Глава IV. Стоглавъ
Почти одновременно съ Судебникомъ 1550 г., а Стоглавъ: именно въ 1551 г., былъ составленъ другой весьма
его значеніе; важный юридическій сборникъ, извѣстный въ ли- цѣльсозыва , [193] ■ п тт
Собора въ тературѣ подъ наименованіемъ Стоглава.
Не-1.551 г. смотря на то, что указанный сборникъ является, по преимуществу, сборникомъ церковнаго законодательства (почему подробное его изученіе есть дѣло каноническаго права), его нельзя, однако, обойти совершенно молчаніемъ при общемъ обзорѣ памятниковъ нашего права Московскаго періода, такъ какъ, въ 1-хъ, его постановленія касаются нерѣдко вопросовъ государственнаго, уголовнаго п гражданскаго права, а, во 2-хъ, они вскрываютъ предъ нами состояніе русскаго общества того времени, рисуютъ его нравы и обычаи, а равно и указываютъ на отношеніе къ нимъ законодательной власти. Сборникъ, извѣстный подъ названіемъ Стоглава, былъ составленъ на Соборѣ 1551 г., созванномъ Іоанномъ В’. Уже переписчики ХѴП вѣка называли этотъ сборникъ С тог л авп и комъ , ввиду раздѣленія его на сто главъ; названіе это въ литературѣ было передѣлано въ „Стоглавъ", а затѣмъ было закрѣплено нетолько за указаннымъ сборникомъ дѣяній и постановленій Собора 1551 г., но и за самымъ Соборомъ, который также сталъ называться „Стоглавомъ[194](или Стоглавымъ Соборомъ11); въ актахъ-же оффиціальнаго
характера, какъ XVI, такъ и ХѴП вѣка, постановленія Стоглаваго Собора назывались нерѣдко „Соборнымъ Уложеніемъ", но эго названіе не привилось въ литературѣ вопроса.
Всѣ свѣдѣнія, дошедшія до нашего времени отъ половины XVI вѣка, говорятъ за то, что, какъ въ управленіи церковью, такъ и въ общественныхъ нравахъ многое требовало тогда исправленія.
Подъ вліяніемъ лучшихъ своихъ совѣтниковъ, — въ цѣляхъ обсужденія, а затѣмъ и постановленія авторитетнаго рѣшенія по упорядоченію церковнаго устройства и народныхъ нравовъ и обычаевъ, — царь созвалъ въ февралѣ 1551 г. многолюдный Соборъ въ Москвѣ, на которомъ, кромѣ духовенства, засѣдали „князи и бояре и воини". Въ одной изъ рѣчей своихъ къ Собору царь указалъ, что „по смерти отца его, великаго князя Василія Ивановича, „многіе обычаи поисшаталися", многое стало дѣлаться „по самовластію", а „преданія законы (были) нарушены", церковныя-же заповѣди были „небрѳгомы"; надо было возстановить прочный порядокъ въ дѣлѣ церковнаго управленія и общественнаго быта, утверждаясь „на правилахъ св. апостоловъ и св. отцевъ церкви". Но, кромѣ этой цѣли, могло быть у царя и желаніе ввести извѣстныя общія нормы въ церковную жизнь объединенныхъ подъ властію Москвы областей, подобно тому, какъ такія нормы были введены Судебниками по отношенію къ судоустройству и къ судопроизводству. Отдавая свой свѣтскій Судебникъ на утвержденіе Собора, — какъ это видно также изъ его рѣчи къ Собору — Іоанна IV, повидимому, хотѣлъ, чтобъ Соборъ его дополнилъ законодательнымъ церковнымъ сборникомъ, касавшимся наболѣвшихъ вопросовъ тогдашней религіозно-моральной жизни русскихъ людей. Соборъ, которому поручено было дать отвѣты на предложенные царемъ 69 вопросовъ, называется большинствомъ ученыхъ церковнымъ Соборомъ, но нѣкоторые изслѣдователи, какъ, напр., проф. Ждановъ, называютъ его церковно-земскимъ Соборомъ, какъ потому, что на немъ присутствовали, кромѣ духовныхъ лицъ, и свѣтскія, такъ и по тому, что онъ разсматривалъ н е одни только церковные вопросы. Едва-ли можно согласиться вполнѣ съ мнѣніемъ названнаго ученаго, такъ какъ, по справедливому замѣчанію проф. Латкина, на Соборѣ 1551 г., составившемъ Стоглавъ, не было представительства всѣхъ сословій, а именно такое представительство и надо считать „специфическимъ признакомъ полнаго 3. Собора"; на указанномъ-же Соборѣ были лишь лица изъ высшаго служилаго класса. Но, съ другой стороны, нельзя признать этотъ Соборъ только церковнымъ Соборомъ, какъ утверждаетъ это тотъ-же ученый, такъ какъ, и по своему составу, и по своимъ постановленіямъ, онъ во многомъ отличается отъ обыкновенныхъ
постановленія
Вопросъ о происхожденіи Стоглава.
Московскихъ церковныхъ Соборовъ; правильнѣе поэтому называть его „церковно-государственнымъ Соборомъ" (какъ называетъ проф. Вл.-Буда новъ), ввиду того значенія, какое имѣютъ его для исторіи свѣтскихъ источниковъ нашего права. Сборникъ, извѣстный подъ наименованіемъ Стоглава, дошелъ до насъ въ нѣсколькихъ спискахъ XVI—ХѴП вѣковъ, по содержанію весьма значительно отличающихся другъ отъ друга; ученые
находятъ возможнымъ эти списки дѣлить на три редакціи — пространную, среднюю и краткую, при чемъ среднюю считаютъ возникшей уже въ ХѴП вѣкѣ. Какая изъ этихъ редакцій можетъ быть признана болѣе близкой къ „Соборному Уложенію11, составленному въ 1551 г. (или „Стоглаву11, какъ памятнику права), сказать вполнѣ положительно невозможно, такъ какъ подлинникъ этого памятника доселѣ не найденъ, хотя онъ, казалось-бы, долженъ былъ быть составленъ и закрѣпленъ подписями членовъ Собора, по окончаніи всѣхъ занятій. Это обстоятельство, — въ связи съ рядомъ другихъ, — привело многихъ изслѣдователей къ сомнѣнію въ томъ, возможно-ли „Стоглавъ" считать вообще оффиціальнымъ памятникомъ права и придавать ему каноническое значеніе'? Сомнѣніе это у многихъ идетъ такъ далеко, что они, — не признавая за памятникомъ оффиціальнаго происхожденія, — нетолько считаютъ его „черновыми записками11 дѣяній и постановленій Собора 1551 г., но и думаютъ даже, что тѣ статьи „Стоглава11, которыя могутъ бытъ разсматриваемы, какъ „благопріятствующія расколу11, являются „позднѣйшею вставкою11.
Вкратцѣ резюмируя доводы защитниковъ и противниковъ мнѣнія объ оффиціальномъ происхожденіи разсматриваемаго памятника, надо сказать, что противники мнѣнія объ оффиціальномъ происхожденіи памятника основываются, между прочимъ, на томъ, что до насъ не дошло подлиннаго соборнаго постановленія, подписаннаго членами Собора, а дошли лишь копіи или списки; что эти списки, имѣющіеся въ наличности, весьма отличны другъ отъ друга по формѣ и по содержанію, что въ дошедшихъ до насъ спискахъ мы имѣемъ лишь „извлеченіе11, или „изборникъ11 изъ соборныхъ дѣяній, въ которомъ сохранились лишь немногіе слѣды тѣхъ матеріаловъ, на которыхъ основывалъ Соборъ свои рѣшенія и что, наконецъ, есть указанія, что Стоглавъ н е былъ въ окончательной редакціи составленъ на Соборѣ, да и послѣ не получилъ таковой. Защитники мнѣнія объ оффиціальномъ происхожденіи памятника, возражая своимъ противникамъ, указываютъ, что то обстоятельство, что до насъ не дошло подлинника „Стоглава11, подписаннаго членами Собора, само по себѣ еще не доказываетъ,19
что его не было составлено; до насъ не дошло подлинниковъ нѣкоторыхъ памятниковъ права (напр., Царскаго Судебника), но, однако, никто на этомъ основаніи не сомнѣвается въ существованіи Судебника; что, затѣмъ, разнообразіе списковъ и редакцій даннаго памятника еще ничего не говоритъ противъ существованія подлинной оффиціальной его редакціи; это разнообразіе — обыкновенное явленіе въ исторіи любого древняго юридическаго памятника,.такъ какъ переписчики, — имѣя предъ собою подлинный текстъ памятника, — нерѣдко, при списываніи, сокращали его, дополняли, или видоизмѣняли и пр., и что, наконецъ, есть неопровержимыя доказательства, что постановленія, изложенныя въ Стоглавѣ, были утверждены членами Собора и затѣмъ примѣнялись на практикѣ. Такъ, есть грамоты о церковномъ судѣ, изданныя послѣ Стоглаваго Собора, въ которыхъ прямо предписывается „судити по новому Соборному Уложенію44, т, е.
по тому, что было „уложено14 на названномъ Стоглавомъ Соборѣ; есть затѣмъ такъ наз. „наказы44, или „наказные списки44, которые разсылались по епархіямъ и которые содержали въ себѣ выписки изъ постановленій, находившихся въ „Стоглавѣ44. Общее заключеніе, къ коему надо, на нашъ взглядъ, притти, — послѣ обзора всѣхъ мнѣній о происхожденіи Стоглава, какъ памятника права, — будетъ то, что Стоглавъ въ томъ видѣ, въ какомъ онъ дошелъ до насъ, едва-ли можетъ быть названъ оффиціальнымъ сборникомъ постановленій, составленнымъ на Соборѣ, и скорѣе представляетъ собою „извлеченіе44, или „изборникъ44, изъ соборныхъ дѣяній, какъ его называетъ проф. И. Н. Ждановъ. Это не умаляетъ его значенія, какъ ввиду важнаго содержанія, какое мы въ немъ находимъ, такъ и ввиду того соображенія, что постановленія, изложенныя въ Стоглавѣ, примѣнялись при управленіи церковью по крайней мѣрѣ до 1667 г. Въ этомъ году былъ, какъ извѣстно, созванъ на Москвѣ церковный соборъ, въ которомъ, кромѣ представителей русскаго духовенства, участвовали три патріарха восточной православной церкви. Соборъ этотъ справедливо нашелъ, что въ постановленія Стоглаваго Собора, — вслѣдствіе испорченности находившихся въ распоряженіи этого Собора рукописныхъ книгъ и неимѣнія имъ передъ собою греческихъ подлинниковъ и пр. — вкрались нѣкоторыя неправильности. Постановленія эти н е были согласны съ древними каноническими правилами и обычаями византійской церкви (такими постановленіями были, напр., постановленія о двуперстномъ крестномъ знаменіи, о сугубой аллилуіи при богослуженіи и др.)., почему Соборъ 1667 г. отмѣнилъ ихъ и призналъ, что „той Соборъ (Стоглавый) и е въ Соборъ и клятва не въ клятву44, т. е., что постановленія Собора не должны впредь'291
исполняться. Впрочемъ, на практикѣ нѣкоторыя его правила продолжали дѣйствовать.
Кромѣ того, его постановленія напгли себѣ горячихъ приверженцевъ въ людяхъ „старой вѣры", почему Стоглавъ, — по вѣрному замѣчанію проф. Загоскина — „какъ памятникъ, узаконяющій двухперстное крестное знаменіе, сугубую аллилуію, поклоненіе старымъ иконамъ, запрещающій бритье усовъ и бороды, ношеніе иноземнаго платья и т. п., до сихъ поръ пользуется большимъ уваженіемъ и авторитетомъ среди раскольниковъ". Но, какъ бы ни рѣшался вопросъ о происхожденіи Стоглава и какого бы ни было его значеніе на практикѣ, — - т. е. нмѣли-ли его постановленія каноническое значеніе, или нѣтъ— Стоглавъ самъ по себѣ представляется памятникомъ права большой важности, во 1-хъ потому, что содержаніе его даетъ весьма интересный матеріалъ для изученія быта и нравовъ русскаго общества въ половинѣ XVI вѣка, а во 2-хъ потому, что въ Стоглавѣ была сдѣлана попытка создать свой національный кодексъ, касающійся вопросовъ церковнаго управленія и нравовъ. По мнѣнію нѣкоторыхъ ученыхъ, „Стоглавъ является лучшимъ и наиболѣе выпуклымъ выраженіемъ теократическаго характера Московскаго государства", показывая, что въ это время государство „окончательно подчиняетъ себѣ церковь" п что „представитель государственной власти энергично вмѣшивается нетолько въ дѣла церкви внѣшняго характера, но и въ дѣла ея внутренняго распорядка"3).Краткій обзоръ содержанія Стоглава.
Сборникъ, извѣстный подъ наименованіемъ „Стоглава", содержитъ въ себѣ нетолько постановленія Собора 1551 г,, сдѣланныя въ отвѣтъ на 69 царскихъ вопросовъ, предложенныхъ на рѣшеніе Собора, ной описаніе дѣяній Собора. Въ отдѣлѣ объ источникахъ права изучаемаго періода нѣтъ основаній подробно останавливаться на указанномъ описаніи дѣяній Собора, и дѣлать къ нему какія-либо дополненія изъ другихъ данныхъ эпохи, но нельзя, однако, не сказать нѣсколько словъ о самомъ Соборѣ. Соборъ былъ открытъ Іоанномъ, который произнесъ нѣсколько рѣчей, въ коихъ молилъ членовъ Собора подумать о благосостояніи русской церкви и утвержденіи благочестія въ государствѣ, указывалъ на мотивы, побудившіе его созвать Соборъ, предлагалъ на разсмотрѣніе Собора Судебникъ и „уставныя грамоты", прося утвердить ихъ, „аще достойно сіе дѣло". Такъ какъ Соборъ состоялъ преимущественно изъ духовенства, то обращеніе государя къ Собору нетолько по дѣламъ
1) И. С. Тро ицкі й „Церковь и государство въ Россіи" (М., 1909 г.), стр. 35 и сл.; срав. еще Н. Ѳ. Каптерева „Патріархъ Никонъ и ц. Алексѣй Мих.“, т. II. (С.-Посадъ, 1912 г.), стр. 86 и сл.
19J
чисто духовнымъ, но и государственнымъ, бросаетъ яркій свѣтъ на характеръ отношеній свѣтской власти къ духовной въ изучаемое время. Если, съ одной стороны, царь не находилъ вовсе препятствій къ вмѣшательству въ духовную жизнь страны и рекомендовалъ Собору заняться уврачеваніемъ различныхъ золъ и нестроеній церковнаго управленія, а равно и народнаго быта и нравовъ, поскольку они стояли въ противорѣчіи съ требованіями христіанской морали, то, съ другой, онъ самъ довѣрчиво обращался къ Собору духовенства и просилъ Соборъ помочь ему своими совѣтами и рѣшеніями въ вопросахъ государственныхъ. Созвавъ Соборъ, — повидимому, подъ вліяніемъ „избранной рады“ (въ составъ которой входили Сильвестръ, митрополитъ Макарій, Адашевъ, кн. Курбскій и др.), —царь предложилъ на его рѣшеніе рядъ вопросовъ, иначе говоря, указалъ на цѣлую программу его занятій. Царскіе вопросы содержали въ себѣ весьма рѣзкую критику существующаго порядка церковнаго управленія и народныхъ нравовъ; они нарисовали столь мрачную картину нравственно-религіозной жизни нашего общества половины XVI вѣка, что у нѣкоторыхъ историковъ справедливо явилось сомнѣніе въ томъ, насколько эта картина можетъ считаться изображеніемъ состоянія всего тогдашняго общества и насколько отрицательныя стороны быта и нравовъ этого общества могутъ считаться общими, если не для всѣхъ, то для большинства русскихъ людей того времени. Такое сомнѣніе тѣмъ, по нашему мнѣнію, естественнѣе, что время написанія царскихъ вопросовъ совпадало со временемъ того покаяннаго настроенія Іоанна, когда онъ горько сожалѣлъ о грѣхахъ своей юности и когда онъ, — говоря словами самого Стоглава — „зѣло воспалился утробою и свѣтлымъ желаніемъ подвижеся нетолько о устроеніи земномъ (государственномъ), но и о многоразличныхъ церковныхъ исправленіяхъ1* . . . Горя желаніемъ исправить скорѣе недостатки духовной жизни своего народа, онъ и говорилъ лишь о нихъ, не касаясь свѣтлыхъ сторонъ народнаго быта, а равно и вопроса о размѣрахъ зла. Какъ бы то ни было, царь находилъ нестроенія, какъ въ жизни духовенства, такъ и въ жизни общества. Такъ, что касается жизни духовенства, то въ монастыряхъ онъ находилъ бражниковъ и тунеядцевъ, которые постригаются въ монахи нерѣдко „покоя ради тѣлеснаго, чтобъ всегда бражничать", а „но келіямъ (у нихъ) индѣ жонки и дѣвки небрежно приходятъ", при чемъ случается, что съ ними живутъ „и міряне съ женами и дѣтьми**, а въ женскихъ монастыряхъ — мужчины. Въ священнослужители нерѣдко избираются люди невѣжественные и недостойные своего сана, по предосудительному своему поведенію и пр. Отсюда неминуемо вытекалъ цѣлый рядъ дурныхъ послѣдствій для
самой церкви — „многіе церковные чины (службы) н е сполна совершаются, не по священнымъ правиламъ и уставамъ", „попы по своимъ церквамъ поютъ безчинно", „попы и церковные причетники въ церкви всегда пьяны", „попы-же въ церквахъ бьются и дерутся промежъ себя", а нерѣдко церкви и вовсе остаются безъ богослуженія, таинства-же совершаются не по правиламъ, съ крайнею небрежностью; иконы пишутся плохо и не по древнимъ образцамъ, божественныя книги писцы пишутъ съ неисправленныхъ переводовъ, а, написавъ, не исправляютъ и недописываютъ; затѣмъ, по этимъ „неисправнымъ книгамъ въ церквахъ божіихъ чтутъ (читаютъ) и учатся, и пишутъ съ нихъ". Въ самомъ управленіи церковью было также немало недостатковъ: въ духовныхъ судахъ „судятъ и управу чинятъ непрямо и волочатъ и продаютъ", „монастыри и села" отъ всѣхъ злоупотребленій „чинятся пусты", такъ какъ ихъ крестьяне разбѣгаются и т. д. Царь предлагаетъ принять мѣры къ искорененію всего этого, требуетъ ввести благочиніе въ церковную службу, исправить богослужебныя книги, позаботиться о правильномъ иконописаніи, упорядочить судъ, а равно и управленіе церковью и ея имуществами и пр.
Обращаясь къ вопросамъ, касающимся состоянія быта гражданскаго общества, мы находимъ указанія на многіе народные обычаи, нетерпимые съ точки зрѣнія строгой христіанской морали и подлежащіе поэтому, по мнѣнію царя, искорененію. Суевѣрія и языческіе взгляды окутывали тогда жизнь людей уже отъ рожденья и сопровождали ихъ всю жизнь. Какъ только является младенецъ на свѣтъ, смотрятъ, не родился-ли онъ „въ сорочкѣ" и эту „сорочку" приносятъ къ священникамъ и требуютъ, чтобъ они хранили ее 6 недѣль „на престолѣ" Ц. При всѣхъ важныхъ обстоятельствахъ жизни, люди обращаются къ чародѣйствіямъ, волхованіямъ и гаданіямъ, а „волхвы и чародѣи отъ бѣсовскихъ наученій пособіе творятъ кудесбою" тяжущимся на судѣ и въ другихъ случаяхъ и тѣми дьявольскими дѣйствіями міръ прельщаютъ и отъ Бога отлучаютъ, и, надѣясь на такія чарованія поклепца (лицо на кого-либо „клеплющее" на судѣ), и „ябедникъ не мирится и крестъ цѣлуетъ и на полѣ (на судебномъ поединкѣ) бъются и, поклепавъ, другъ друга убиваютъ". Свадьбы народныя сопровождаются „бѣсовскими играми" и на нихъ „играютъ глумотворци и гусельники и смѣхотворства и бѣсовскія бѣсни поютъ". По „дальнимъ странамъ ходятъ скомрахи (скоморохи) ватагами многими, по 60—70 чел. и по
1) Суевѣрія были свойственны не однимъ русскимъ XVI вѣка, но и западно-европейцамъ, у которыхъ до XVIII вѣка, по крайней мѣрѣ, сохранился культъ „сорочки44' и счастливымъ почитался тотъ,кто родился въ сорочкѣ, или въ чепцѣ („etre ne coiffe“, имѣть „Gliickshaube* и т. п.).
сту, и по деревнямъ и христіанъ сильно (насильно) ядятъ, пьютъ и изъ клѣтей животы грабятъ, а по дорогамъ людей раз- биваютъ“. . . Мало этого: „по погостамъ и селамъ ходятъ лживые пророки, мужики и женки и дѣвки и старыя бабы, нагіе и босые, волосы отрастивъ и распустивъ, трясутся и убиваются и говорятъ, что имъ является Св. пятница и Настасія“. Въ Ивановъ день, наканунѣ Рождества Христова и Крещенія, вмѣсто молитвы, люди сходятся „на ночное плещеваніе и безчинный говоръ и на бѣсовскія пѣсни, плясаніе и богомерзкія дѣла“ и т. д. Само погребеніе сопровождается рядомъ нечестивыхъ обрядовъ, производимыхъ родными умершихъ на „жальникахъ" (кладбищахъ), гдѣ бываютъ также „бѣсовскія игры", скаканія, пѣніе „пѣсѳнъ сатанинскихъ" и т. п.[195][196]). Придерживаясь суевѣрій и языческихъ обычаевъ въ жизни, русскіе люди половины XVI вѣка весьма мало проникнуты были уваженіемъ къ церкви: многіе изъ нихъ стояли въ храмѣ въ шапкахъ и тафьяхъ, съ палками въ рукахъ, „яко на торжищи, или на позорищи, или на пиру, или яко въ корчемницы", не слушали службы Божіей, разговаривали, ссорились и произносили „срамны словеса".
На одни изъ царскихъ вопросовъ, Соборъ сдѣлалъ постановленія, основываясь на наличныхъ, ему извѣстныхъ, каноническихъ источникахъ, на другіе предлагалъ царю послать свою „грозную царскую заповѣдь", т. е указъ, запрещавшій подданнымъ тѣ или иныя дѣянія, признанныя вредными, или несоотвѣтствующія ученіямъ церкви. Такой указъ былъ, напр., посланъ въ 1552 г. и въ немъ запрещалось употребленіе волшебныхъ средствъ „на полѣ" (на поединкѣ), а равно употребленіе вообще волшебныхъ и гадательныхъ средствъ, не дозволялось скоморохамъ ходить по деревнямъ, а „лживымъ" пророкамъ и пророчицамъ смущать людей и т. д. Нѣтъ сомнѣнія, что подобныя запрещенія исходили изъ благой мысли пресѣчь распространеніе въ народѣ суевѣрій и языческихъ обычаевъ, внушить уваженіе къ церкви и ея обрядамъ. Но эти-же запрещенія усиливали гнетъ свыше надъ свободнымъ развитіемъ народной мысли, надъ пѣсеннымъ народнымъ творчествомъ, зародышемъ театра и пр.‘-); они вторгались въ сокровенныя народныя вѣрованія и грубо ихъ обрывали, тогда какъ слѣдовало-бы бороться съ языческими представленіями и вредными обычаями
путемъ народнаго просвѣщенія и убѣжденія. Такія средства борьбы, однако, не были тогда въ ходу: разсматриваемый памятникъ законодательства отлично иллюстрируетъ его. Изъ всего сказаннаго ясно, какое значеніе имѣетъ Стоглавъ для изученія народнаго быта XVI вѣка.
Еще по теме Глава IV. Стоглавъ:
- Глава 2. НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ
- Глава 2. Жилищное законодательство
- ГЛАВА 10. ОБЪЁМНЫЕ ГИДРОДВИГАТЕЛИ
- Глава 1. ЗАКОН О КФХ
- Глава 3. ОТДЕЛЬНЫЕ ТОНКОСТИ
- ГЛАВА 8. РОТОРНЫЕ НАСОСЫ
- ГЛАВА 13. ЛОПАСТНЫЕ КОМПРЕССОРЫ
- Глава 2. ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС РФ
- ГЛАВА 17. РОТОРНЫЕ КОМПРЕССОРЫ
- Глава 4. ДЕЛА СУДЕБНЫЕ
- ГЛАВА 11. ОБЪЁМНЫЙ ГИДРОПРИВОД
- ГЛАВА 14. ОБЪЁМНЫЕ КОМПРЕССОРЫ
- ГЛАВА 18. ПРИМЕНЕНИЕ КОМПРЕССОРОВ
- Глава 1. Понятие жилищного права
- Глава 1. ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ СТРАХОВЫЕ ВЗНОСЫ
- ГЛАВА 9. НАСОСЫ СПЕЦИАЛЬНЫХ ТИПОВ
- Глава II АВТОМАТИЗИРОВАННЫЕ СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ