Введение
Задачи принятия политических решений пронизывают всю жизнь современного общества. Голосуя за тех или иных кандидатов в депутаты или за партии, избирающиеся в парламент, избиратели принимают политические решения.
С задачей принятия политических решений сталкиваются в своей повседневной деятельности депутаты в выборных органах разных уровней во время обсуждения и принятия бюджета или новых законов и постановлений.Часто для принятия таких решений участники формируют коалиции. Например, депутаты и их фракции объединяются в коалиции, чтобы иметь возможность принимать нужные им решения в парламенте, жители микрорайона объединяются в группы для благоустройства территории, выпускники высших учебных заведений объединяются в клубы и т. п.
Одной из наиболее важных задач при исследовании коалиционных структур является распределение влияния участников коалиций при принятии решений. Например, изучаются следующие вопросы: до какой степени большая фракция в парламенте может «подавлять» малые фракции?, насколько влиятелен акционер, имеющий определенное число голосов в собрании акционеров какой-либо фирмы? Ответ на подобные вопросы, на первый взгляд, очевиден: влиятельность фракции или акционера пропорциональна числу голосов, которыми они обладают.
Оказывается, однако, что такой ответ, диктуемый здравым смыслом, противоречит некоторым фундаментальным закономерностям, которые обнаруживаются при более близком знакомстве с предметом.
Рассмотрим пример. Пусть парламент, состоящий из 100 мест, представлен тремя партиями — А, В и С — с числом голосов каждой партии, равным 33, 33 и 34 соответственно. Правило принятия решений — простое большинство, т. е. 51 голос. Ни одна партия не обладает числом голосов, превосходящим квоту (иначе говоря, каждая партия имеет число голосов меньшее 51), поэтому не может принять решение в одиночку. Для принятия решения партиям необходимо вступать в коалиции.
Коалиция называется выигрывающей, если она может принять решение без голосов остальных партий. В этом случае выигрывающими будут коалиции А + В, А + С, В + С, А + В + С, т. е. любая партия может сделать выигрывающими две парные коалиции. Если измерять влияние партии числом коалиций, которые она делает выигрывающими, то, в силу симметрии, очевидно, что все партии имеют одинаковое влияние.
Теперь представим себе, что распределение мест в этом парламенте изменилось и у партии А стало 50 голосов, у партии В — 49 голосов, а у партии С — только 1 голос. В этом случае выигрывающие коалиции
будут А + В, А + С и А + В + С, т. е. партии В и С делают выигрывающими только по одной парной коалиции. Поэтому их возможность влиять на исход голосования по-прежнему одинакова, несмотря на огромную разницу в числе голосов. Партия А делает выигрывающими 3 коалиции, т. е. у нее в три раза больше возможностей проводить свое решение, чем у партии В, хотя разница в количестве их голосов составляет всего один голос.
Этот пример показывает, что влияние участников на принятие решений не всегда пропорционально числу голосов, которыми они обладают.
Впервые вопрос об измерении влияния в выборных органах был поставлен еще в конце XVIII в. при разработке конституции США представителем штата Мэриленд Л. Мартином [90]. Формальная постановка задачи оценки влияния была предложена Л. Пенроузом в 1946 г. [144]. Фундаментальные работы в этой области были выполнены Л. Пенроузом, Л. Шепли, М. Шубиком и Дж. Банцафом и др. [65-67, 85-87, 129, 130, 137, 145, 146, 169-175, 178].
В настоящее время значительное количество публикаций посвящено изучению распределения влияния в выборных и управляющих органах и международных организациях, таких как парламенты стран, Европейский Союз, Международный валютный фонд, Всемирный банк, предприятия с акционерным капиталом и др. [92, 103, 116-118, 120].
Для формального описания задачи об оценке влияния участников на принятие решений в коалициях были предложены различные подходы, которые базировались на так называемых индексах влияния.
Все они в той или иной мере основываются на подсчете доли коалиций, в которых участник является ключевым, т. е. может заблокировать принятие решений. В рассматриваемом выше примере даже участник С, обладающий только одним голосом, может заблокировать принятие решений коалицией А + С.К индексам, оценивающим влияние участников, относятся индексы Шепли-Шубика [175] и Банцафа [65], а также ряд других индексов, рассмотренных в прил. 8. Именно индекс Банцафа используется нами для оценки влияния групп и фракций в Государственной Думе Российской Федерации I-IV созывов (с января 1993 г. по июнь 2005 г.) и Государственных Думах Российской империи с 1906 по 1917 г.
Однако при определении индексов влияния путем подсчета числа коалиций, в которых участник является ключевым, не учитывается важнейшее обстоятельство формирования коалиций — предпочтения участников при вхождении в коалицию с другими участниками. Например, партии могут не входить в коалицию с другими по идеологическим соображениям, одни группы акционеров фирмы могут не вступать в коалицию с другими, если их не устраивает предлагаемая последними программа развития фирмы, и т. д. Иначе говоря, не все
коалиции возможны, тем не менее, это обстоятельство не учитывается классическими индексами влияния 1).
Рассмотрим предыдущий пример с тремя партиями и следующим распределением голосов: А —50 голосов, В —49 'голосов, С —1 голос. Представим себе, что по каким-либо причинам партии А и В в коалицию не вступают. Тогда выигрывающей коалицией будет А + С и при определенных условиях А + В + С (бывает что в присутствии третьей партии две непримиримые партии могут вступить в коалицию). В случае только одной выигрывающей коалиции А + С влияние партии В сразу оказывается нулевым, несмотря на 49 голосов, которыми она обладает. А влияние партии С с 1 голосом оказывается таким же, как и влияние партии А с 50 голосами. Если же коалиция А + В + + С также является выигрывающей, то влияние партии В все равно остается нулевым, влияние партии А возрастает, а влияние партии С несколько уменьшается.
Для того чтобы учесть тот факт, что не все коалиции возможны, нами предлагается новый подход, основанный на анализе согласованности позиций двух групп и позволяющий оценить возможность формирования коалиций политических групп на основе значений индекса согласованности этих групп.
Нами рассматриваются три индекса согласованности — один из них строится путем ретроспективного анализа голосований депутатов в этих группах. Естественно считать позиции двух групп согласованными, если участники этих групп голосуют одинаково, а степень согласованности определять тем, какой процент депутатов в каждой группе голосует одинаково.
Два других индекса согласованности строятся на основании оценки удаленности позиций групп на политической карте. Но прежде чем говорить об этом, следует сказать несколько слов о том, что такое политическая карта.
Политическая карта — это геометрическое представление депутатов в виде точек на плоскости. Координаты точек-депутатов рассчитываются по результатам открытых (поименных) голосований по специальной методике, состоящей из трех последовательных этапов.
Сначала по результатам голосований (с помощью методов многомерного неметрического шкалирования) выявляются латентные факторы политического размежевания, затем для каждого голосования рассчитываются параметры, определяющие, насколько раскол при голосовании объясняется действием каждого из факторов, и задаются «эталонные» по факторам исходы голосований. Наконец, с учетом этих параметров, для любого депутата рассчитываются рейтинги соответствия
*) Исключением является индекс Шепли-Оуэна [176], который, однако, также имеет ряд недостатков. Их обсуждение см., например, в [68, 183].
«эталонам» по каждому из факторов политического размежевания — координаты депутата на политической карте.
После того, как определены позиции групп на карте, расстояние между позициями двух групп может служить мерой согласованности позиций этих групп. Иначе говоря, чем дальше находятся друг от друга фракции на политической карте, тем меньше согласованность их позиций, а значит, тем меньше шансов их вступления в коалицию.
Напротив, партии, занимающие близкое положение на политической карте, т. е. имеющие более согласованные позиции, являются более вероятными партнерами по коалиции.Именно на этой идее основаны два индекса согласованности, которые мы называем пороговым и метрическим индексами.
После того, как определена согласованность позиций участников, нами рассчитываются индексы влияния Банцафа с учетом того, что при малых значениях индекса согласованности коалиции не могут быть сформированы.
Так определяется распределение влияния групп и фракций в Государственных Думах России с 1906 по 1917 г. и с 1993 по 2005 г. Интересно отметить, что и здесь проявляется отмеченная выше закономерность: в определенных случаях партии со значительной долей голосов имеют низкую степень влияния. В то же время, другие фракции имеют большее влияние, чем можно было ожидать, оценивая долю их мест в Думе.
Большое количество исследований (см., например, [192]) посвящено изучению позиций законодателей по результатам голосований. Особый интерес представляют исследования, охватывающие значительный период времени и рассматривающие фундаментальные вопросы, касающиеся факторов и размерности политического пространства [132,133,148].
В рамках этих направлений Государственная Дума РФ представляет собой крайне интересный и важный объект исследований, причем и с теоретической, и с практической точки зрения. В деятельности Государственной Думы за первые десять с небольшим лет ее существования отразились важнейшие политические события и процессы российской жизни — формирование политического пространства, становление правящей элиты и парламентского большинства. С другой стороны, массовые переходы и активное образование фракций в первом созыве, доминирование оппозиции во втором созыве, образование большинства и переход к нему контроля над деятельностью парламента в третьем созыве представляют собой уникальный материал для экспериментальной проверки теоретических предположений и методов анализа данных.
В данной работе также рассматривается распределение влияния групп и фракций в Государственной Думе Российской Федерации III созыва по трем тематическим направлениям: отношение к исполнительной власти, социальная политика и проблемы топливно-энерге
тического комплекса. Каждое из этих направлений имеет свою специфику: отношение к исполнительной власти часто связано с сиюминутной политической конъюнктурой, в социальной политике достаточно устойчивы популистские тенденции, в сфере топливно-энергетического комплекса присутствуют сильные группы влияния. Нами исследуется, как подобная специфика влияет на взаимоотношения фракций и как она сказывается на распределении влияния, измеренного с помощью соответствующих индексов.
В книге анализируется вопрос о структурной устойчивости Государственной Думы. В литературе по теории политических процессов структурная устойчивость выборного органа понимается следующим образом (см., например, [97, 161]). Если парламент состоит из двух партий, одна из которых контролирует большинство, а другая находится в оппозиции к ней, то такой парламент считается структурно устойчивым, поскольку первая партия может обеспечить принятие решений простым большинством голосов. Ситуация меняется, если в парламенте представлены несколько партий или групп, или же если партия, контролирующая большинство, неоднородна. Одни из этих партий или групп могут образовывать коалиции, другие — нет. В таких ситуациях часто парламент не может принять решение по жизненно важным вопросам или же принимает противоречащие друг другу решения. Это и можно охарактеризовать как отсутствие структурной устойчивости.
Для оценки структурной устойчивости применяются различные индексы, один из которых мы используем для оценки структурной устойчивости Государственной Думы. В данном индексе ключевую роль играет оценка взаимоотношений фракций и групп на основе индекса согласованности позиций. В свою очередь, согласованность позиций оценивается по политически информативным голосованиям, выбранным для Государственной Думы I—III созывов. Кроме того, для Государственной Думы III созыва структурная устойчивость рассматривается с учетом реальных кластеров — групп депутатов, полученных (условно) в результате классификации позиций депутатов на политической карте. В этом случае согласованность оценивается двумя способами. В первом случае мы рассматриваем согласованность между группами депутатов, в качестве которых выступают полученные кластеры. Во втором случае мы рассматриваем новый индекс согласованности, который рассчитывается по центрам кластеров на политической карте.
В последнем случае на структурную устойчивость влияет изменение позиций фракций и групп на политической карте. В этом контексте показатели, отражающие изменение позиций, характеризуют динамическую устойчивость структуры парламента. Для характеристики подобной устойчивости, а также для анализа динамики позиций фракций, нами вводятся две характеристики — длина траектории фракции (дрейф) и площадь, «заметаемая» фракцией на политической карте. Эти показатели рассматриваются на примере позиций фракций на политической карте Государственной Думы III созыва.
Мы рассматриваем также деятельность Государственной Думы IV созыва в 2004-2005 гг. Особенностью данного созыва является наличие фракции «Единая Россия», контролирующей конституционное большинство в 2/3 голосов, поэтому анализируются только позиции на политической карте и согласованность позиций фракций.
Как известно, парламентская история России началась в 1905 г., когда указом царя министру внутренних дел А. Г. Булыгину было поручено подготовить проект о создании парламента в России. Эта, так называемая Булыгинская Дума ни разу не собиралась, а в 1906 г. была избрана и начала работать I Государственная Дума России. К сожалению, история эта была оборвана в 1917 г. В книге кратко излагается история всего этого периода и анализируется распределение влияния фракций в I—IV Государственных Думах Российской империи.
Еще по теме Введение:
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение крепостного права
- Введение
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение
- Введение
- Введение
- Введение
- ВВЕДЕНИЕ
- ВВЕДЕНИЕ
- Введение
- Введение
- Введение
- Введение
- Тема 1. Введение в логистику