<<
>>

Дѣло объ искусственныхъаваріяхъ въ Керченскомъ проливѣ.

Дѣло объ искусственныхъ аваріяхъ въ Керчен­скомъ проливѣ (Франческо и др.).

Керчь-Еникальскій проливъ былъ очень мелокъ и вслѣдствіе этого для про­хода большихъ судовъ неудобенъ.

Пароходы приходилось перегружать, но, не­смотря на это, были частые случаи посадки пароходовъ на мель. Для устране­нія такого неудобства, вредно отражавшагося на интересахъ русской торговли, Керчь-Еникальскій проливъ въ 1876 году былъ правительствомъ значительно углубленъ путемъ устройства канала.

Преслѣдуемая при этомъ правительствомъ цѣль не была, однако, достигнута, такъ какъ аваріи и посадки судовъ на мель продолжались и даже чаще, чѣмъ до устройства канала. -

Послѣднее обстоятельство въ связи съ состояніемъ погоды, временемъ дня и при условіи существованія одной только конторы по спасанію и перегрузкѣ большихъ англійскихъ судовъ—навело слѣдственную власть на мысль о существо­ваніи правильно организованной шайки, которая искусственно устраивала ава­ріи съ цѣлью извлекать для себя доходы.

Слѣдствіемъ было установлено, что организаторомъ и душой такой шайки былъ Александръ Франческо, служившій вначалѣ матросомъ на каботажныхъ судахъ, затѣмъ кухаремъ и, наконецъ, цеховымъ лоцманомъ.

Еще до устройства канала Франческо обзавелся лодками для перегрузки судовъ и путемъ всякихъ операцій пріобрѣлъ значительныя средства, что побудило его къ расширенію своихъ операцій. Съ этой цѣлью онъ* при­влекъ къ дѣлу лицъ съ виднымъ общественнымъ положеніемъ. Въ числѣ по­слѣднихъ былъ и великобританскій вице-консулъ Іосифъ Колледжъ, нажившій до занятія этой должности состояніе на всякихъ темныхъ дѣлахъ. Участіе Колледжа являлось особенно важнымъ, такъ какъ всѣ контракты по спасенію и перегрузкамъ ставшихъ на мель англійскихъ судовъ заключались въ его конторѣ; этимъ, между прочимъ, объясняется и то, что жертвой шайки были только англійскія суда.

Очень важнымъ также являлось участіе начальника лоцманскаго цеха Ал.

Прасолова, по указаніямъ котораго всѣ члены цеха, узнавая изъ великобритан­скаго консульства объ ожидаемыхъ англійскихъ судахъ, переставляли бакены съ такимъ разсчетомъ, чтобы суда садились на мель; либо, будучи сами пригла­шены для проводки судна, сажали его на ’мель. Вызывавшіеся затѣмъ пароходы Франческо своими дѣйствіями умышленно увеличивали только аварію судна. Являлась необходимость заключать договоръ съ Франческо о спасеніи судна, и для этого приходилось ѣздить въ контору Колледжа.

Такимъ образомъ всѣ дѣйствія шайки были сосредоточены въ англійскомъ консульствѣ.

Такъ какъ для компаніи Франческо было чрезвычайно важно участіе ка­рантиннаго начальства, то къ дѣлу былъ также привлеченъ и помощникъ ка­питана надъ портомъ Мпхайлопуло.

Кромѣ всѣхъ этихъ лицъ въ составъ компаніи вошли еще слѣдующія лица: англійскій подданный Иванъ Подесто, греческій подданный Анастасій Мурато, купецъ Конст. Зворано, приказчики Спиро, Кефала, Коруано, члены лоцман­скаго цеха и др.

Въ отношеніи распредѣленія прибылей между членами компаніи соблюдалась строгая послѣдовательность, размѣръ дивиденда каждаго пайщика соотвѣтство­валъ положенію его въ дѣлѣ: Франческо и Колледжъ получали болѣе всѣхъ, менѣе ихъ получали Зворано и Коруано, Мурато же, Падесто и Кефало полу­чали. только жалованье.

Совокупность всѣхъ данныхъ, добытыхъ слѣдствіемъ, привела къ слѣдую­щимъ выводамъ:

1) что въ концѣ 1870-хъ и въ началѣ 80-хъ годовъ въ Керчи возникло преступное сообщество, имѣющее цѣлью путемъ умышленной посадки на мель въ каналѣ и въ проливѣ англійскихъ судовъ и созданія искусственныхъ, лож­ныхъ аварій достигнуть матеріальныхъ выгодъ;

2) что во главѣ этого сообщества стояли, въ качествѣ начальныхъ его составителей, купецъ Ал. Франческо и скрывшійся великобританскій поддан­ный I. Колледжъ, которые руководили дѣйствіями остальныхъ членовъ шайки и распоряжались тѣми операціями ея, ради которыхъ она была составлена;

3) что членами этого сообщества были: купецъ Конст.

Зворано, греческіе подданные Спиро, Кефала и Анастасій Мурато и великобританскій подданный И. Подеста;

4) что помощникъ капитана надъ Керченскимъ портомъ, кол. ас. Михайло- пуло и бывшій начальникъ Керчь-Енякальскаго лоцманскаго цеха Прасоловъ, зная о существованіи вышеупомянутаго сообщества и его преступныхъ цѣляхъ, доставляли ему средства къ достиженію этихъ цѣлей, смотря по обстоятельст­вамъ, бездѣйствіемъ или превышеніемъ власти;

5) что всѣ цеховые лоцманы еникальскаго цеха, зная о существованіи со­общества и его цѣляхъ, также оказывали ему непосредственное содѣйствіе, выражавшееся въ томъ, что за получаемое отъ шайки вознагражденіе они умы­шленно сажали на мели поручаемыя ихъ управленію англійскія суда и пере­ставляли входные на каналѣ бакены съ цѣлью посадки тѣхъ судовъ, шкипера коихъ принимали сами на себя управленіе ими во время слѣдованія по каналу, и

6) что нѣкоторые, непривлеченные къ настоящему дѣлу шкипера англій­скихъ судовъ также принимали участіе въ дѣятельности шайки, умышленно са­жая на мель и загражденія въ каналѣ и проливѣ ввѣренныя ихъ управленію суда за получаемое отъ членовъ шайки вознагражденіе.

Вслѣдствіе изложеннаго обвиняются:

1) Керч. 2-ой гильдіи купецъ Ал. Ил. Франческо, 42 л., въ томъ, что въ концѣ 1879 или въ началѣ 1880 гг. въ городѣ Керчи, совмѣстно съ другими лицами, составилъ преступное сообщество или шайку, съ цѣлью поврежденія, путемъ умышленной посадки на мель въ Керчь-Еникальскомъ каналѣ и про­ливѣ иностранныхъ судовъ, для извлеченія изъ сихъ умышленныхъ аварій про­тивозаконныхъ выгодъ, посредствомъ спасенія тѣхъ судовъ и ихъ грузовъ.

2) Керч. 2-ой гильдіи купецъ К. Зворано, 50 лѣтъ, греческ. под. С. Ke- фала, 32 лѣтъ, и А. Мурато, 33 л.,и англійск. под. Подесто 58 лѣтъ — въ томъ, что въ концѣ 1879 или въ началѣ 1880 гг. вступили съ корыстной цѣлью, въ составившееся въ Керчи упомянутое выше преступное сообщество или шайку, зная о его цѣляхъ и въ качествѣ членовъ таковой содѣйствовали достиженію этихъ цѣлей.

3) Помощникъ капитана надъ керч. портомъ коллежск. ас. К. Михайлопуло, 70 лѣтъ, и бывшій начальникъ еник. лоцманскаго цеха, капитанъ 2-го разр. Ал. Прасоловъ, 57 л., въ томъ, что тогда же и тамъ же, зная о существова­ніи вышеуказанной шайки и ея цѣляхъ, не только не противодѣйствовали до­стиженію этихъ цѣлей, но вопреки своимъ служебнымъ обязанностямъ, изъ ко­рыстныхъ или иныхъ личныхъ видовъ, доставляли ей средства для совершенія предположенныхъ ею преступленій: Михайлопуло—тѣмъ, что допускалъ членовъ шайки въ допросное отдѣленіе керч. карантина для свиданія со шкиперами прибывавшихъ въКерч, портъ иностран. судовъ, а Прасоловъ—тѣмъ, что, зная о преступныхъ дѣяніяхъ подчиненныхъ ему лоцмановъ еник. цѣха, не только не принималъ никакихъ мѣръ къ прекращенію ихъ злоупотребленій, но явно имъ покровительствовалъ и даже исключалъ изъ цеха тѣхъ лоцмановъ, кото­рые дѣйствовали не въ интересахъ вышеуказанной шайки.

4) Тотъ же Ал. Прасоловъ еще и въ томъ, что, состоя начальникомъ Керчь- ■еникальск. лоцман, цеха, при опредѣленіи на службу подчиненныхъ ему лоцма­новъ того цеха, требовалъ и получалъ съ нихъ незаконные поборы.

5) Лоцмана еник. лоцманскаго цеха мѣщ. Атманаки, 42 л., Богдановъ, 45,

Барнасузовъ, 37, Влаховъ, 49, Вальянопуло, 37, Чупринъ, 39, Ткаченко 35r Кацадаки, 37, Атманаки, 56, Васильевъ/33, Коцикъ, 45, Дракопуло, 43, Вех- дивановъ, 52, Попсвъ, 28, Ефимовъ, 42, Пекарниковъ, 31, Костюковъ, 27, Ma- нераки, 52, Туфекчи, 39, Метакса, 42, Кушнаревъ, 28, Анищукъ, 40, Панаіоти, 29, Врето, 59, Деспотули, 63, Кантаржи, 34, Бурилинъ, 39, Пиченевскій, 34h Николаевъ, 57, Закъ, 34, Радити, 27, Петровъ, 62 и сынъ губернск. секрет. Виноградовъ, 45 лѣтъ,—въ томъ, что, зная о существованіи указанной выше шайки и ея цѣляхъ, въ качествѣ членовъ оной, изъ корыстныхъ или иныхъ личныхъ видовъ, содѣйствовали осуществленію предположенныхъ ею злодѣяній тѣмъ: а) что умышленно ставили на мель въ каналѣ проводимыя ими англій­скія суда и б) что перемѣщали поставленные по распоряженію надлежащей власти, для безопасности мореплаванія, предостерегательные знаки, ограждавшіе входъ въ Еникальскій каналъ, съ цѣлью причинить крушеніе тѣмъ судамъ, ко­торыя рѣшились бы слѣдовать по тому каналу безъ ихъ содѣйствія.

6) Тѣ же Франческо, Зворано, Подесто, Кефала и Мурато—въ томъ, что,, состоя членами описанной выше шайки и въ видахъ болѣе успѣшнаго дости­женія ея цѣлей, посредствомъ убѣжденій или подкупа, склоняли перечислен­ныхъ въ предыдущемъ пунктѣ лоцмановъ еник. цеха къ перемѣщенію поста­вленныхъ по распоряженію надлежащей власти, для безопасности мореплаванія, предостерегательныхъ знаковъ, ограждавшихъ входъ въ Еник. каналъ, для кру­шенія иностран. судовъ, слѣдовавшихъ по тому каналу.

7) Тотъ же Виноградовъ—въ томъ, что, въ качествѣ члена вышеописанной шайки, въ маѣ или іюнѣ 1881 года, принявъ по званію лоцмана команду ан- глійск. парохода лСольвай“ при слѣдованіи его чрезъ Еникальскій каналъ, съ цѣлью созданія аваріи того парохода умышленно поставилъ его на мель.

8) Тотъ же И. Атманаки—въ томъ, что, въ качествѣ члена описанной выше шайки, въ октябрѣ 1881 года, принявъ по званію цехового лоцмана команду англійскаго парохода „Амбру къ ff, при слѣдованіи его черезъ Еникальскій ка­налъ, съ цѣлью созданія аваріи того парохода умышленно управлялъ имъ такъ, что онъ неминуемо долженъ былъ стать на мель, при чемъ намѣреніе это не исполнилъ по обстоятельствамъ, отъ воли его не зависѣвшимъ.

9) Тѣ же: Ал. Франческо, К. Зворано, И. Подесто, С. Кефала, А. Мурато­въ томъ, что, состоя членами описаннаго выше преступнаго сообщества, въ- концѣ 1879 и въ началѣ 1880 гг., въ видахъ созданія аварій, съ корыстною цѣлью, при посредствѣ и содѣйствіи другихъ лицъ по предварительному съ ними соглашенію, умышленно посадили на мель въ Керчь-Еникальскомъ ка­налѣ и проливѣ англійскіе пароходы „Сольвай*, „АшорукѴ, „Стефанотисъ,f, „Трегена“, „Ларполь“, „Дора-Тулли“, „Селиненъ*, „Нора“ и многіе другіе, ка­ковые пароходы потерпѣли отъ этихъ умышленныхъ посадокъ поврежденія.

А посему всѣ эти лица были преданы суду одесскаго окр.

суда съ участі'емъ присяжныхъ засѣдателей.-

Слушаніе дѣла началось въ Одесскомъ Окружномъ Судѣ подъ предсѣда­тельствомъ Тов. Предс, П. А. Крижанскаго 10 декабря, а кончилось 20 де­кабря 1885 года.

Присяжные засѣдатели вынесли всѣмъ подсудимымъ оправдательный вер­диктъ.

Рѣчь въ защиту подсудимаго Франческо.

Гг. присяжные засѣдатели!

Я попрошу у васъ немного вниманія: я буду говорить одинъ только часъ и нѣсколько минутъ и надѣюсь, что за это время мнѣ удастся передать вамъ всю сущность моихъ мыслей и чувствъ, вызванныхъ во мнѣ настоящимъ дѣломъ.

Все, что я скажу вамъ, вы, конечно, выслушаете съ глубокимъ вниманіемъ: я не сомнѣваюсь въ этомъ потому, что это — вашъ долгъ, долгъ, состоящій въ томъ, чтобы прежде, чѣмъ произнести свой без­пристрастный приговоръ, раздѣлить свой слухъ поровну, отдавъ одну половину обвиненію, а другую — защитѣ.

Но чтобъ исполнить свою задачу въ возможно короткое время, я позволю себѣ поставить, выражаясь хорошо знакомыми намъ терми­нами, такъ сказать, бакены и вѣхи, которые будутъ облегчать мнѣ мой путь.

Я выскажу свой взглядъ на обязанности защиты, взглядъ, который будетъ моей отправной точкой.

Защитникъ не долженъ искать новыхъ данныхъ, не долженъ стараться выставлять передъ вами дѣло въ новомъ видѣ, и этимъ самымъ возбуждать въ васъ чувство недовольства. Защитникъ дол­женъ руководствоваться тѣми же нравственными убѣжденіями, какими руководствуетесь и вы.

И я, конечно, не буду проповѣдовать передъ вами, что вольный грѣхъ не наказуемъ: вы не услышите отъ меня восхваленія того, что по естественному чувств}^ человѣка считается преступленіемъ, без­законіемъ. Я не предложу вамъ, чтобъ вы своимъ приговоромъ рас­чистили путь людямъ порочнымъ и вреднымъ для общества.

Я не хочу, чтобы вашъ приговоръ шелъ въ разрѣзъ съ тѣми ве­ликими нравственными идеями, которыми вы руководствуетесь. Я хочу, чтобъ вы безпристрастно высказали ваше мнѣніе.

Но вы должны помнить, что отъ васъ требуется мнѣніе рѣшитель­ное. Если бы вы его писали, то я сказалъ бы, что концомъ вашего пера острѣе, чѣмъ мечомъ, вы касаетесь души человѣка.

Не могу скрыть отъ васъ, что, когда я слушалъ здѣсь весь этотъ прошедшій передъ вами устный матеріалъ, я волновался.

Воспитанный въ понятіяхъ, что клятва передъ Крестомъ и свя­тымъ Евангеліемъ—священна, я болѣлъ душой, видя все то, что здѣсь происходило.

Мы видѣли, какъ здѣсь отказывались отъ своихъ словъ простые люди. Неужели же, думалъ я-, русская земля такъ оскудѣла вѣрой и доброй нравственностью, что даже простолюдинъ не считаетъ пре­ступленіемъ нарушить клятву, данную передъ Крестомъ и святымъ Евангеліемъ?

Я понимаю, что могъ найтись, одинъ, другой человѣкъ, не боя­щійся преступить клятву; но передъ нами прошли не одинъ, не два и не десять...

И вотъ я задумался.

Если повѣрить обвиненію, которое утверждаетъ, что все, что они говорили здѣсь,—лживо, то гдѣ же порука въ томъ, что на предва­рительномъ слѣдствіи они говорили правду? Вѣдь, здѣсь они кля­лись!

Страшно — вѣрить здѣсь, а еще страшнѣе —тамъ...

Все предварительное слѣдствіе есть матеріалъ, по которому мы можемъ судить, какъ чувствовали свидѣтели, когда ихъ допрашивали.

Представьте себѣ, что въ извѣстномъ городѣ живутъ люди, изъ которыхъ каждый занимается своей работой.

И вотъ возникаетъ какое-то грандіозное, но еще таинственное дѣло, къ которому привлекаютъ безъ разбора,—берутъ и сильнаго и слабаго и на весь городъ наводятъ и ужасъ и страхъ.

Сегодня призвали Зворано въ качествѣ свидѣтеля, а завтра онъ уже въ тюрьмѣ, какъ подсудимый, и есть опасеніе, что это можетъ случиться со всякимъ.

Подъ вліяніемъ страха нетрудно столкнуться съ истиной даже людямъ обыкновенной порядочности...

Это первое.

Далѣе, мы должны разсмотрѣть, насколько безкорыстны были тѣ побужденія, которыя дали ходъ этому дѣлу.

Я долженъ сказать прямо, что совершенно убѣжденъ въ порядоч­ности и безкорыстіи слѣдователя и чистоты его намѣреній не хочу заподозрить ни на одну минуту.

Но нужно помнить, что едва ли лучи свѣта, исходящаго отъ истины, когда-либо доходятъ къ намъ въ чистомъ видѣ: прежде чѣмъ притти къ намъ, они проходятъ сквозь извѣстную призму и прело­мляются въ ней.

Итакъ посмотримъ, откуда зачалось это дѣло.

Мы видѣли здѣсь свидѣтеля Гунченко, который занимался неглас­нымъ разслѣдованіемъ и добылъ значительную часть матеріала.

Но кто такое этотъ Гунченко?

Съ одной стороны, онъ служилъ и старался угодить властямъ, разсчитывая, можетъ быть, на похвалу и поощреніе; съ другой—хло­поталъ, и при томъ успѣшно, получить награду отъ заинтересован­ныхъ страховыхъ обществъ.

Такъ въ этомъ состоятъ его безкорыстныя побужденія?!.

Были тутъ еще и другія обстоятельства, которыхъ не должно бы быть въ видахъ открытія истины.

Еще при самомъ началѣ дѣла были допущены гражданскіе истцы. По закону, они должны быть допущены уже только на судѣ, когда закончено собираніе матеріала; пока же еще не собранъ точный ма­теріалъ, гражданскіе истцы представляются орудіемъ опаснымъ для правосудія.

Но тогда, во время возникновенія настоящаго дѣла, это еще не было разъяснено. И вотъ, благодаря, можетъ быть, именно этимъ чисто личнымъ и корыстнымъ побужденіямъ, дѣло доходитъ до того, что судебную власть прямо дурачатъ, надъ нею прямо смѣются.

Вспомните комическое положеніе, въ которое поставилъ судебную власть умершій свид. Муссури. Онъ сообщаетъ массу данныхъ, кло­нящихся къ обвиненію, слѣдователь съ радостью сейчасъ же записы­ваетъ. Въ его разсказѣ даже ни разу не встрѣчается такъ часто упо­минаемая въ другихъ показаніяхъ фраза: „Нѣтъ, г. слѣдователь, вы меня не такъ поняли".

Но вотъ онъ къ своему разсказу прибавилъ еще какую-го гре­ческую подпись, а слѣдователь, не обративъ на нее вниманія, не по­трудился даже перевести ее.

А между тѣмъ въ этой фразѣ было отреченіе: Муссури подписалъ то, что показалъ въ прошломъ году!

Это, конечно, недосмотръ. Можетъ быть, слѣдователь не зналъ греческаго языка?

Нѣтъ, онъ зналъ греческій языкъ. Посмотрите, какимъ прекрас­нымъ русскимъ языкомъ записаны у него показанія трехъ свидѣтелей,

которые говорили здѣсь по-русски, какъ говорятъ попугаи, заучившіе нѣсколько словъ...

Словомъ, матеріалъ, предоставленный намъ предварительнымъ слѣдствіемъ, это—какая-то разорванная и притомъ плохо написанная книга, читая которую, я никакъ не могъ доискаться смысла-

Но какъ же было дѣло? Судебное рѣшеніе, это не простое жи­тейское рѣшеніе: его нельзя отложить до тѣхъ поръ, пока соберется болѣе точный матеріалъ. Во что бы то ни стало его, это рѣшеніе, надо высказать. И я думаю, что у насъ найдется особенный матеріалъ, который не станетъ противорѣчить себѣ ни съ присягой, ни безъ присяги, нн безъ Креста и Евангелія, ни передъ Крестомъ и Еван­геліемъ.

Это—матеріалъ обезпеченный. Въ матеріалѣ этомъ цифры и камни играютъ огромщчо роль, и свидѣтель, сказавшій, что о злоупотреб­леніяхъ въ Керченскомъ проливѣ „говорятъ не только люди,но и камни", сказалъ больше, чѣмъ думалъ сказать.

Въ Керчи издавна велась торговля съ иностранными судами, но условія были неблагопріятны, проливъ былъ слишкомъ мелокъ, и нужны были лоцмана и перегрузчики.

Правительство принимаетъ мѣры и углубляетъ каналъ.

Едва это совершилось, какъ оказало уже на все дѣло свое вліяніе: суда стали строиться больше и глубже сидящія, измѣняется самая кон­струкція ихъ и т. п.

Вслѣдствіе расширенія торговли и перегрузка принимаетъ формы обширнаго капиталистическаго производства, входитъ въ свои права борьба за существованіе, при чемъ сильный побѣждаетъ слабаго. Мы можемъ не одобрять это явленіе съ точки зрѣнія нравственной, но должны признать его естественность.

И вотъ, едва успѣли прорыть каналъ, какъ основанія для зависти и злобы уже налицо. Таковъ источникъ тѣхъ слуховъ и толковъ, которые послужили основаніемъ для этого дѣла.

Но было и другое явленіе: здѣсь говорили много о томъ, что именно со времени прорытія канала начинаются учащенныя посадки пароходовъ на мель. Это походитъ на то, какъ если бы сказали, что въ городѣ, гдѣ нѣтъ никакой эпидеміи, вдругъ сталъ умирать народъ.

Да, это странное явленіе! Но, можетъ быть, вы припомните тѣ неблагопріятныя свойства канала, о которыхъ говорили здѣсь свидѣ­тели, вспомните о ходатайствахъ Агищева и объ исправленіи канала.

Это зпненьшаетъ число необъяснимыхъ посадокъ, но это еще не все объясняетъ. Тутъ есть еще остатокъ, который нужно изслѣдовать,

и только тогда, когда будетъ изслѣдованъ послѣдній остатокъ, можно будетъ сказать, что и самый предметъ изслѣдованія—таковъ: въ этомъ кажется, методъ позитивной науки.

Обратимся къ статистическому методу.

Намъ говорятъ, что съ появленіемъ на сцену слѣдователя вдругъ всякія посадки прекращаются. Но никто не представляетъ намъ точ­ныхъ доказательствъ этого, а, напротивъ, мы видимъ, что аваріи были и въ 83 и 84 годахъ. Это разъ. Уже, значитъ, нужно скинуть извѣст. ное число изъ 52 случаевъ посадокъ.

Но изъ 52 случаевъ не мало было и безъ аварій,—придется еще кое-что скинуть.

И вотъ уже въ статистическихъ данныхъ мы видимъ не такое сильное колебаніе, какъ это кажется.

Далѣе: въ прежнее время случаи перегрузки до входа въ каналъ не считались аваріями. Колледжъ даетъ закону новое толкованіе: аваріями начинаютъ считать перегрузки и въ каналѣ. Понятное дѣло, что нѣкоторые капитаны, держащіеся стараго взгляда, не могутъ сразу согласиться съ новымъ, и вотъ именно этимъ объясняется показаніе Праута: Праутъ никакъ не хочетъ согласиться съ этимъ толкова­ніемъ.

Но какъ бы то ни было, а новый взглядъ, высказанный англій­скимъ вице-консуломъ и агентомъ „Ллойда" Колледжемъ, создалъ соблазнъ насчетъ страховыхъ обществъ. И вотъ мы видимъ, что въ книгахъ страховыхъ обществъ тамъ, гдѣ въ сущности были пере­грузки, говорится объ аваріяхъ.

. Вотъ и еще приходится кое-что скинуть съ 52-хъ, и такимъ обра­зомъ расчетъ тов. прокурора оказывается не совсѣмъ точнымъ.

Предварительное слѣдствіе шло своимъ чередомъ, а слухи въ обществѣ—своимъ; а разъ послышался слухъ, ужъ говорятъ, что что- нибудь да есть.

И вотъ, въ обыденныхъ разговорахъ начинаютъ говорить о ка­кой-то шайкѣ.

Но нужно различать шайку юридическую и шайку житейскую.

Возьмемъ такой примѣръ: молодые люди подвыпили и безобразни­чаютъ. Вонъ собралась ихъ цѣлая шайка. Это шайка—житейская.

Здѣсь было такъ. Были въ Керчи прежде мелкія дѣла, теперь образовались крупныя, явились предприниматели, которые стали, такъ -сказать, командирами цѣнъ; какъ—убитымъ конкурентамъ не назвать ихъ „шайкой"! Вѣдь говоримъ же мы: „шайка капиталистовъ" или „желѣзнодорожная шайка"?!

Нѣтъ ничего удивительнаго, что конкуренты предпочитаютъ войти въ союзъ, а разъ вошли въ союзъ, образуется стачка. Они понимали, что стоитъ имъ только соединиться, чтобы назначать за перегрузку цѣны, какія хотятъ.

Здѣсь говорили много о томъ, что была опасность для русской торговли. Не видать этого изъ дѣла' Капитаны платили, и все-таки пароходы продолжали проходить во множествѣ. Цѣны, дѣйствительно, были доведены до maximum,a и, несомнѣнно, что это было злоупо­требленіе съ точки зрѣнія нравовъ, но не съ уголовной.

Переходимъ къ положенію дѣлъ въ карантинѣ.

Мы видимъ на каждомъ шагу, что человѣкъ самаго демократи­ческаго образа мыслей тѣмъ не менѣе принимаетъ простого чело­вѣка въ передней, а даму—въ гостиной...

Не то же ли самое было въ карантинѣ? Михайлопуло, какъ чело­вѣкъ чиновный, съ извѣстными привычками, людей достаточныхъ допускаетъ туда, гдѣ самъ проводитъ время, а болѣе простыхъ при­нимаетъ въ передней. Что здѣсь преступнаго?

Я не отрицаю, что здѣсь могла получиться для него выгода, но эта выгода всегда уже сама-собою вытекала, и это совершенно по­нятно.

Съ чисто нравственной точки зрѣнія это, конечно, несправедливо. Но представьте, что по одному и тому же дѣлу и къ одной и той же цѣли—одинъ, достаточный, стремится по желѣзной дорогѣ, а другой, бѣднякъ,—плетется пѣшкомъ. Это сплошь и рядомъ бываетъ, и это тоже несправедливо, но не преступно,—это не запрещенное дѣяніе.

Колледжъ въ Керчи въ особенномъ положеніи. Пріѣзжаетъ англій­скій шкиперъ, который не говоритъ по-русски: естественно, что онъ идетъ къ Колледжу.

Говорятъ, что шкиперовъ заставляли насильно принимать тѣ или другія условія. Но неужели, если бы это было такъ, не нашелся бы между ними ни одинъ, который огласилъ бы это?

Но такого не нашлось, однако. Надо предположить, что здѣсь не было того, что здѣсь называли разбойничествомъ, а была лишь про­стая торговля.

Допустимъ, что у Колледжа шли переговоры о посадкѣ на мель. Но вѣдь на это безчестное дѣло не всякій же согласится; нельзя же допустить, чтобы такое дѣло не всплыло наружу. Но ни одинъ изъ шкиперовъ ни здѣсь, ни въ своемъ отечествѣ не обмолвится объ этомъ ни однимъ словомъ.

Что же это? Только догадка!

Не малую роль играло здѣсь и такое обстоятельство: для „шайки* и для товарищества внѣшніе признаки существуютъ одни и тѣ же. И вотъ мы подъ законную форму подводили все, что намъ захотѣлось.

Ужъ если бы въ самомъ дѣлѣ это была шайка, то Франческо, конечно, согласился бы вступить въ нее за большой кушъ. Что за расчетъ рисковать изъ-за пустяковъ?!

Между тѣмъ, изъ расчетныхъ книгъ мы видимъ, что барышъ у него оставался обыкновенный,—какіе-то рубли, а сотни остались тамъ. Колледжъ бралъ себѣ львиную долу, а ему давалъ или очень мало, или расплачивался расписками, по которымъ онъ и понынѣ ничего не получилъ.

Нѣтъ, если бы это была шайка, то члены ея дѣлились бы по­ровну. Если Колледжъ и шкипера понимали, что совершаютъ пре­ступленіе, то именно Франческо имъ вовсе не расчетъ было прини­мать въ свое сообщество. Франческо живетъ въ Россіи, гдѣ дѣй­ствуютъ извѣстные законы, онъ, конечно, потребовалъ бы отъ нихъ въ видахъ самосохраненія, чтобы ему указали на какія-нибудь за­конныя формы.

Нѣтъ, если у нихъ была шайка, то они дѣлили барышъ между­собой, а Франческо только уплачивали, что слѣдовало. Если это было злодѣяніе, то вѣдь злодѣяніе всегда ищетъ тайны. Сами они были гарантированы. Они совершили свое злодѣяніе въ странѣ чужой, имѣя возможность всегда убѣжать, а Франческо былъ дома, надъ нимъ висѣли законы его страны, и вотъ этотъ самый Франческо вступитъ въ такую ,шайку" ради наименьшей доли, которая ему доставалась?

Если это была шайка, то не русская, а англійская шайка. Не мое дѣло обвинять Колледжа и шкиперовъ. Но мы это допустимъ. Ска­жите же, развѣ кто-нибудь изъ свидѣтелей присутствовалъ при томъ, какъ онъ входилъ въ соглашеніе съ этой „шайкой" или слышалъ его преступные разговоры съ ними?

Нѣтъ, говорили только о торговыхъ отношеніяхъ, о сближеніи. А когда нѣтъ неопровержимыхъ данныхъ, то нужно брать наиболѣе благопріятное объясненіе. Этого требуетъ голосъ справедливости. И вотъ оно.

Въ Керчи его видѣли съ этими людьми, видѣли, что онъ ведетъ съ ними дѣла и, называя ихъ „шайкой", называли такъ наравнѣ съ этимъ и тѣхъ, кто соприкасался съ ними. Отсюда—заблужденіе, въ кото­рое было введено общество.

Да зачѣмъ здѣсь говорить о шайкѣ? Всякій интересъ собираетъ людей безъ всякаго соглашенія.

Я приведу примѣръ.

Не знаю, какъ здѣсь, а у насъ въ столицѣ, такъ водится. Гдѣ-ни­будь въ домѣ появится покойникъ, и вотъ пономарь идетъ къ гро­бовщик и сообщаетъ ему, что въ такомъ-то домѣ нуженъ гробъ,

никакого соглашенія, а только общій интересъ.

Контрабандисты продаютъ товаръ на рынкѣ — это преступленіе; а обыкновенные люди приходятъ покупать этотъ товаръ, потом)? что хотятъ купить подешевле. Они не соглашались и, конечно, не уча­ствуютъ въ преступленіи.

Около бойкаго мѣста всѣ ходятъ безъ всякаго соглашенія. Это можетъ повести и къ сообществу,—могутъ явиться и преступныя средства, но изъ этого не слѣдуетъ, что и въ данномъ случаѣ не­премѣнно было такъ.

Дѣло это блистаетъ отсутствіемъ надлежащихъ доказательствъ. Гдѣ эти всѣ лоцмана и шкипера, участвовавшіе въ посадкахъ, при­ведите намъ, и они, можетъ быть, докажутъ, что крушеній не было.

Франческо обвиняется въ привлеченіи къ шайкѣ и лоцмановъ. Но въ такомъ случаѣ зачѣмъ же онъ платилъ имъ по юо руб. Если онъ состоялъ съ ними въ сообществѣ, имѣющемъ цѣлью умышленную посадку,—зачѣмъ же онъ платилъ имъ за благополучный проводъ?

Да платилъ онъ потом)?, что былъ обыкновенный грузоотправитель.

Спрашивается, почему онъ платилъ ср'евнительно большую сумму— іоо руб.? Да очень просто. Его дѣла шли лучше, чѣмъ другихъ, онъ получалъ' больше и считалъ своимъ долгомъ платить больше.

Если бы допустить, что лоцманскій цехъ подкупался, то плата была бы не іоо руб., а гораздо болѣе: за такое преступленіе, какъ перенесеніе бакеновъ, это была бы ничтожная плата.

Тутъ слѣдуетъ остановиться и на этомъ обвиненіи —въ перене­сеніи бакеновъ.

Зачѣмъ, спрашивается, нужно было это перенесеніе? Вѣдь по за­кону безъ лоцмана нельзя провести судно. Но если подкупленъ лоцманскій цехъ, то вмѣсто того, чтобы переносить бакены для пи­лотовъ, не лучше ли было бы наложить безусловный запретъ на этихъ пилотовъ, такъ чтобы безъ лоцмана въ самомъ дѣлѣ не про­водилось ни одно судно?

Говорятъ, что Франческо былъ душою дѣла. Это строго нака­зуемое данное, но рѣшительно не обладающее какой бы то ни было ощутительной доказательностью.

Гдѣ то видимое помѣщеніе „души"? Покажите мнѣ его! Вѣдь разъ

Франческо—душа дѣла, нужно, чтобы были ясны нити, связующія его съ другими. Если бы было доказано, что лоцмана по вечерамъ хо­дили къ нему, если бы было доказано, что лоцманъ послѣ свиданія съ нимъ вдругъ сталъ богатъ и пр.,—ну, тогда была бы понятна связь между ними. Но ничего этого нѣтъ, и здѣсь все связано не ду­хомъ Франческо, а духомъ подозрительности и предвзятости.

Надо отличать годный матеріалъ отъ негоднаго. Развѣ могутъ общія теоріи замѣнить точныя доказательства? А намъ вмѣсто этихъ точныхъ доказательствъ говорятъ о „пагубномъ вліяніи на русскую торговлю".

Но дѣло въ томъ, гг. присяжные засѣдатели, что, принимая во вниманіе интересы торговли или не принимая, — все равно вы должны рѣшить дѣло справедливо. При отправленіи правосудія, при рѣшеніи судьбы живого человѣка вы, конечно, не станете справляться, упадетъ ли или подымется завтра отъ вашего рѣшенія курсъ русской валюты...

Говорили о томъ, что за все заплатитъ русскій мужикъ. Вникалъ я въ дѣло и этого не видѣлъ: ничѣмъ это не доказано.

Потерпѣли англійскія страховыя общества, но и они взяли назадъ свой искъ, можетъ быть, убѣдившись въ его насправедливости, или, какъ говорили здѣсь, „не довѣряя русскому правосудію".

Что за обида! Я не взошелъ бы на трибуну, если бы хоть на ми­нуту раздѣлилъ это мнѣніе.

Если бы англичане считали своихъ шкиперовъ виновными, они преслѣдовали бы ихъ въ своей сторонѣ, но тѣ живутъ на свободѣ. За нихъ же несутъ на своихъ плечахъ обвиненіе вотъ эти люди. А что, если вы ихъ обвините, и вдругъ черезъ 3—4 мѣсяца англичане скажутъ, что Колледжъ невиновенъ!

Защита предстательствуетъ передъ ваші, гг. присяжные засѣда­тели, и надѣется выйти побѣдоносной.

Я, конечно, не смѣю утверждать, что въ Керчи было царство до­бродѣтели. Я понимаю, что конкуренція тамъ переходила границы нравственнаго, но она не переходила законныхъ границъ.

Быть можетъ, всѣ эти люди и знали, что тамъ происходятъ проти­возаконныя дѣла, но между ними не нашлось человѣка, столь муже­ственнаго, чтобы донести объ этомъ.

Это все равно, какъ'иной человѣкъ везетъ какой-нибудь преступ­ный предметъ, не зная, что это за предметъ, и думаетъ: „ой, хороша ли моя кладь".

А все-таки везетъ!

Вѣдь онъ именно, а никто другой совершаетъ преступленіе...

И развѣ вы его обвините?!..

XXIΠ.

<< | >>
Источник: θ. Н. ПЛЕВАКО. РѢЧИ. ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ Н. К. МУРАВЬЕВА. Т. II. Москва - 1910. 1910

Еще по теме Дѣло объ искусственныхъаваріяхъ въ Керченскомъ проливѣ.:

  1. θ. Н. ПЛЕВАКО. РѢЧИ. ПОДЪ РЕДАКЦІЕЙ Н. К. МУРАВЬЕВА. Т. II. Москва - 1910, 1910
  2. Лекция №27 Режим подземных вод. Общие сведения о балансе подземных вод.
  3. Каменноугольный период
  4. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ УСТАВНОГО КАПИТАЛА КОРПОРАЦИЙ В РАЗЛИЧНЫХ ПРАВОВЫХ СИСТЕМАХ
  5. МЕТОДИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ эффективности автоматизации УПРАВЛЕНИЯ ПРОИЗВОДСТВОМ
  6. понятие, признаки, классификация водных объектов
  7. Уголовное право по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных
  8. ТИПЫ ВУЛКАНИЧЕСКИХ ИЗВЕРЖЕНИЙ
  9. Тема №3: Гражданские процессуальные правоотношения.
  10. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Бартковского Олега Брониславовича на нарушение его конституционных прав частью второй статьи 52 Уголовно­процессуального кодекса Российской Федерации
  11. Вопросы для самопроверки