъ, вы одно­временно и спасете молодечо жизнь, и разрѣшите предложенное вамъ дѣло съ наибольшей вѣроятностью.

А отъ человѣческаго суда никто не имѣетъ права требовать бо­лѣе этого.

Безусловная мешка доступна одному Богу.

XlL

<< | >>
Источник: θ.Н. ПЛЕВАКО. РѢЧИ. ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ Н. К. МУРАВЬЕВА. Т. I. ТРЕТЬЕ ИЗДАНІЕ MOCKBA ТипографіяВ. М. Саклина. - 1910. 1910

Еще по теме Дѣло Дмитріевой.:

  1. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ И ОРГАНИЗАЦИОННАЯ СТРУКТУРА АСУ
  2. 13) Русь и ЗОЛОТАЯ ОРДА В XIII-XVв.
  3. Поняття та особливості європейського права та права Європейського Союзу
  4. 4.3.2. Информационные правоотношения, возникающие при производстве, передаче и распространении информации, информационных ресурсов, информационных продуктов, информационных услуг
  5. Лекция №33 Цель и задачи инженерно-геологических исследований
  6. 2. Основные современные классификации соматотипов
  7. 48) Уголовное уложение 1903г., общая ХАРАКТЕРИСТИКА.
  8. 2.3. Неустранимые сомнения в виновности лица, привлекаемого к административной ответственности, толкуются в пользу обвиняемого (ч. 4 ст. 1.5 КоАП России).
  9. 10.4. Защита прав и свобод в информационной сфере в условиях информатизации
  10. ТИПЫ ВУЛКАНИЧЕСКИХ ИЗВЕРЖЕНИЙ
  11. Понятие психологической антропологии
  12. 81) Кодификация советского права в 20-е г.
  13. Особое мнение судьи Конституционного Суда Российской Федерации В. И. Олейника
  14. 13.4. Освещение деятельности органов государственной власти средствами массовой информации