<<
>>

ПУТЬ к ОКЕАНУ

Первый якутский воевода Петр Головин поддерживал стремление казаков продвинуться на юг Сибири.

В 1641 году по пути Перфильеве ходил отряд казаков и промышленных людей из 70 человек во главе с письменным головой Еналеем Бахтеяровым. Кроме новых устные «распросных» сведений, Бахтеяров и его спутники ничего в Якутск не привезли.

15 июля 1643 года под руководством якутского письменного голови Василия Даниловича Пояркова начала свой долгий путь большая экспе­диция из 132 человек. Шли они по Лене, Алдану, притоку его Учуру Там, где в Учур впадает река Гонама, часть отряда стала па зимовку а Поярков с остальными девятью десятками своего отряда пошел даль­ше. Оставшимся казакам было приказано весной двигаться на Зею, при­ток Амура.

Перевалив через Становой хребет, Поярков с товарищами вышел к истокам реки Брянты, правого притока Зеи. Тут построили дощани­ки — небольшие плоскодонные речные суда, сбиваемые из досок. В такок дощанике помещалось 30—50 человек с грузом. В дощаниках спустились по Брянте и Зее до даурского селения Умлекан и построили здесь ост­рожек.

Дождавшись оставленных на Гонаме товарищей, Поярков поплыл пс Зее и вышел на большую реку Амур. Вместо того, чтобы искать серебря­ную руду в верховьях реки (место жительства дауров), он поплыл вниз где жили дучеры.

Быстрые воды Амура стремительно несли дощаники, и через три не­дели отряд достиг устья крупной реки Сунгари, по берегам которой вид­ны были распаханные земли, селения, пышная растительность. Отсюдг Поярков отправил вперед группу в 25 человек с Илейкой Ермолиным вс главе. Через три дня вернулись только два человека — служилый Пан крат Митрофанов и промышленник Лука Иванов. Они сообщили, что вес остальные люди перебиты дучерами во время ночевки и только им двоил- удалось бежать.

У Пояркова осталось около 70 человек, но он не возвратился обратно Путь лежал вперед и только вперед.

Через шесть дней путешественники увидели еще одну могучую реку впадающую в Амур справа. Это была Уссури. На берегах ее жили люди называвшие себя натками. Река становилась все шире, течение — более плавным, встречалось много проток, островов, среди которых трудне было выбирать путь.

Прошло четыре недели, и отряд добрался до устья Амура. Здесь жш никому не известный и никому не подвластный парод — гиляки, или нив хи. Поярков обложил их ясаком и объявил подданными русского царя Уставшие спутники его требовали отдыха. Идти зимой в Якутск пешкол было бессмысленно, пускаться в море — тем более, и Поярков стал на зи мовку. Люди готовились к предстоящему походу морем, оснащали суда

запасали продукты, одежду. Поярков собрал с жителей богатый ясак: двенадцать сороков* соболей и шестнадцать собольих шуб.

Весной 1645 года отряд Пояркова вышел в бурное Охотское море. Когда шли лиманом Амура, справа хорошо были видны берега земли — острова Сахалина. Мы, к сожалению, не знаем подробностей этого бес­примерного плавания по морю на плоскодонных судах. Целых двена­дцать недель волны бросали суденышки. Путешественники старались плыть вдоль берега. Сначала их занесло на какой-то большой остров, потом суда выбросило на берег недалеко от устья реки Ульи, где в свое время основал зимовье Иван Москвитин. Время было позднее, пришлось зимовать еще раз.

А ранней весной 1646 года Поярков отправился в Якутск по реке Улье, перевалил через хребет Джугджур и далее плыл по Мае, Алдану и Лене. В устье Ульи он оставил 20 человек, которые должны были до следующего года ждать смены из Якутска. Только в середине июня 1646 года, после трехлетнего отсутствия, возвратился Поярков в Якутск, где многие считали его погибшим.

Поярков дал подробное описание своего похода, кроме морской час­ти его, сделал «чертеж» посещенных им рек, рассказал о быте и нравах населяющих те места народов, доложил якутским властям, что в При­амурье всего вдоволь и оно никому не принадлежит.

Поход Пояркова обогатил русскую географическую науку. Трудней­шее плавание по Амуру — первое в истории России плавание по этой ре­ке— ставит имя Пояркова в один ряд с именами выдающихся путешест­венников.

В то время как первые русские люди знакомились с далеким богаты­рем Амуром и прокладывали туда пути, в Сибири появился откупщик Ерофей Павлович Хабаров. Родом он был из Устюжского уезда тепереш­ней Вологодской области. Это был предприимчивый и к тому же грамот­ный человек — качество, особенно ценное в то время. Известно, что до прихода в Сибирь Хабаров с семьей жил в Сольвычегодске, где держал соляные варницы.

В 1628 году ходил он в Мангазею, стоявшую с 1601 года в Западной Сибири на реке Таз, в 180 километрах от устья. Оттуда дальше на реку Пясину целовальником. Брат его Никифор нанимал на Енисейском «во- I локу» шесть «покрученников»[4][5], с которыми он и Ерофей добыли восемь сороков соболей. В 1630 году,Ерофей и Никифор Хабаровы вместе с пле­мянником Артемием Филипповичем Петриловским обосновались на реке Енисей, вблизи устья реки Тиса.

зяина и получавший при расчете определенную долю вырученных доходов, f ∙' - ∙ -ewM*rv -*404npβS'⅞jfr

2 А. Алексеев / 4 0 Qrу ∩ MaranaHCKSя

Здесь Хабаров занялся хлебопашеством и'нажил достаточное состо­яние. Но по всей Сибири гремела слава о реке Лене, о богатых пушных промыслах на ней, и Хабарова потянуло на новые места. Тщательно го­товился он в путь. Нанял 27 работников —- покрученников и заплатил им вперед, договорился с казной о выдаче различных припасов, подал чело­битную с просьбой отпустить его на Лену. Из Енисейского острога Ха­баров получил вместе со всем просимым «проезжую грамоту» -т- паспорт. В грамоте говорилось, что «отпущен из Енисейского острога на Лену- реку промышленный человек Ерофейко Павлов Хабаров Устюжанин».

Все лето провел Хабаров в пути — плыл по Ангаре, по притоку ее Илиму.

Небольшой отряд Хабарова обосновался сначала в Усть-Кут­ском остроге. Из него ходили по Лене к Якутску. Хабаров и здесь осно­вал соляные варницы, которые в 1639 году начали снабжать солью не только ближайшие остроги, но и Якутск. Однако Хабаров не успокоился на этом: он занимался одновременно еще и хлебопашеством и очень вы-

годным пушным промыслом, а покрученники его — извозом через Лен­ский волок—от Илимского до Усть-Кутского острога.

Вскоре Хабаров стал одним из крупнейших хлеботорговцев в Якут­ском уезде. Первые якутские воеводы П. Головин и М. Глебов забрали у пего в «государеву казну» безвозмездно целых 3 000 пудов хлеба; за­тем они отписали в казну без всякого вознаграждения и его соляной завод. Горько было Хабарову, но пришлось передать соляные варницы десятнику Семену Андреевичу Шелковинку, тому самому, который в 1647 году основал первый русский порт на Тихом океане — Охотский острог. Отобрали у Хабарова и земли.

Тогда Ерофей Павлович поселился на устье реки Киренги и в 1641 го­ду основал там селение, впоследствии названное Хабаровкой. Энергич­ный и деятельный, оп на новых землях тоже завел обширное хозяйство. Но и тут его не оставил в покое якутский воевода и в 1643 году снова отобрал все владения Хабарова, а самого его за отказ снабжать якут­скую казну деньгами посадил в тюрьму. Из тюрьмы Хабаров вышел только в конце 1645 года, вернулся в Усть-Киреигу и принялся восста­навливать свое хозяйство.

Хабаров, конечно, знал о походах Бахтеярова, Перфильева и Пояр­кова: Ему было хорошо известно, что путь на Амур гораздо короче и удобнее не по Витиму, а по Олекме. Походы многих промышленников подтверждали это.

Хабаров, человек дальновидный, с большим жизненным опытом, от­лично понимал, какое значение будет иметь успешный поход на Амур. В 1648 году якутский воевода Дмитрий Андреевич Францбеков остано­вился на зимовку в Илимском остроге. К нему 6 марта 1649 года и обра­тился с челобитной Ерофей Хабаров. Он писал, что посланный ранее на Шилку Бахтеяров не добился успехов потому, что неправильно вы­брал путь.

Хабаров указывал, что он знает путь короче, по Олекме, и просил дать ему 150 человек, которых брался снарядить за свой счет и обещал «прибыль великую» русскому царю. Через несколько дней во­евода Францбеков дал «оптовщику» Ерофею Хабарову «наказ» о походе в Даурскую землю. В этом наказе отмечалось, что воевода Францбеков и дьяк Степанов «велели ему Ерофейку итти, и с ним охочим служи­лым и промышленным людям сту пятидесяти человеком, или сколько может прибрать, которые похотят без Государева жалованья итти, по Олекме и по Тугирю рекам, и под волок Шилской и на Шилку, на Госу­даревых непослушников» 1даурских князей Лавкая и Батогу, которые не соглашались платить ясак русскому царю. Хабарову предписыва­лось по возможности мирными средствами достичь своей цели. Потом он и сам не раз заявлял в своих отписках о желании закрепиться на Амуре «без всякие драки». Но в крайнем случае Хабарову разрешено

jАкты исторические. Т, 4, СПб, 1842, док. 31, стр. 68.

2*

было «прося у Бога милости, над ними поиск чинить и промышлять войною»1.

Хабарову не удалось собрать нужного числа людей. Только 70 чело­век вызвались идти вместе с ним в далекий поход. Но это не задержало Ерофея Павловича. Когда не хватило денег, он занял их у Францбекова.

В конце марта 1649 года отряд Хабарова вышел из Илимского остро­га и все лето провел в пути. К осени добрались до устья Тугира — правого крупного притока Олекмы. Здесь построили острожек, зазимо­вали. В январе 1650 года на нартах отправились вверх по Тугиру и пе­ревалили через Олекминский становик — отроги Станового хребта. Вес­ной того же года добрались до Урки, впадающей в Abfyp. Вскоре попали в большой город царства Лавкая па берегу этой реки[6][7].

Но город как будто вымер: в нем не оказалось ни одного жителя. То же самое увидели хабаровцы в следующих двух городах ниже по течению Амура. Трудно было решить, что задумал Лавкай. Может быть, нарочно заманивал пришельцев в глубь своих владений, чтобы затем «бой учинить» л разбить их.

Но вскоре все выяснилось. В тот же день к лагерю Хабарова подъехало пять всадников. Это был сам Лавкай C двумя братьями, зятем и слугой. Навстречу им вышел Хабаров. Выяс­нилось, что до Хабарова здесь побывал казак Ивашко Елфимов Кваш­нин, покручешшк Ивана Беляша Ярославцева. Он промышлял в этих местах и даже поставил зимовье на Тугирском волоке. Лавкай сообщил, что Квашнин вел торговлю и говорил о скором приходе множества рус­ских, которые намереваются всех их «побить и животы... пограбить, а жен и детей в полон имать». По-видимому, этим Квашнин хотел устра­шить дауров. Лавкай отказался платить ясак русскому царю и уехал из города.

Хабаров пошел вниз по Амуру до четвертого, затем до пятого горо­да, но безрезультатно и решил дальше пока не идти. Он вернулся в Лав- каев город и там укрепился. Не ожидая весны, Хабаров отправился с небольшой партией казаков из 20 человек в Якутск. Надо было на­брать побольше людей и заготовить припасы для нового наступления на Амур.

26 мая 1650 года Хабаров был уже в Якутске и докладывал воево­дам о своем походе.. Он привез чертеж реки Амура, где были нанесены пять даурских крепостей. кБГшуйшо^^ТЛГПвзять, чтббьґ укрепиться на Амуре. Рассказы и доводы Хабарова были убедительны. Недаром вое­вода в докладе царю писал, что «тебе государю будет прибыль большая, и в Якуцкой, государь, острог хлеба присылать будет не надобно, по­

тому что... из Лавкаева города с Амура реки волок наТугирь реку в но­вый острожек, что поставил Ярко Хабаров, переходу только со сто верст, а водяным путем из того Тугирского острожку на низ Тугирем рекою и Олекмою и Леною до Якуцкого острогу поплаву на низ только две недели; а чаять, государь, того, что та Даурская земля будет при­быльнее Лены, а сказывал он Ярко нам холопам твоим, что и против всей Сибири место в том украшено и изобильно» *.

Воевода Францбеков не стал ожидать решения царя. Медлить было нельзя и незачем. 110 человек добровольно согласились отправиться с Хабаровым, кроме того,-27 служащих выделил воевода. Этого было мало, ио Хабаров, заручившись словом воеводы, что в дальнейшем по­мощь подойдет, двинулся в путь.

Осенью 1650 года Хабаров встретился со старыми соратниками. Все они были живы и здоровы» хотя и выдержали немало стычек с даурами. Ерофей Хабаров поднял весь народ и пошел «на великую на Амур реку, в княж Лавкаево княжение, в их Даурскому городу». Дауры поджидали русских. Они поняли, что не зря их столько здесь оставлено. Теперь на­до было ждать прихода главных сил.

Увидев русских, дауры, засевшие в остроге князя Албазы, напротив впадения реки Амуэрхэ в Амур, вышли из города и, отказавшись от мирных переговоров, решили перебить всех казаков. Тогда и Хабаров показал силу и «бился... с ними с половины дни до вечера». Победили хабаровцы. Они овладели даурской крепостью Албазин. Дауры бежали вниз по Амуру.

Хабаров сразу же снарядил погоню. Под начальством Дуная Тро­фимова и Тренки (Терентия) Ермолина Чечигина на легких стругах[8][9]в ночь отправилось 135 человек. Утром дауры с удивлением обнаружили у стен своего города готовый к бою отряд русских. Дауры подожгли город и отступили. В полдень казаки настигли их. И дауры были окон­чательно разбиты.

Укрепив Албазин и захватив с собой большую часть отряда, Хаба­ров двинулся вниз по Амуру «с большим ружьем, с двумя пушками». На десятый день пути он встретил многочисленное даурское войско и смело вступил с ним в бой. Дауры не выдержали и отступили. Неда­леко от этого места Хабаров поставил острог, в котором остались 20 ка­заков и 30 служилых для сбора ясака. Зимовать отряд возвратился в Ал­базин.

Богатый ясак отправил в том году в Якутск Ерофей Хабаров: четыре сорока и шесть соболей! Для доставки ясака вместе с донесением о де-

лах на Амуре он выделил самых надежных людей: Тренку Ермолина Че- чигина, Дружинку Васильева Попова и своего племянника Артемия Фи­липпова Петриловского.

Зима прошла в обычных заботах, в сборе ясака, в укреплении Алба­зина. Когда наступила весна, не дожидаясь возвращения посланных с приказами людей из Якутска, Хабаров стал готовить сплав по Амуру. Как только окончился ледоход, 2 июня 1651 года Ерофей Хабаров начал свой героический поход.

При появлении отряда Хабарова дауры уходили подальше от реки. Через два дня хабаровцы добрались до города князя Дасаула на левом берегу Амура, а на третий подплыли к городу Гуйгударову. Дауры встре­тили отряд на берегу и не давали ему пристать, но оружейные выстрелы заставили их отступить и запереться в самом городе. Началась осада. Перед боем Хабаров обратился к осажденным с речью, в которой при­зывал их добровольно «без драки сдаться и давать ясак государю по своей мочи». Несколько раз ходили хабаровцы на приступ. Под непре­рывным градом стрел они шаг за шагом продвигались к крепости. «Всю ночь до схожево солнца» шла осада. Дауры в конце концов не выдер­жали, «десятка полтора, лишь те и ушли из города», а остальные были окружены и взяты в плен. Отряд захватил много трофеев, знамена, лошадей.

Вскоре флотилия отправилась дальше и через два дня подошла к го­роду, где правил князь Банбулай1. Узнали тут, что ниже по реке за впа­дением в нее Зеи стоит «город крепкой и укреплен накрепко, а крепили... тот город всею Даурскою землею». Хабаров понял, что эта крепость является оплотом дауров на Амуре, и, поговорив с казаками, немедлен­но пошел к ней.

Подойдя к городу, хабаровцы захватили городские башни. После того как с больших судов стали палить пушки, а на берег были выве­дены кони, на которых казаки преследовали отступающих, даурские князья Туронча, Толга и Омутей согласились платить ясак русскому царю и быть под его «высокою рукою в вечном ясачном холопстве». Хабаров заставил князей дать присягу при всем пароде. Оставив глав­ных князей у себя аманатами, Хабаров, посоветовавшись «с ратными людьми служилыми и с вольными казаками», всех остальных отпустил по своим улусам. И с тех пор «они жили в тех своих улусах у города с нами за един человек и корм нам привозили и они к нам в город хо­дили беспрестанно, и мы к ним тоже ходили».

Не дождавшись никаких известий из Якутска, Хабаров отправил ту­да 2 августа Сергушку Андреева, Богдашку Габышева, Ивашку Телятева и Ефимку Самсонова с отпиской о своих действиях. В провожатые дал

им 36 человек с тем, однако, чтобы от Тугирского волока те возврати­лись обратно.

Прошло три недели, и вдруг толмач Костка Иванов, приехавший к Хабарову от енисейского сына боярского Ивана Галкина, посланный к даурам, обнаружил, что все они ушли из улусов. Зимовать стало не­возможно, так как запасов не было, а время шло к осени. Тогда, взяв аманатов, 7 сентября отряд пошел дальше.

Четыре дня плыли до того места, где Амур течет, стиснутый Хинган- ским (Буреинским) хребтом, или до Камия, как его тогда называли. Через ущелье плыли два дня и ночь; еще через два дня, останавливаясь лишь изредка по пути в улусах, достигли устья реки Сунгари. После короткой остановки и расспросов плыли семь дней мимо берегов, где жили дучеры. Ниже по Амуру встретили новый народ, Хабаров называет их ачанами — гольдами. Землю они не пахали, скота не разводили, за­нимались только рыболовством.

29 сентября увидели селение на левом берегу Амура. Здесь решили зазимовать и поставили острог. Чтобы обеспечить себя продовольствием на зиму, снарядили два судна, на которых 5 октября отправились под парусами вверх по Амуру 100 человек. Это не осталось незамеченным.

Рано утром 8 октября около тысячи дучеров и ачан подошли к остро­гу и подожгли его со всех сторон, В остроге оставалось всего 106 чело­век, но устоять против ружей и пушек дучеры и ачаны не смогли. Их ряды дрогнули и откатились к Амуру, где были наготове большие струги.

На следующий день в острог возвратились казаки с богатым уловом рыбы. Острог основательно укрепляли, запасались продуктами, а све­жую рыбу ловили подо льдом на железные крючки. 28 ноября, уже зим­ним путем, было отправлено 120 человек, которые благополучно верну­лись, собрав хороший ясак.

Терентий Ермолин Чечигин и Артемий Филиппов Пстриловский, по­сланные в Якутск, развернули энергичную деятельность. Набрали 144 «новоприборных охочих» человека. Воевода Францбеков выделил для Хабарова 30 пудов «зелья» — пороха и 30 пудов свинца. К началу авгу­ста 1651 года Терентий Чечигин был совсем готов в путь.

До наступления зимы казаки Чечигина добрались до Тугирского во­лока. Недалеко от волока они встретили нарочного от Хабарова с пись­мом к Чечигину с просьбой «поспешать» на Амур. И Чечигин, не останав­ливаясь на зимовку в Тугире, пошел дальше. Запас, взятый с собой, он оставил у Тугира на попечение восьми своих казаков и тринадцати ста­рослужащих во главе с Ивашкой Артемьевым Портнягой и Никифором Хабаровым. Им приказано было ранней весной явиться со всеми запа­сами на Амур. Чечигин же 10 сентября пошел через волок и на Амуре стал спешно строить суда, чтобы успеть в этом же году соединиться с Хабаровым.

Когда Чечигин и Петриловский плыли по Амуру, то время от вре­мени они посылали вперед легкие малые струги на разведку, но на след Хабарова напасть не удавалось. Приближалась зима. Стали на зимовку. Отряд Хабарова зимовал в разных местах: основные силы — в низовьях реки, а присланные — в верховьях. И никто из них ничего не знал друг о друге. C наступлением весны Чечигин отправил вперед на быстром струге пять служилых людей и двадцать одного казака во главе с Ива­ном Нагибой. Им было строго наказано плыть вниз десять дней и смот­реть вокруг, чтобы не пропустить Хабарова. Плавание это оказалось настолько интересным, что на нем надо остановиться подробнее.

Из Банбулаева городка отряд Нагибы отправился 4 мая 1652 года. Десять дней плыли казаки, не спуская глаз с берега. За это время они пришли в страну дучеров. Вполне возможно, что где-то рядом нахо­дился отряд Хабарова, но встретить его не удалось. Оставалось предпо­ложить, что Хабаров ушел вниз к гилякам.

Нагиба посоветовался с товарищами и решил плыть дальше в ни­зовья Амура. Вскоре казаки, сами того не зная, оказались в устье Амура, а затем и в Амурском лимане. Таким образом, отряд Нагибы был вто­рым после Пояркова русским отрядом, побывавшим в устье Амура.

Здесь Хабарова тоже не было: вероятно, разошлись с ним где-то в многочисленных протоках. Возвратиться домой можно было только морским путем, а струг Нагибы был совершенно неприспособлен для плавания по морю — не было даже паруса.

Несколько дней гребли вдоль берега, но встретились льды. Десять суток носилось судно вместе со льдами по морю, пока не было раздав­лено у пустынного берега. Утонуло все снаряжение и продовольствие. Казаки с трудом, где по льдинам, где вплавь, добрались до земли. Изму­ченные, побрели они вдоль берега, питаясь травой да ягодами, иногда трупами моржей и нерп. Через пять дней дошли до небольшой реки и решили здесь остановиться, построить новое судно. Работали без ин­струментов, не было даже топоров. И все же какое-то подобие судна через две недели было готово.

Снова поплыли по морю. Дойдя вдоль берега до устья реки Учальды, казаки увидели тунгусские юрты и остановились. Время было осеннее. Дождавшись зимнего пути, 15 декабря 1652 года на нартах отправились через горы. Спустя четыре недели вышли на реку Tyryp *, где набрели на гиляцкое стойбище. Казаки обязали гиляков платить ясак и сразу взяли семьдесят восемь соболей. Построили здесь острог, в котором и прожили до лета.

А 30 июня 1653 года на легком струге Иван Нагиба с четырьмя то­варищами— Иваном Михайловым, Павлом Степановым, Федором Спи-

1Не нужно смешивать реки Тугир (теперь Тунгир) и Тугур. Первая — приток реки Олекмы, вторая впадает в юго-западную часть Охотского моря. На обеих реках были в то время поставлены остроги.

ридоновым и Степаном Дмитриевым — поплыл вниз по реке. Выйдя в море, струг четыре недели плыл вдоль берега, а затем четыре дня под­нимался вверх по реке Нангтары (может быть, Лантары, к югу от за­лива Аян). Когда плыть стало невозможно, пошли пешком, через хре­бет Джугджур. Перевалив через него, путешественники попали на реку Ватангу (Ваган), по которой на легком суденышке, построенном на ходу, спустились до реки Маи. Затем вышли на Алдан и уже оттуда на Лену. 15 сентября 1653 года Иван Нагиба со своими спутниками до­брался наконец до Якутска. Здесь он немедленно организовал смену товарищам, оставленным во главе с Иваном Уваровым на реке Тугур.

Тем временем отряд Чечигина, не дождавшись разведки Нагибы, в конце мая вышел к Хабарову. Долгожданная встреча состоялась у Хинганского хребта. Неделю казаки отдыхали.

В то время, когда велись поиски, Хабаров со своим отрядом зимовал в низовьях Амура, среди ачан. Пришлось ему здесь в марте отразить жестокое нападение более чем двухтысячного вооруженного маньчжур­ского войска.

Хабаров был уверен, что теперь русские твердой ногой стали на Аму­ре, и надеялся на государеву помощь. Он употребил всю свою энергию, волю, недюжинный ум и способности, чтобы с честью выполнить задание. Где лаской, где хитростью, а где и военной силой Хабаров присоединил богатейшие области Приамурья. Но окончательно амурский вопрос был решен в пользу России лишь через двести лет.

У Хабарова осталось менее двухсот человек, а помощь от воевод все не подходила. Необходимо было во что бы то ни стало связаться с Якутском, и Хабаров поплыл вверх по Амуру. Он построил шесть до­щаников и разместил на них все: пушки, запасы, лошадей.

22 апреля пошли в обратный путь. Большей частью гребли, а когда дул попутный ветер, поднимали паруса. Проплыли мимо земель натков, миновали устье реки Сунгари, добрались до Хинганского ущелья — амурских «щек» — и при выходе из него увидели спускающийся вниз отряд казаков. Это были Чечигин и Петриловский, которые привезли Хабарову людей, порох и свинец, а также и пушку.

По пути люди Хабарова ходили в соседние становища — улусы, со­бирали ясак, брали заложников. Один из заложников сообщил, что в устье Сунгари отряд Хабарова поджидало шеститысячное войско маньчжур, жаждавших отомстить за разгром в Ачанском остроге. Но битва не состоялась: суда Хабарова без остановки прошли эти места под парусами, преследовать же отряд по реке маньчжуры не ре­шились.

В отряде между тем росло недовольство Хабаровым. Часть казаков пришла к нему, надеясь на быстрое обогащение за счет разбоя и гра­бежа местного населения. Они требовали от Хабарова военных дейст­вий, когда в этом совсем не было необходимости. Мирные взаимоотно­

шения с местным населением их не устраивали. Перспектива зимовки в верховьях реки, где нечем было поживиться, не радовала, и они реши­лись на открытое выступление против Хабарова.

Произошло оно в устье реки Зеи. Хабаров выбирал здесь место для строительства русского города-крепости, который стал бы резиденцией властей на Амуре. 1 августа 1652 года Хабаров собрал своих сподвиж­ников, чтобы обсудить предстоящие дела. Тут-то и показали себя заго­ворщики во главе со Степаном Поляковым, Косткой Ивановым и Логи­ном Васильевым. Они не хотели мирно жить на одном месте. На трех дощаниках поплыли они вниз по Амуру, силой захватив с собой часть несогласных с ними казаков (около 30 человек), а также запасы пороха и свинца.

Хабаров с товарищами ездил к восставшим, уговаривал их, но бес­полезно. 136 человек покинули отряд, захватив разного имущества на две тысячи рублей и войсковое знамя. У Хабарова осталось 212 человек, и положение отряда ухудшилось. Теперь местные жители уже не верили, что притеснять их больше не будут. Они отвечали упреками: недавно пошел вниз большой отряд, который громил и грабил селения.

Обо всем Хабаров сообщил якутскому воеводе в подробной отписке.

В ней же просил он о помощи и намечал дальнейший план походов на «А против Первой Курильской реки, на море, видели вдали, как острова кажется, и иноземцы сказывают, что подлинно там острова

есть, и на тех островах города каменные, и в них люди живут царствен­ные, а какого государства и какие люди, про то сказать не умеют»

В 1702 году Михайло Наседкин, посланный приказчиком В. Колесо­вым в «Курильскую землю на немирных людей», доносил, что «они де шли в ту землю на собаках и проведывали от Курильского острогу дале в нос земли, и от того де места дале земли в нос нет, пришло море, только видеть в море за перелевами земля, а проведывать де той земли не на чем». Значит, Наседкин сам видел Курильские острова, побывал на юж­ной оконечности Камчатки — Лопатке.

C тех пор интерес к Курильским островам значительно возрос. В 1710 году приказчику Миронову было дано распоряжение проведать о Курильских островах более подробно. Но во время восстания казаков Миронов с другими приказчиками был убит. Данила Анцыферов и Иван Козыревский, возглавлявшие восстание, желая оправдаться перед сибир­скими властями и памятуя о пользе государственной, решили исполнить приказ самостоятельно.

Об Анцыферове известно очень мало. Есть только указание на то, что родом он из Томска. А об Иване Козыревском сохранилось больше све­дений. Дед его — выходец из Польши. Отец Петр Федорович в 1700 году появился на Камчатке с тремя сыновьями — Иваном, Петром и Михаи­лом. В 1705 году он погиб в стычке с камчадалами у речки, которая с тех пор и называется его именем.

Анцыферов и Козыревский в 1711 году ходили с Большой реки (Боль- шерецка) до мыса Лопатка. Отсюда па_Дайдарах смельчаки перепра­вились на первый Курильский остров — Шумшу. «На сем острову живут иноземцы, званием Курила. И на дальние острова которые ходят и те головы свои бреют до затылку по тамошнему обычаю и кланяются на коленках. Також из дальних островов приходят ради покупки бобров и лисиц, и орлов, и орлового перья»[10][11]. Так описал Козыревский первые впечатления об острове. Дальше первого острова в этот год не пошли. 29 сентября 1711 года путешественники возвратились в Большерецк. Этот день и считается датой открытия жемчужного ожерелья Дальнего Востока — Курильских островов. Вот как об этом событии Анцыферов и Козыревский докладывали царю: «А в нынешнем, государь, в 1711 го- ∣0 ду, мы, раби твои, с Болшой реки, августа с 1 числа, в ту Курилскую землю край Камчадалского Носу ходили. И где прежде служилые люди у Курилского острогу были, и от того места до самого краю Камчадал­ского носу 2 дни ходу, и с того носу мы, раби твои, в мелких судах и бай­дарах за перелевами на море на островах были и до той земли доходили,

зо

где велено нам, рабам твоим... проведать и дать той земле особый чер­теж. И будучи мы, раби твои, за первым перелевом на первом острову на усть Кудтугана реки, те Курилские мужики, скопився в многолюд­стве, дали с нами бой крепкой» 1.

Это первый письменный документ о посешенилЖурильских щщтовов.

В феврале 1712 года Данила Анцыферов с 25 служилыми был убит камчадалами на реке Аваче. Козыревский же собирался побывать на Курильских островах и составить подробный чертеж. Установлено, что в этом году ему по каким-то причинам не удалось высадиться на Ку­рильские острова. Доходил он только до Лопатки и составил подробный «Чертеж вновь Камчадальские земли и моря». Чертеж этот он состав­лял, используя рассказы жителей японских островов, суда которых раз­бились у берегов Камчатки, и показания местного населения. В этом же году Козыревский подал камчатскому приказчику Колесову «в Верхнем остроге в Ясашной избе за своею рукою, чертеж и доезд».

Но и на этом не кончились путешествия Козыревского к Курильским островам. В 1713 году он во главе 55 служилых и 11 камчадалов еще раз отправился «для проведывания морских островов и Японского государ­ства». Вместе с ним был японец Сана с разбившегося судна. Козырев­ский на этот раз посетил два острова — Шумшу и Парамушир (возмож­но, побывал и на третьем — Онекотане). Он составил «чертеж как Кам­чадальского носу, також и Морским островам, коликое число островов от Камчадальского носу до Матмайского и Нифона островов...»2. В 1714—1715 годах Козыревский собирал ясак по рекам Ича, Крутого- рова, Колпакова на Камчатке и на двух Курильских островах. Ясак был по тем временам невиданный.

В 1717 году Козыревский постригся в монахи и стал монахом Игна­тием в Успенской обители — между устьем р. Камчатки и Нижнекамчат­ским острогом. В 1720 году, поссорившись с братом своим Петром, на-, помнившим ему об участии в убийстве Атласова и других приказчиков, Иван-Игнатий Козыревский неосторожно ответил: «Которые де люди цареубийцы, и те де живут приставлены у государевых дел, а не вели­кое дело, что на Камчатке приказчиков убивать»3. Слова эти дошли до властей, и его арестовали.

В Якутске Козыревскому удалось оправдаться, и в 1721 году он строил Покровский, а в 1722 году Спасский монастырь. Затем он опять попался — присвоил деньги и в том же Спасском монастыре был поса­жен па цепь. В 1724 году он бежал, а после побега просился на Курилы

1 И. И. Огрызко. Открытие Курильских островов. «Ученые записки Ленинград­ского государственного университета», серия факультета народов Севера, вып. 2, № 157, 1953, стр. 177.

2 ЦГАДА, портф. Миллера, № 533, тетр. 2, л. 4.

3 И. И. Огрызко. Открытие Курильских островов. «Ученые записки Ленинград­ского государственного университета», серия факультета народов Севера, вып. 2, № 157, 1953, стр. 177.

и в Японию. В Якутске 6 июня 1726 года беседовал с ним Беринг, Козы- ревский представил Берингу историю проведывания Камчатки и Курил и чертеж Камчадальского носа и Морских островов, но в экспедицию его не взяли.

На карте, подаренной Берингу, у Лопатки было написано: «Первый перелев. В легких судах своею силою на скоре можно до обеда из утра в перед и назад сходить. А иноземцы сказывали: против сего перелеву например шириною и в перед таковы ж есть, но токмо до Итурупы остро­ва три перелева широки, которые подписью объявил на чертеже при сем же»

Дальше вместо Курильских островов Козыревский на судне «Эверс» ходил по Лене до устья в 1727—1729 годах. В 1730 году поехал в Моск­ву, там добился у сената решения (23 октября 1730 года) о постройке Успенского монастыря на Камчатке и об ассигновании на это 500 рублей.

А затем опять всплыло дело об убийстве Атласова. И как ни дока­зывал Козыревский, что он хотя и был в заговоре, но сам никого не убивал,— ничего не помогло. Козыревский оказался в московской тюрь­ме, где и скончался 2 декабря 1734 года.

После путешествия Атласова походы русских людей из Якутска на Камчатку стали обычным делом, но все они были сухопутными вдоль берега Охотского моря, в∣ обход П'енжТГнского залива/ и требовали много времени. От Якутска до Анадырского только острога шли полгода! Да и, кроме того, такие путешествия были очень трудны как для самих путешественников, так и для местных жителей, которым приходилось обеспечивать проезжающих всем необходимым. C 1703 по 1716 год по дороге из Анадырска на Камчатку погибло около 200 человек. Поэто­му возник вопрос об отыскании морского пути на Камчатку.

Первые попытки были сделаны в начале XVHl века, когда Охотск рос как порт, когда укреплялось его положение и влияние во всем бас­сейне Охотского моря. В 1710 году по распоряжению Сибирского губер­натора Гагарина якутский казачий десятник Василий Савостьянов1дол­жен был «проведывать пути к Тауйскому и Дамскому острогам через Дамское море», то есть искать путь с Камчатки к северо-западному по­бережью Охотского моря.

Вслед за этим якутский воевода Д. Траурнихт в 1711 году послал охотского приказчика Петра Гуторова, который из Тауйского острога попытался добраться до Камчатки морем. Подготовка к походу была проведена тщательная, но сам Гуторов в мореходном деле был неопытен, к тому же не было и мореходных инструментов. На ботах-однодеревках

1H. И. Огрызко. Открытие Курильских островов. «Ученые записки Ленинград­ского государственного университета», серия факультета народов CeseDa, вып. 2, № 157, 1953, стр. 200.

32

Гуторову с большим трудом удалось добраться до устья реки Иглиган (теперь Сиглан) и на этом закончить свое плавание, хотя из его доне­сения видно, что он собирался пройти дальше, в Пенжинскую губу’.

В 1'713 году Петр I подписал указ об отыскании морского пути на Камчатку. Исполняя приказ царя, сибирский губернатор Гагарин послал в Охотск сына боярского Ивана Сорокоумова. Но выбор был крайне неудачен. Сорокоумов без всякой причины напал на Охотский острог и взял его приступом, а о приказе забыл и занялся пьянством и гра­бежом.

Когда такие сведения дошли до Гагарина, он деятельно принялся за организацию новой экспедиции. Петр I повелел прислать из Петер­бурга в Охотск опытных мореходов и кораблестроителей, выходцев из Охотска. По размаху принимаемых правительством мер можно было судить о том значении, какое придавалось регулярному мореплаванию из Охотска на Камчатку и обратно.

В состав экспедиции вошли: начальник Кузьма Соколов, мореходы Никифор Моисеев Треска, Яков Власов Невейпын, Андрей Яковлев Буш, плотники Кирилл Плоских и Варфоломей Федоров да 21 служилый с пятидесятником Михаилом Кривоносовым во главе. Экспедиция при­была в Охотский острог 23 мая 1714 года. Прежде всего Соколов отпра­вил в Якутск продолжавшего бездельничать Ивана Сорокоумова с его командой, а сам принялся за постройку Судна.

В 75 верстах вверх по течению реки Кухтуй было выбрано плотбище, прозванное Соколовским. Строил судно Кирилл Плоских, и на это ушел весь 1715 год. В мае 1716 года лодья была спущена на воду. Она была сделана «наподобие русских лодий, на которых прежде сего из Архан­гельского города ходили в Мезень, в Пустозерский острог и на Новую Землю»2. Судно получилось прочным, хорошо держалось на волне и слу­шалось руля. Длина его была восемь с половиной саженей, ширина три, осадка три с половиной фута. Эта лодья — первая, построенная в Охотске, да и вообще на всем море-океане Восточном русскими спе­циалистами-кораблестроителями.

Лодья получила название «Восток». В июне 1716 года экспедиция отправилась в неизвестный путь. Мореплаватели благополучно прошли до Тауйской губы, до устья Олы-реки. Выйдя оттуда за полуостров, который теперь называется полуостровом Кони, лодья попала в полосу свежего ветра, который дул в направлении Камчатки, и, подхваченная им, вскоре оказалась неподалеку от мыса Утколокского (или, может, Омгона) у реки Тигиль. Но не суждено было мореходам так просто попасть на Камчатку. Дамское море оправдало свою славу изменчивого- и бурного. Ветер переменился, усилился, и путешественники снова ока-

1 Летопись занятий в Археологической комиссии, 1862, вып. 1, стр. 12—14.

2 Г. Ф. Милле р. Описание морских путешествий по Ледовитому и по Восточно­му морю, с Российской стороны учиненных. СПб, 1758, стр. 318.

залнсь там, откуда пришли. Чтобы лодью не выбросило на берег, стали на якорь. Когда наступила долгожданная погода, судно снялось с яко­ря и без приключений дошло до устья реки Тигиль. Отсюда вдоль берега плыли на юг до устья реки Крутогоровои. Здесь камчатские ка­заки помогли команде ввести лодью в реку Колпаковую.

Лодья зазимовала на Камчатке. Соколов побывал в Большерецке и Нижнекамчатске. Возможно, что он повидался и с Козыревским, кото­рый находился в эту зиму на Камчатке. Соколов выполнил все наказы и даже помог казакам навести порядок. А ранней весной в мае 1717 год лодья «Восток» пустилась в обратный путь. Мореход Треска держал кур к Тауйской губе. На четвертый день плавания судно встретило тяжелы льды. Лодью затерло.

Пять с половиной недель продолжалось вынужденное скитание п, морю. Наконец льды расступились, и судно направилось к Тауйско : губе. Когда подошли к берегу между Олой и Тауйским острогом,'стали на якорь: команда была так измучена, что без отдыха нельзя было идти дальше. В Охотск прибыли 8 июля. Морской путь на Камчатку был от­крыт. А. С. Пушкин писал об экспедиции Соколова—Трески: «Открытие пути через Пенжинское море имело важное следствие для Камчатки. Су­да с казаками приходили ежегодно, экспедиций следовали одна за дру­гою»1. Теперь искать «земли за перепевами» стало проще. Не обязатель­но для этого было совершать путешествие до Анадырского острога, а по­том ехать через всю Камчатку.

В 1719 году по указу Петра I снаряжалась экспедиция, в которой впервые участвовали геодезисты, окончившие курс паук в Морской ака­демии, первые флотОТГё офицеры, прибывшие на Тихий океан — Иван Михайлович Евреинов и Федор Федорович Лужин.

В открытой инструкции от 2 января 1719 года говорилось: «Ехдть вам до Таболска и от Таболска взять провожатых ехать до Камчатки и далее куды вам указано. И описать тамошние места, где сошлася ли Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно зделать не только сюйд и норд, но и ост и вест, и все на карту исправно поставить»[12][13][14]. Кроме того, геоде­зисты имели секретную инструкцию («...и далее куды вам указано»). Курильские острова были особым предметом их исследований.

Плавание было совершено на той же самой Соколовской лодье «Вос­ток». Она вышла из Охотска в сентябре 1720 года под командой Кондра- тия Мошкова и Андрея Буша, благополучно подошла к берегам Камчат­ки и зазимовала в реке Иче, а ранней весной перебралась в Большерецк.

22 мая 1721 года экспедиция покинула Большерецк и направилась к шестому острову Курильской гряды. Описания этого плавания не со­хранилось. О нем можно судить лишь по некоторым документам да по

34

составленной карте. Ясно одно: экспедиция осмотрела первые шесть островов. На острове Райкоке искали таинственную серебряную руду, о которой доносил в свое время Козыревскпй, пытались найти эту руду на следующих островах, а может быть, отыскивали морской путь в Япо­нию. Геодезисты осмотрели острова Матуа, Расшуа, Ушишир, Кетой и стали на якорь у острова Симушир. Штормом сорвало лодью с якоря, долго носило по морю и на седьмые сутки принесло к острову Параму- ширу. Ничего больше не оставалось делать, как идти на Камчатку, В конце июня лодья пришла в Большерецк.

Двадцать лет потребовалось для того, чтобы освоить Камчатку, про­ложить туда мэрской путь и нанести па карту Курильские острова, от­крытые Иваном-Игнатием Козыревским.

<< | >>
Источник: Алексеев А.И.. Сыны отважные России. Магадан, Кн. изд.,1970.. 1970

Еще по теме ПУТЬ к ОКЕАНУ:

  1. ГЛАВА 7 РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ: ПУТЬ ОТ РЕФОРМ К ВОЙНЕ
  2. Каменноугольный период
  3. Лекция №22 Круговорот воды в природе. Виды воды в горных породах.
  4. Лекция №8 Геологическая деятельность морей, озёр. Болота и их геологическая роль.
  5. Триасовый период
  6. Ордовикский период
  7. Силурийский период
  8. Кембрийский период
  9. Меловой период
  10. Четвертичный период (квартер)
  11. Юрский период
  12. Ранний архей – рифей